bitter cigarette smoke
- Держи, держи одеяло!
- Бл.. кто?!
- Берсиров… осколками, «эфка».
- В сторону бойцы, в сторону!.. Эдик, Э-д-и-и-к!!!
На шерстяном одеяле, спущенном с борта «бэтэра» разведчиков, Берсиров, командир сводной первой роты, с Гребенского моста. Не голова и грудь, красно-буро-грязное месиво, лохмотья разгруз-жилета и тельника. Двухсотый.
Одеяло скользит в руках, барака санчасти рядом, а одеяло скользит... обмягкшее и жутко тяжёлое тело хрипит, изгибается, рвется, одеяло трещит, держится, санчать ближе, ближе... А Берсиров всё рвётся куда-то вверх, булькает, хватая воздух, блестит открывшимся глазом, плюётся тягучей темной слюной. Начмед молча выбивает дверь операционной, звенит чем-то, лязгает. А Берсиров все рвется и рвется куда-то.
Старший лейтенант Эльдар Берсиров, адыгеец, возможно, что мусульманин, умер на борту вертушки, нёсшей его в Моздок.
Отгоняя воспоминания месячной давности я прикуриваю вонючую, как вода с колючкой, усманьскую «Приму».
Полк снова оказался в Даге в апреле. До этого было два месяца отдыха, разбора ошибок и планирования новой командировки. Ну, это в основном досталось командованию части и подразделений. Мы же, рядовой и сержантский состав, еле успели отоспаться. Да и то, находились шутники, которые могли заорать ночью:
- Кольцо-о-о!!!
И всё, ночь испорчена. Мы бежим на позиции, чавкаем вездесущей грязью, падаем, снова бежим... переворачиваясь на скрипящих двухэтажных койках. Просыпаемся, и, матерясь, идём курить. Орали те, кому потом не насуёшь в морду. И ещё – нас тянуло назад.
Ну, вот и вернулись. Выгрузка в Хасав-юрте, под вопли местных, оравших что-то про эсэсовцев, и про то, что они нас не звали. Ага, мы оккупанты этого гордого народа, ну да.
Через две недели, на площади Кизляра, в канун какого-то местного праздника, наши сапёры разминировали самодельное устройство. Кто его там оставил, и изменилось ли мнение о нас?.. Да кто его знает, и мне, если честно, глубоко по барабану.
- Художник, давай гранатомёт перетащим, - ко мне в окоп спрыгивает Коля, мой теперешний напарник и наводчик, - на щит поставим. Темнеет уже.
Да, уже темнеет. Идём на запасную позицию, где сидит у нашей «эспэгешки» Лифановский и дрыхнет наш командир, Приходан. Лифа часто почёсывается. У него «бэтэры», только они не восьмидесятой модели и не с дизельными движками. А маленькие, белёсые, жирные и с лапками. Бельевые вши. Как у Максима Кужеля, героя книги Артёма Весёлого. Как у всех, кто был на войне. Может быть, их нет у американцев, кто знает?
Мы практически живём на позициях. Спим в спальных мешках и укрываемся резиновыми плащами из комплекта ОЗК в дождь. Потому что, месяц назад Саша Мисюра, командир сводной роты заставы «Гребенской мост», подошёл к старенькому «Рекорду», чтобы переключить канал.
За пару секунд до этого какой-нибудь Ахмед или Абдулла – бросил мину в горло самодельного, слепленного из «камазовского» кардана, миномёта.
То, что осталось от нашего первого погибшего лейтенанта можно было собрать веником и совковой лопатой. Замечательный мужик, офицер, а не «шакал», отец двух детей, просто перестал быть.
Я радовался всему. Тому, что «двухсотых» мало. Тому, что жив Шомпол, представленный к Мужеству, тому, что он вылетел из палатки в одних трусах, кроссовках, бронике и с пулемётом. И снял снайпера с дерева, метров за сто. А сержант Младшой успел перетянуть крепёжной растяжкой ногу капитана Васильченко, перерубленную осколком в районе колена.
И никто не отошёл назад, доказав то, что мы настоящие «техасские рейнджеры». Но колонну, шедшую на выручку, не пропустили местные, блокировав дорогу в сторону заставы.
Потом были и Аксай, где оказался наш расчёт, и Первомайка. Парни из третьего батальона исполнили нашу давнюю мечту, разнеся в хлам чеченский блокпост, торчавший напротив здания коровника. По нашей же заставе долбанул, перепутав своих и чужих, «Ми-8». К счастью, НУРСы большой беды не натворили.
Полковые разведчики, скорчив авторитетнейшие рожи, заявляли: на всех трёх заставах сдавали экзамены боевики из полевых лагерей. И, судя по всему, экзамены завалили. А красный цвет им светит явно не в дипломе.
- Ну, - меня отвлек Коля, навьючивший на себя один из больших брезентовых мешков с гранатами к СПГ, - попрыгали, что ли?!
- Угу, - я цепляю лямки второго вьюка на себя, и берусь за основную тяжесть, сопло гранатомёта, - попрыгали, Коль.
Прыгать поверху через ходы сообщения и траншеи можно. На свой страх и риск. Мы играем с судьбой, два молодых и самоуверенных глупца. Ведь у «них», возможно или наверное, хорошие снайперы. И хорошие винтовки.
Добираемся до основной позиции. Устанавливаем нашу «шайтан-трубу» на специально сколоченный помост. Натягиваем большой кусок маскировочной сетки и усаживаемся на вьюках. Коля, поменявший за блок «Петра» у связистов одну из запасных радиостанций, ловит «Молодёжную волну». Нам не наблюдать. Мы можем расслабиться.
Для ознакомления с остальным - кликать тут:
Women and War
Femme fatale of market-street
Больше здесь: Осенний Блюз: about life, love, women, cats and more.
5 комментариев
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарий
ВойтиХорошая зарисовка. И как бы это парадоксально не звучало, человечная.
Война это тяжело, наверное никогда не пойму ее существование
*молчаливое одобрение*
Каждый из ваших небольших военных рассказов просто взрывает мозг, о чувствах я уже не говорю.
Спасибо за каждое имя, которое сохранится благодаря вам. Наверное таким и должен быть нерукотворный памятник.
Спасибо.
У Вас в "Район 55" есть эпизод, в котором солдаты узнают о потерях по походке комбата. Вот со времен того комбата было понятно, что Вы знаете о войне больше, чем было рассказано в Районе.
Спасибо. Жму Вашу руку.
Удаление комментария
Вы действительно хотите удалить сообщение ?
Удалить ОтменаКомментарий будет удален безвозвратно.
Блокировка комментирования
Вы дейтсвительно хотите запретить возможность комментировать ?
Запретить Отмена