Эта вина - не моя

Она просыпалась, когда день только начинался. Зеркало стояло в углу и неумолимо тянуло каждое утро. И, повинуясь его зову, она накидывала на плечи белоснежное одеяние и шла к нему.

Белая ткань казалась невесомой, но на деле была неподъемной. Снять ее ночью и оставить на тумбочке у кровати было не так легко. Временами ей казалось, что шелк уже сросся с кожей, и если снимать, то только вместе с ней. Если повернуться к солнцу спиной, можно было разглядеть причудливый узор: едва различимые золотые буквы. Уже давно вошло в привычку повторять их очертания длинным и тонким указательным пальцем. Вот здесь она позволила каждому поступать так, как считает нужным. Там, справа, чуть ниже бедра, позволила кому-то оправдать свои поступки. За свой счет. А на правой руке, от локтя до запястья, поместился еще один. Здесь она позволила себе начать все сначала.

Сколько раз она своими руками выдавала людям иглы и золотую нить? Как много было тех, кто не воспользовался этим правом - оставлять узоры на ней? И почему каждый, каждый узор она находила не на белом шелке, но на собственной коже?

В молчании она прикоснулась к одному, особенному болезненному. Слева, чуть ниже сердца (он промахнулся немного). Здесь она позволила кому-то любить НЕ СЕБЯ. Он тоже после оставил ей узор.

Это был первый день весны. Цветы стояли на подоконнике. Внезапно, повернувшись к зеркалу спиной, так, чтобы золотые буквы наполнились светом, она решилась.

Первым воздух коснулся плеч. Белый шелк не хотел расставаться с кожей. Она почти плакала, чувствуя, как вспыхивают узоры на коже, один за одним, словно ожоги.
Белое одеяние упало к ногам. Ожоги заживут. Она это знала.

Она выдохнула:
“Эта вина - больше не моя....”