Казнь Пейре Отье. Анн Бренон «нераскаявшаяся»

В продолжении вчерашнего поста памяти Пейре Отье ( вчерашний пост )

 - художественное обрамление этого события. 

Это настолько же трагично и красиво, как и документально написано. Все герои этого отрывка существовали в реальности, и говорили именно то, что вложено в их уста.

Анн Бренон «Нераскаявшаяся» (глава 2. БЕЗУТЕШНЫЙ. ПЮЧСЕРДА. ИЮЛЬ 1311 ГОДА)
Казнь Пейре Отье

"- Когда я закрываю глаза, - сказал Бернат, - я всё время вижу маленькие пляшущие язычки пламени.
В  сером свете раннего утра я снова видел его смуглое лицо, волосы,  падающие ему на лоб, очень бледные скулы, резкие очертания носа, густую  поросль черной бороды. Он больше не мог говорить, он не мог даже дышать.  Он снова упал навзничь и закрыл глаза. Он лежал неподвижно, и на  какое–то мгновение мне показалось, что это неподвижность смерти. Потом  он резко поднялся и взглянул на меня. И в его глазах был ужас, который  он испытал в Тулузе, в день Пасхи 1310 года, ужас, который никогда не  перестанет преследовать его. И в это мгновение этот ужас вошел и в моё  сердце, оставив там огненную и кровавую рану. Стал последней каплей  моего отвращения и гнева.
Бернат пришел в Тулузу, чтобы принести свое  последнее свидетельство верности, свой последний братский жест. Свой  последний поступок свободного человека. Сермон, вынесение приговоров  Бернардом Ги, продолжалось целый день, всё Пасхальное воскресенье. А на  завтра должны были казнить еретика и семнадцать вновь впавших в ересь.  Восемнадцать столбов уже были поставлены у входа на старое кладбище  лицом к грандиозному порталу кафедрального собора, к башне его  монументальной колокольни, чтобы осужденные ничего не упустили и  прочувствовали своё поражение и позор. Восемнадцать человек были  обречены на муки католической Церковью, апостольской и Римской в этот  день Пасхи, дабы лучше оплакать Страсти Христовы и как следует  отпраздновать Его воскресение и победу над смертью. Таково было послание  надежды Божьей от инквизиторов и папы народу христианскому. Ибо великим  должен был быть ужас народа Тулузы, стоящего, ради своего просвещения,  лицом к лицу с самим адом.
Он внимательно слушал, Бернат. Враги Божьи  побеждены. Сегодня проказа ереси, поражавшая всю землю, наконец,  вычищена, и порядок, угодный Богу, восстановлен. Приговор инквизитора  выносится от лица самого Бога. Они будут сожжены за мерзостность столь  ненавистного преступления и в знак их вечного проклятия. Обречены на  сожжение. Мессер Пейре, Старший, в центре этого зловещего круга. И все  эти храбрые люди, которые пытались избавиться от зла, верили в  милосердие Божье и хотели защитить своих гонимых пастырей. Старый Дюран  Барру, житель Борна, и сильный Гийом Меркадье, брат доброго человека  Санса, и Гийом де Клайрак со своим сыном Пейре, и дама Жентиль Барра,  дочь Бланши де Фергюс, и Понс дез Уго из Тарабель со своей женой Бруной,  и дама Кондорс Изабе из Верден - Лаурагэ со своим сыном Бернатом, и  другие верующие, которых Бернат Белибаст, кричащий вместе с волнующейся  толпой, не знал по имени, но сохранил их лица в своём сердце. Он стоял в  первом ряду, Бернат. Он хотел видеть всё до конца. Он хотел, чтобы  казнимые видели его преисполненное братской любви лицо, а не  издевательские ухмылки стражников. Он хотел вынести всё, он хотел  запомнить всё, он слышал, как Мессер Пейре Отье, которому связывали  руки, громко воскликнул, что если бы ему дали возможность проповедовать  перед толпой, то все стоящие здесь обратились бы в его веру. Но ему  заткнули рот кляпом. Он навсегда запомнил, Бернат, как из самого жара  костра Старший поднял руки, освобожденные от сгоревших веревок, чтобы  благословить толпу.
Есть две Церкви. Одна гонима и прощает. Другая владеет и сдирает шкуру.
Бернат,  стоя на коленях посреди толпы, потерял сознание. Когда снова открыл  глаза, то не увидел больше ревущего пламени, а только черные обугленные  останки. Уже не слышно было никаких криков. Потом Бернат долго шел в  неизвестность. Какая–то темная сила толкала его броситься в Гаронну. Он  сидел на берегу. Он закрывал глаза. Он думал о Гильельме, и говорил  себе, что, может быть, она еще жива. И, как и сегодня, маленькие язычки  пламени плясали перед его глазами. И, как и сегодня, этим холодным  горным утром, Бернат зашелся в рыданиях без слез. Мы, старые друзья,  хорошие пастухи, молодые, сильные мужчины, которые столько всего  вынесли, столько всего видели, мы прижались друг к другу, рыдали и не  могли успокоиться.
И тогда я сказал ему, что повторяю иногда в своем  сердце ту приветственную проповедь, которую сказал мне Мессер Пейре  Отье, в первый раз, когда я его увидел. Мне было двадцать лет. Это было в  Арке. Я скажу тебе причину, по которой нас называют еретиками. Это  потому, что мир ненавидит нас. И не удивительно, что мир ненавидит нас,  ибо так же ненавидел он прежде нас Господа Нашего Иисуса Христа,  которого он преследовал, как и апостолов Его… Я заплакал, и видел, как  плачет мой друг, Бернат Белибаст".