День, изменивший всё

День, изменивший всё

Где-то на Востоке на заре I века

— Йоха, Йоха, смотри скорее! — молодой мужчина радостным окриком заставил свою жену обернуться: — Наш сын пошёл!

Прекрасный день наступил для Шимона: его маленький сынок смог сам сделать первые шаги — какая это радость для родителей! Эльяшив неуверенно ступил босой ножкой по цветному паласу и, не удержав равновесие, шмякнулся на попку.

— Какое счастье! — всплеснула руками Йоха. — Эльяшив, ты совсем уже вырос — сам ножками пошёл! — радовалась молодая мать, поднимая сынишку на руки и, расцеловав пухлые щёчки, закружила в воздухе.

Отец тоже не выдержал и обнял свою пока ещё маленькую семью — Эльяшив стал их первенцем и старшим братом для будущих братьев и сестёр. Ещё четыре года назад, когда Шимон и Йоха соединили сердца, они пожелали наполнить свой дом радостным смехом будущих многочисленных детей.

Темноволосый младенец радостно заливался смехом от ласки родителей, чувствуя их заботу и любовь. Йоха просто светилась от счастья — два года она была бесплодна и слышала за спиной осуждение соседок, и вот теперь Господь благословил и их семью ребёнком. Женщина буквально сдувала пылинки со своего ненаглядного чада, кормила грудью, шила красивые рубашки, а отец вырезал из дерева причудливые игрушки: зверушек и птичек. Казалось, большего счастья и не сыскать во всём белом свете.

Родители уложили долгожданное чадо в колыбель на дневной сон, и, пока мать прибиралась по дому, отец гладил по кучерявой головке малыша, ласково что-то напевая. В этом ничего удивительного — у Шимона был великолепный голос, и, будучи благочестивым человеком, он пел в хоре местного храма.

Дождавшись, пока сын заснёт, мужчина отправился на ближайший рынок обговорить кое-какие дела со старым знакомым, а заодно прикупить продукты. Он всегда старался помогать жене, когда на это есть время.

— Шимон, Шимон! — послышалось среди гула на центральной площади.

Мужчина оглянулся и увидел двоюродную сестру, носившую уже третьего ребёнка под сердцем. Их род был очень дружным, а потому молодые семьи частенько захаживали друг к другу в гости. Старший племянник значительно подрос и помогал отцу в мастерской, а второй постоянно следовал за матерью, держась за подол юбки, дабы не затеряться в толпе.

— Добрый день, Симха, Лемел! Как там малыш? — Шимон ласково поприветствовал родственников и посмотрел на огромный живот женщины.

— Да всё хорошо, на днях вот родить должна, — Симха счастливо разулыбалась и хотела что-то спросить, как взгляд её устремился вдаль, а глаза озарились неземным ужасом.

Шимон обернулся и тоже застыл в шоке. Будто ад ворвался в мирную жизнь городка: на всей скорости на площадь ворвались всадники, поднимая на пики… младенцев. За ними лавиной неслись наёмники, также убивая детей.

Паника овладела людьми, которые в непонимании пытались убежать, но воины нацеливались только на детей!

Неземные вопли огласили округу.

— Только щенков младше двух лет! Остальных не трогайте! — отчётливо раздался громогласный приказ командира над всей площадью.

Шимон не успел даже среагировать, как на его глазах маленький Лемел был пронзён острым копьём. Время будто остановилось; казалось, что происходящее — просто мрачное видение; но нет. Всадник брезгливо сбросил его мёртвое тело, тут же нацеливаясь на новую жертву. Словно в тумане мужчина увидел, как бедный малыш перевернулся в воздухе и ударился головкой об утоптанную землю. Кровь разлилась густой лужей из разбитого черепа, пропитывая сухую землю.

— А-а-а-а! Сыночек мо-о-ой! Сыноче-ек! — Симха застыла на мгновение, а затем протянула к Лемелу руки, что тряслись от шока, и бросилась к мёртвому ребёнку, спотыкаясь и падая, не в силах поверить произошедшему.

— Куда прёшь, дура?! — ей дорогу преградил другой всадник, затаптывая копытами коня несчастного малыша и вырывая из рук другой женщины запеленованного младенца, чтобы отшвырнуть его в стену близстоящего дома.

Очередное кровавое пятно расцвело на белоснежной тверди, стекая толстым стеблем вниз. Та, другая мать, раненой птицей рыдала над любимым чадом, как и все вокруг — беспомощные и будто бы сами умершие со своими детьми.

— А с этой что? — ещё один головорез спросил командира, направляя меч в сторону Симхи.

— Эту тоже в расход! Сам видишь — на сносях. Приказ есть приказ! — всадник умчался. А тот, что с мечом, зловеще направился к беспомощной заплаканной женщине.

— Беги, Симха, беги! — опомнившись, крикнул Шимон и толкнул под ноги наёмника прилавок.

Товары посыпались один за другим, затрудняя путь воину, но слабые попытки мужчины — не преграда для опытного убийцы. Наёмник уже почти настиг оцепеневшую женщину, однако родственник уцепился за его торс, отбрасывая назад, и начал душить, нависая сверху. Глаза обоих налились кровью от ненависти. Схватив что-то твёрдое, Шимон стал бить по лицу наёмника. Мирный певчий и подумать не мог, что когда-либо поднимет руку на человека, и уж тем более захочет кого-то убить. Однако жизнь преподнесла сюрприз — неведомые доселе силы воплотились из ненависти. Казалось, исход очевиден, но убийца мощным ударом отшвырнул противника и ринулся к убегающей беременной. Симха хрипло вскрикнула, когда наёмник рассёк её живот до основания, и с глазами полными боли рухнула рядом со своим мёртвым сынишкой.

— Симха, Симха! — тошнотворный ком подступил к горлу, но Шимон пересилил его и подскочил к сестре, трясущимися руками обхватывая её лицо. Он убирал слипшиеся беспорядочные пряди, что растрепались из привычно ухоженной причёски; гладил перепачканные в пыли и слезах бледные щёки. — Симха, не умирай! — слёзы заполонили его глаза от потухающего взгляда умирающей. Но женщина скончалась.

Кровь бешено бурлила в висках мужчины, сознание отказывалось воспринимать происходящее. Вокруг сплошная резня, крики, отчаяние и изувеченные тела мёртвых младенцев… Повсюду. На каждом шагу. Это было невыносимо. Мерзко. До тошноты, до рвоты. Вся площадь была залита кровью невинных детей — заколотых, с отрубленными ножками, ручками и головами…