Ему оставалось лишь бежать

Ему оставалось лишь бежать

Люди стали равнодушными. Они перестали замечать беду, перестали смотреть по сторонам и каждого волнует лишь собственная жизнь. Может быть оно и к лучшему. Но раньше… раньше было жить гораздо проще. Особенно, когда чужая жизнь волновала кого-то ещё.

Будь другое время, может быть кто-нибудь и заметил, что мужчина, бегущий по улице, отчаянно нуждается в помощи. Но прохожие проходили мимо. Кто-то стыдливо опускал глаза, а кто-то грешно думал о том, что Слава Богу беда не с ним. Или не с ней. Какая разница!

Равнодушие когда-нибудь убьёт многих.

Мужчина, что бежал по улице и громко просил о помощи, нервно оглядывался. Он словно видел кого-то, кто идет позади него, того, кто причинил совсем недавно какую-то боль, которая ела мозг, которая заставляла бежать без оглядки и просить о помощи, словно кто-то ещё мог ему помочь. Кроме него самого.

Но люди проходили мимо, не замечая чужую боль, не замечая того, что он отчаянно нуждается в помощи.

Мужчина бежал по пустой улице, свернув с наиболее оживленной. Он нервно оглядывался и ясно видел ту, что следовала за ним.

Словно и не было того бега. Словно не было той боли в раненом плече. Словно кровь не расползалась ужасным пятном на некогда белой рубашке. Словно плечо и не немело.

Когда кто-то за кем-то идет, мало шансов на спасение. Особенно если этот кто-то призван темными силами.

При виде девочки, что появилась десятью минутами ранее на пороге его квартиры, мужчина вспомнил ту, которую когда-то обидел. А ведь его предупреждали: не обижай ведьм, не зли их, они отомстят. Не сейчас, не через год и не через два. Может быть десяток лет пройдет, прежде чем месть придет.

В его случае прошло тридцать пять лет.

Тридцать пять долгих лет спокойствия, тишины и подобия счастливой жизни.

Тридцать пять лет, за которые он успел забыть, что когда-то кому-то причинил боль.

И вот теперь расплата явилась. Явилась в образе маленькой девочки, некогда запертой в проклятом доме. Явилась с одним ясным желанием: убить. Не важно каким способом, не важно, как долго он будет мучиться или, наоборот, какой быстрой будет его смерть. Итог был один: смерть.

Может быть, сложись иначе судьба, и эта девочка не появилась на его пороге. Но, к сожалению, приказа она ослушаться явно не могла. Или не хотела. Тут нельзя понять.

Мужчина бежит. Бежит без оглядки, стараясь успеть, стараясь спрятаться, но понимает, что от призрака не спрятаться. И понимает, что лишь оттягивает смерть. И быть может, стоило бы ему остановиться, перестать бежать и молча принять свою судьбу. Но он не может. У него еще целая жизнь впереди. Он ведь только недавно внука крестил, держал на руках ребенка и мечтал о правнуках. Он ведь только вчера дал обещание своей жене: вернуться к ней в тот домик на берегу.

Ему оставалось лишь бежать. Бежать, бежать, бежать. Бесконечно бежать. И секунды складывались в минуты, а минуты — в часы, хотя прошло всего-то десять минут. Десять минут с момента, как на пороге появилась девочка в крови. Девочка, чье лицо он смутно помнил.

Когда-то давно, лет десять назад он был в Нью-Салеме. В маленьком городке, который затронула боль. И видел девочку, похожую на ту, что явилась на порог. Та шла с улыбкой, играя вместе со своей темноволосой подружкой. Они шутили, смеялись и разговаривали о будущем.

Память осколками подсказывала ему воспоминания, давала подсказки и он вспомнил имя девочки, которое ускальзывало от языка, не давая произнести его, не давая взмолиться о помощи, о пощаде. Он вспомнил, но было поздно. За ним уже пришли и девочка не остановится. Она не станет ждать, не станет слушать. Она лишь занесет руку, ударит, на этот раз в сердце. И ничего уже для мужчины не будет.

Но он бежит. Бежит, бежит, бежит, старается успеть, старается куда-то скрыться. А люди по-прежнему не обращают внимания. Редкие прохожие провожают изредка взглядами, словно он какой-то прокаженный. Никто не видит кроме него ту, что за ним идет. Никто.

И сам того не зная, он очутился на пороге церкви. Дом Господень. А ведь он еще вчера не верил в Господа. Стоял и, когда в церкви крестил внука, пытался понять, а верит ли он в Бога. Сегодня он верит. Он всем сердцем желает спасения. Он всем сердцем хочет вернуться к семье и всем сердцем раскаялся за ту боль, что причинил тридцать пять долгих лет назад молоденькой ведьме, что, оказывается, играла с ним также, как и со многими другими.

И вот он вбегает в дом Господа в надежде, что его спасут. Вот только от проклятия нет спасения и церковь не удержит призрака.