Держи меня за руку

Держи меня за руку

Держи меня за руку долго, пожалуйста,
Крепко держи меня, я не пожалуюсь.
Сердце в плену не способно на шалости
Если не хочешь потери - молчи.
Я путь свой сама устелила пожарами,
Ядом, отчаяньем, страхами, ранами
Кровью без крови, ожогами шалыми.
Не отпускай мою руку держи!
(с) Д. Арбенина

Уже стемнело. Я торопливо одеваюсь и поспешно выхожу на улицу. Фонари горят, озаряя площадь желтым светом. Невольно любуюсь. Хорошо им, фонарям этим! Гори себя и гори. А мне с огромной сумкой полной всякой танцевальной мути (начиная с балеток и заканчивая шпильками) придется тащиться через весь город, теснясь в маршрутках, мешая окружающим. Да и не в сумке ведь дело. Главное навязчивая мысль о том, что быстрее нужно домой. Как бы чего не приключилось. Не зря ведь по телевизору показывают передачи на подобие «ЧП» и «Очной ставки»! Темная аллея, через которую я всегда прохожу полубегом, тоже не добавляет радости.

За спиной раздался чей-то глухой кашель и быстрые, но тяжелые шаги. Где-то внутри бешено заколотилось сердце. Я ускоряюсь. Стук каблуков по асфальту смешивается с тяжелой поступью идущего сзади. 

«Так, - проносится в моей голове, - туфли только мешают! Надо их снять и побежать. И неважно, сколько стоят колготки, жизнь-то важнее».

Но все же дорогущих колготок жаль. Я ведь понимаю, что жесткий асфальт они явно не переживут, даже если мне удастся дойти до дома. А фиг с ними! Я уже хотела на бегу сдернуть с себя чертовы туфли, как человек, идущий сзади, поравнялся со мной, а потом совершенно спокойно обогнал. Шизофреничка! Я ругаю себя, на чем свет стоит. Чего я там себе нафантазировала? Бред сумасшедшего.

Едва я успокоилась, как мне снова пришлось вздрогнуть от ужаса. Неожиданно зазвонивший телефон чуть не свел меня в могилу… Я точно стала параноиком! Я на ходу копаюсь в сумочке, пытаясь найти охрипшее чудо техники, но он словно провалился в далекое никуда. Раздражаюсь от звонка, раздавшегося так не вовремя, переворачиваю содержимое своей сумки, поражаясь ее размерами.

- Але, - наконец отыскав его, я беру трубку и говорю чуть запыхавшимся голосом.

- Ты где опять? – мой муж начинает всегда с самого важного. 

- Да иду я уже! Я говорила, что задержусь, отчетник же! 

- Беспокоюсь я. Тебя встретить? 


Да, краткость сестра таланта. Естественно встретить! А как же иначе? Я же хрупкая симпатичная девушка (а впрочем в темноте нюансы неважны), раскрашенная фиг пойми как (некогда было снимать косметику, надеялась уйти из гримерки еще до того как стемнеет), да и вообще – я хочу внимания! Но, однако, это все я ему сказать не могу. Говорю только:

- Если можешь, зай.

И зая действительно встречает меня на остановке, как только я выползаю уже изрядно помятая из маршрутки. 

- Наконец-то! 

Зая по имени Паша подходит ко мне и целует в щеку, забирает мою сумку на свое 
мужское плечо.

- Как выступила? 

- Отлично, только знаешь, я всегда торможу на первом танце! А в этот раз…

Я хотела рассказать, как в этот раз, когда я точно отрепетировала все перед выходом, когда знала каждое движение, меня чуть не подвела балетка, соскочившая с ноги и отлетевшая к колонке. Хотелось мне рассказать, как Игорь, поднимая меня, перепутал танцы и вывел на другую поддержку! Как наш хореограф, сама вышла на одном из танцев, потому что Наташка оказалась беременной и в жесткой истерики рыдала в гримерке. Но вижу, что взгляд моего любимого направлен куда-то далеко. Нет, разумеется, он выслушает, но кажется оно ему не надо.

- … все удалось, - заканчиваю я свои фразу совсем не так, как хотелось бы.

- Вот видишь! – сказал Паша, очевидно обрадованный тем, что не придется слушать весь женский бред «с подробностями».

Я обиженно вздыхаю, но поскорее прогоняю от себя эти мысли – я слишком устала, чтобы ругаться или что-то выяснять. Единственное мое желание – это лечь, укутаться в теплый плед и заснуть. 

Дома было прохладно. Я прошлась по квартире. Так и есть – форточки открыты настежь. Закрываю их, включаю на кухне газ, чтобы отогреть комнаты. Начинаю торопливо греметь кастрюлями, разогревая суп… Голубоватый свет газа так красиво горит, а суп все не закипает… 

Я уснула сидя за столом в ожидании закипевшего супа. Паша бережно перенес меня в спальную, уложил на кровать, но этого я уже не чувствовала.


Утром муж поднялся рано. Я сквозь сон слышу, как он осторожно собирается в темноте, стараясь не разбудить меня. Я понимаю, что по-хорошему надо бы встать, приготовить ему завтрак, собрать еду на работу, проводить милым поцелуем, но я просто физически не могу это сделать. Веки казались такими тяжелыми, а в голове стоял нереальный шум. Я даже не слышала, как за ним закрылась входная дверь.

Когда я сама окончательно проснулась, мне стало как-то жутко. Так бывает… у меня, по крайней мере. Чувство собственной мелочности, как будто моя жизнь не стоит и гроша. Ограниченная четырьмя стенами родной квартиры. Я сижу на кровати и ною. Реально ною, не картинно плачу как интернетовские девочки с идеально-растекшимися глазами, не пафосно рыдаю в плюшевую игрушку, а сижу, закутавшись в одеяло чуть ли не с головой и задыхаюсь от собственных слез. 

Я не вижу объективной причины для утренней истерики, но от этого не становиться легче, скорее наоборот. Слезы все еще не перестают стекать по моим щекам, но внутри рождается что-то еще. Злость, раздражение и даже ненависть. К себе, к собственной беспомощности, к миру, который сдерживает меня. Только когда я одним махом сбрасываю все с письменного стола, я прихожу в себя. Осколки статуэтки, книги, цветные ручки, какие-то еще мелочи разлетаются по полу комнаты. Я, еще не осознавая того, что сделала, ложусь рядом с осколками, уткнувшись в жесткий ковер. 
Я уже не плачу, а отчаянно пытаюсь собрать свои мысли, но в голове пустота. 

К приходу Паши в квартире чисто, стол стоит, как ни в чем не бывало, а место разбившейся статуэтки заняла небольшая ваза с яркими желтыми цветами, на плите горячий ужин, я идеально накрашенная и с аккуратно уложенными волосами встречаю любимого мужа. Красота. И любимый муж не замечает глубоких порезов на плече, спрятанных длинными рукавами халата. 


- Это еще что? – Игорь переодеваясь пялиться на мое порезанное плече.

- Это называется Марина истеричка.

- «Марина дура» это называется, - поправляет меня Игорь. – Что за мазохистские наклонности? 

- Говорю ж, истерика была. Хотелось боль душевную перевести в физическую.

- Помогло? 

- Не хрена! – признаюсь я, наконец.

- Дура, говорю ж! – Игорь с психом удаляется из раздевалки.


Во всех танцевальных залах одинаковая атмосфера. Работа, усталость, победа и еще тысячи оттенков связанных в одно слово – ТАНЕЦ. Танец тела таинственным образом перерастает в танец души. Танец – это что-то большее, чем заученные движения и картинная улыбка. Я начинаю разминаться. Хочется хотя бы на время репетиции раствориться в танцевальных связках, забыть, кем я являюсь на самом деле. Я теперь не бедная и несчастная Марина, я хитрая ведьма на шабаше, которая отчаянно влюбляется в случайно забредшего сюда юношу. А Игорь как раз играет этого случайного юношу. 

Было страшновато начинать танцевать. Как в первый раз. Особенно потому, что он с таким психом вышел из раздевалки, что непонятно как теперь к нему подходить. Вроде и не виновата ни в чем, а все равно как-то не по себе. 

- Прогоним? – решаюсь я, подходя к нему.

- Гони, - мрачно огрызнулся Игорь, но все же встал и приготовился к началу нашей партии.

«Раз, два, три, четыре» – шепотом считаю я. Первые неловкие движения наконец сменяются потоком отточенных связок, тело само выполняет заученные движения. А мысли летят куда-то. Например, мне внезапно хочется оказаться в сильных руках любимого мужа. Хочется ласки, нежности… Я вспомнила, как еще совсем недавно Пашка, забирая меня с репетиции, буквально тянул к дому, страстно целовал в лифте… Как мы бегали по квартире, обливаясь водой, смеясь, как дети, а потом, упав на пол, долго лежали в обнимку… 

- Хреново! – прервала наш танец хореограф.

- Лесь, ну почему? 

- В спортзал вам надо, а не на сцену! Зарядку проводить будете!!! Вы о чем думаете, голуби мои? 

Мы отрешенно смотрим в пол. Удивляюсь, как маленькой Олеси удается так построить нас? Олеся едва дотягивалась Игорю до плеча, а здоровенный Игорь виновато склонил голову и слушает. А ведь главное, все вроде как обычно. Что не так-то? А что-то не так определенно было… Я это чувствовала даже кожей, а потому стыдливо рассматривала пол под ногами.

- Марина, ты как робот танцуешь! Хре-но-во! Ты должна влюбиться, понимаешь? Эти три минуты, пока идет песня, ты должна любить его! Только Игоря! Забудь о муже, детях, хомячках, маршрутках и еще о куче вещей! Хочешь танцевать – танцуй, нет – лучше собирайся, да уходи! А ты о чем думаешь?

Этот вопрос, задаваемый Игорю, остался без ответа. Леся разочарованно отошла от нас, будто решив, что мы настолько безнадежные, что разговаривать с нами означает лишь потерять время.

Игорь молча встал на исходную. Я тоже начала танец сначала. Но на первой же поддержке я сморщилась от боли. Порезанное плечо горело огнем. Игорь все понял и поспешно опустил меня на пол. Я расстроено опустилась на паркет. Прохлада, усталые мышцы и желание поскорее уйти отсюда. Игорь присел рядом:

- Да что с тобой? – спросил он.

- Со мной жизнь, наверное…

- Каждый раз все хуже и хуже, - констатировал он и без того знакомую мне истину.

- Знаю.

Мне нечего было сказать. Кое-как мы отрепетировали. Я с трудом выдерживаю почти невидящий взгляд Олеси, которым она награждает (а точнее не награждает) нашу пару. 



Дорога домой кажется мне короче в тысячу раз. Ловлю себя на мысли, что даже мечтаю услышать за спиной шаги, чтобы остановиться и испытать судьбу. Это внезапное желание пугает меня, а шагов все нет. Переходя через дорогу, призывно смотрю на едущие машины, но все они послушно останавливаются около зебры. То ли ангел-хранитель сильный, то ли просто не везет. Или везет. Запуталась я уже.

В окнах квартиры не горел свет. 

«Паши, наверно, нет!» - печально думаю я. А ведь так хотелось прижаться к нему, проскользнуть пальцами по накаченному телу и забыться в объятиях любимого мужчины. Так хочется, чтобы все неудачи этого дня остались где-то в прошлом…
Открываю дверь. Слышу, как стучит клавиатура. Паша дома! Сердце замирает от счастья. Я на ходу снимаю теплую кофту. 

- Зая, привет! 

- А, да, привет! – растерянно говорит мне муж, не отрываясь от экрана.

Радость, которую я испытала секунду назад, сдулась внутри, как проколотый воздушный шарик. Я подхожу к нему, обнимаю за плечи, нежно целую в шею, но он натянуто улыбается. 

Мне уже не хочется даже ласки. Я тяжело вздыхаю и ухожу на кухню. Горячий кофе обжигает губы. Я вспоминаю одну из своих вредных привычек и достаю из тайника сигарету. Муж приходит на кухню, очевидно, почувствовав запах дыма.

- Опять, Мариш? – спрашивает Паша таким знакомым мягким голосом, за который ему хочется простить все. Только, чтобы слышать его. Его такого, доброго и ласкового… 

Я доверчиво прижимаюсь к нему, вдыхая запах дорогой туалетной воды. Я запоминаю каждый момент. Будь моя воля, я бы записала все это на пленку… Но как можно записать тихий стук в груди любимого человека? Как передать ту дрожь, которая пробегает по моему телу, как только я касаюсь его?

Я ищу его губы и целую, пытаясь передать ему все то, что я чувствую.

- Ложись спать, малыш, - тихо говорит он мне.

Я опускаю руки. Желаю сладких снов и отправляюсь в кровать. Я засыпаю под стук клавиатуры.



Утром мы с Пашей едем в автобусе. Муж в хорошем настроении, ласково обнимает за талию. Я как ребенок прижимаюсь к нему, но муж слегка отстраняется, говорит, что хочет видеть мои глаза. 

- А вчера была трансляция такого матча…

Я искренно пытаюсь понять, о чем он говорит, но вскоре теряю нить повествования. За окном улицы сменяют друг друга… Деревья бегут друг за другом. Люди куда-то идут… Наверно, тоже друг за другом…

- Малыш, ты слушаешь? – спрашивает Паша.

- Слушаю, конечно, просто мне тяжело воспринимать это.

- Я все объясню, - радостно вещает Паша и снова повторяется та же лекция.



Мы с Игорем опять не смогли танцевать. Леся поставила ультиматум: либо мы решаем свои проблемы и танцуем как раньше, либо она завтра убирает вообще из танца. Поэтому, когда все ушли, мы все еще находились в зале, решив, что будем репетировать, пока можем. 

Я лежу на полу, А Игорь крутит очередное фуэте. 

- Игорь, я не могу понять, что происходит! 

- И что же? – с придыханием уставший Игорь опускается на пол и садиться рядом со мной.

- Хрень какая-то, - признаюсь я, - Я не то, что танцевать, я дышать спокойно не могу! 
Задыхаюсь, понимаешь! 

- Мужу говорила? 

- Пыталась. Не слышит он…

- Девочка ты еще, маленькая…

Игорь гладит меня по голове. Я закрываю глаза и пытаюсь ощутить спокойствие. Как ни странно, мне это удается. Руки Игоря, к которым я привыкла за годы тренировок, репетиций, за десятки танцев, внезапно кажутся мне какими-то другими. Я обнимаю его, прижимаясь к нему всем телом. Удивленно замечаю, что он не отстраняется, не улыбается вымученно… Игорь целует меня в макушку. 

- Может, выпьем? 

- Может, - кажется, Игорь отстраняется с некоторой неохотой, но лицо у него внезапно озаряет какая-то мысль. – Я тут думал на свидание пойти что ли, вино там купил, конфеты, только, я сегодня не в том настроении…

- Иди! Девушка ждет! Че остался то?

- Не думаю, что она меня будет ждать, - засмеялся Гор, - Как никак уже прошло часа два, да и пропущенных от нее было около тридцати… А последние полчаса она молчит.


На паркете выстроились бутылка вина, коробка конфет, стаканы для чая. Мы с Игорем пили, смеялись, а я впервые почувствовала себя свободной. Впервые за последние годы. Я включила музыку. И звуки моего старенького телефона громом раскатились в пустом зале. Неожиданно заиграла песня, которая ежедневно играет на наших с Игорем репетициях. 

- Потанцуем? – предлагает Игорь, ловко поднимаясь на ноги и протягивая мне руку.

Молча поднимаюсь, откликаюсь на его предложение. Сильные руки Игоря уверенно управляют танцем, да и мной заодно. Я начинаю действительно танцевать. Марина исчезает куда-то. Я даже не понимаю, куда и как. Остается только Ведьма, у которой явно нет мужа, квартиры и прочих пунктов семейной жизни. Руки Игоря скользят по телу, прижимая чуть сильнее, чуть страстнее, чем требует танец. Я отталкиваю его и снова притягиваю его к себе. Игорь падает на пол, тянется ко мне руки, как заученно миллионами репетиций. И я тоже перехожу в партер. Мы касаемся пальцами, потом он резко оказывается сверху. Я понимаю, что это лишь элемент танца. Игорь делает волну… Он совсем рядом. Неожиданно тело изгибается, дрожь, рождаемая где-то в глубине, абсолютно не хочет понять, что мы только репетируем. А разве мы просто репетируем? – спрашиваю я себя. Понимаю, что мое дыхание становиться учащенным. 

- Маришка, девочка моя, - ошалело шепчет Игорь, но вдруг словно испугавшись чего-то, скатывается с меня и садиться рядом:

- Прости, пожалуйста! – шепчет он.

Я не знаю, что со мной происходит в этот момент. Я касаюсь его руки. После этого простого движения Игорь словно срывается с цепи. Он прижимает меня к себе и начинает страстно целовать. Руки скользят по моему телу с удвоенной нежностью. С ужасом понимаю, что снова чувствую себя желанной, любимой, но в руках уже другого мужчины. Я забывала обо всем на свете в этих сильных руках, уверенных в том, что они делают. 

Музыка еще играет. Я не замечаю, как мы снова поднимаемся и продолжаем танцевать. Тяжелые поддержки, над которыми мы мучились несколько занятий подряд, выполняются так легко и так естественно, как будто мы дышим. 
Заснули мы в том же зале, прижавшись друг к другу. Телефон благополучно разрядился, а потому в полной тишине я слышу, как его сердце отчаянно бьется о ребра… в такт с моим… 



Олеся хвалит нас за продуктивный разговор, принесший очевидные плоды, в виде чувственного танца, а мы смущенно переглядываемся, осторожно касаясь друг друга… Мы старательно делаем вид, что ничего не изменилось. Но эта дрожь, появившаяся в теле ночью, возникает при каждом прикосновении. 

Я уже отзвонилась мужу, извинилась за свое отсутствие, рассказала историю про подругу и разрядившийся телефон. Паша долго объяснял, что волновался, что не спал ночью, что ждал меня. Обещал придушить, когда вернусь. 

- Приходи на концерт, - прошу его я, но он ничего не отвечает. Значит, как обычно – дела.



За кулисами мы с Игорем украдкой держимся за руки. Кажется, что у нас одно дыхание. Мы – одно целое, объединенное танцем. 

Мой выход раньше, чем его, а потому я отпускаю руку и в стремительном прыжке оказываюсь на сцене. Вихорь сумасшедшей музыки подхватывает меня. И вот уже 

Ведьма разводит руки в стороны, призывая неведомые силы. Игорь, выбегая в бешенных поворотах, сталкивается со мной. Отталкиваю его, а сама бросаюсь в другую сторону сцены. . .

Поддержки, как и вчера, даются легко. Мы поймали то ощущение полета, без которого (по словам Олеси нет танца, да и жизни тоже нет). Игорь старательно выполняет каждое движение. Я уверена, что он занят только нашим танцем. Моя уверенность проходит в тот момент, когда мы встречаемся взглядом. Бешенные, неуправляемые, как лавина, его глаза заставляют меня тонуть. Я не помню о танце, я не помню, кто я и где. Я Ведьма, влюбленная в юношу? Или я Марина, примерная жена, которая впервые провела ночь вне дома с другим мужчиной? Но тело продолжает двигаться, растворяясь в уверенных руках партнера. Он подбегает ко мне, обнимает со спины и подхватывает, кружа вокруг себя. Танец полностью подчинил нас в себе…

После концерта мы выходили вместе с Игорем. Издалека я заметила, что меня ждет Паша с огромным букетом цветов. Я остановилась. Сейчас на улице, при свете дня, произошедшее казалось сном. Я смотрю на Игоря, пока Паша ждет меня чуть поодаль.

- Пойдешь к мужу? – спросил он.

- А ты хочешь, чтобы я осталась? 

- Я хочу твоего счастья, девочка моя! Ты ведь всегда будешь моей. Пусть не моей женой, не моей любовницей, главное, что моей. Хоть на крошечную частичку.

Я благодарно целую его в щечку, как можно сильнее прижимаясь к нему. Говорить что-то я не хочу. Я просто благодарна. Молча иду к мужу, принимаю букет и комплименты. Словом, возвращаюсь в семью. Я знаю, что будет еще немало танцев. И знаю, что не раз буду тонуть в руках Игоря или другого партнера. Это не так важно на самом деле. Важно то, к кому ты возвращаешься. Танец должен остаться в зале с зеркальными стенами, на сцене, на глазах зрителей, но не более того. Это моя маленькая измена… Которая не имеет ничего общего с супружеской неверностью.

Я больше не боюсь ночных прогулок. И не хочу больше быть машиной, привыкшей выполнять порученную ей работу. Я хочу гореть. Хочу наслаждаться жизнью. Я поняла, что значит влюбиться на 3 минуты танца. А также поняла, что значит любить одного мужчину 24 часа в сутки. 

- Я хочу тебя, малышка, - шепчет мне муж.

Я лишь улыбаюсь…

- Ты все еще любишь меня? – Паша спрашивает это неожиданно, резко останавливаясь на дороге и заглядывая мне в глаза.

- Просто держи меня за руку! – прошу я его.

Он выполняет мою просьбу. Ощущение, легкой дрожи, зарождается на кончиках пальцев и разносится по телу. 

- Я тебя тоже, - снова говорит Паша.