Двое

Двое

Когда он в первый раз открыл глаза, прикроватные часы показывали без пяти минут пять. За окном было уже светло, на горизонте даже чуть светлее, а в комнате стояла тишина, лишь тикали часы, нарушая ее, и с правой стороны кровати слышалось легкое, мерное дыхание. Он улыбнулся в пустоту, чувствуя своей широкой горячей спиной ее прохладную узкую. Накануне она снова пришла с работы поздно, около одиннадцати, заварила в медной, с узорами турке, кофе, пила его и снова работала. Во сколько легла спать, он не знал, но предполагал, что около двух.

Когда он проснулся во второй раз, было начало седьмого. Поводив рукой справа, встретил пустоту. Ее не было. В первое мгновение он почувствовал легкую тревогу, но через секунду услышал плеск воды, доносившийся из ванной комнаты. Непроизвольно выдохнув, он расслабленно улыбнулся и перевернулся на левый бок - туда, где открывалась нагота кровати. Почему она поднялась так рано? Почему она всегда поступала по-своему? Почему она так важна для него? Хотелось ли ему отвечать на эти вопросы – он не знал, возможно, поэтому, никогда не задавал их вслух.

Из приоткрытой двери в гостиную, плавно переходящую в кухню, виднелся черный блестящий бок пианино от компании «Yamaha». Когда у нее появлялся редкий выходной день, она просыпалась и, наскоро позавтракав, медленно подходила к инструменту, поднимала крышку, неторопливо проводила тонким, изящным пальцем по клавишам, а затем садилась и начинала играть. Она начинала свой одинокий концерт с Бетховена, с «Лунной сонаты», которую любила большего всего. Играла ее несколько раз, каждый раз по-разному, словно пыталась найти какое-то особое звучание. Затем, если ее настроение было хорошим – играла Моцарта, если плохим, то Шопена.

Несмотря на любовь к пианино и фортепьянной музыке в целом, у нее не было плейера, и она не знала и не слушала никаких современных групп, и не работала в музыкальной сфере. Она работала менеджером в какой-то фирме, но в какой именно, он не знал. Они часто говорили на разные темы, но она никогда не говорила много о себе, хотя встречались уже четвертый год. Их знакомство произошло случайно, но, как ему казалось, судьбоносно. Это было в морозный декабрьский день. У него была назначена встреча по работе, но, приехав на полтора часа раньше, он не знал чем себя занять, и зашел в ближайшее кафе, где за чашкой черного чая принялся читать Достоевского. Эта книга лежала в его сумке несколько месяцев, так и не начатая. За соседним столиком сидела она и читала ту же книгу. Он часто вспоминал это событие, придавая своему воспоминанию особое значение.

Когда он проснулся в третий раз, стрелки застыли на половине девятого. Он не понял, как заснул, но в квартире вновь стояла тишина. Вода больше не шумела, теперь ему казалось, что даже часы потеряли свой голос. Что-то в неподвижности казалось странным, и он поднял голову. Она все еще была здесь, и сидела к нему спиной за туалетным столиком. Подкрашивая губы, она поймала его отражение в большом зеркале и полуулыбнулась. На ее правильном, с тонкими чертами лице высветились мимические морщинки, а на щеках мелькнули ямочки. Она снова казалась ему безупречной.

Закончив с помадой, она причесала длинные черные волосы, поднялась, повернувшись, бросила на него взгляд, продолжавшийся с минуту, а затем вышла. Еще через пару минут хлопнула входная дверь. Он снова откинулся на подушку, намереваясь продолжить сон, но поднялся из-за вновь вернувшегося чувства тревоги.

На столике лежал тетрадный листок с надписью: «Прощай!», а на листке лежали ключи от квартиры.