Этерия

Этерия

Пассажирская капсула высадила Джона около массивного здания из белого мрамора. За его спиной дверца с характерным звуком плавно вошла в прорезиненную прослойку уплотнителя. Автономное такси подождало пару секунд следующего заказа, потом чуть вздрогнуло, взвизгнуло и почти бесшумно сорвалось с места, оставив лишь едва заметный след покрышек на асфальте.

Джон задумчиво изучал широкое, но невысокое здание, словно зажатое между двумя небоскребами: три ряда одинаковых матовых окон, за которыми ничего не видно этим солнечным весенним днем из-за блеска окружавшего их мрамора. Конечно, немного естественного света достигало подножия мегаполиса, но холодный камень как-то умудрялся словить их в мягкие блики.

Над первым этажом золотыми буквами аккуратно блистала выровненная по высоким входным дверям надпись: «Посольство государства Этерия на планете Земля». Ни постов охраны около входа, ни забора вокруг дипломатической территории, ни каких-то стендов с информацией, скамеек под навесами и с урнами, ничего, что показывали в старых фильмах: голое минималистическое убранство пустых стен и матовое тонированное стекло окон и дверей. Разве что камер наблюдения поблизости чуть больше, чем обычно.

Джон волновался и не торопился войти. Что-то как будто бы держало. Возможно – нетипичная пустынность улицы: по широченной дороге в две «старых» полосы не скользили длинными цепочками одноместные капсулы такси, по тротуару не несся нескончаемый человеческий поток, и не вэйпили жгучими ароматами группки просителей виз, убежищ и разрешений на жительство, отбиваясь от назойливых консультантов из турагентств по соседству.

Этерия не пользовалась большим спросом на рынке туризма, и уж точно никто из сотрудников турагентств не мог сдружиться с коллегами из посольства, чтобы потом предлагать просителям «договориться». Странно, что помещения до сих пор не переделали под общежития. Остальное прогрессивное человечество будто бы сторонилось этого переулка.

Этерия славилась своей замкнутостью, фатальностью и необратимостью.

Только эпизодически сновали туда-сюда кругляши шустрых уборщиков, сожрав очередную бумажку в своих внутренностях, ныряли в запрятанные в фасады зданий зарядные станции. Обычно они выползали оттуда только по ночам, когда толпа людей чуть редела, и у них была возможность подмести и помыть асфальт, и то с трудом, лавируя в ногах прохожих.

На запястье тихонько, но настырно завибрировал плотно обхвативший и прилипший к коже браслет. Джон поднял руку, и мгновенно, уловив характерное движение, на предплечье высветилась проекция: невидимые лучи исходили из тонкого напульсника, отражались от специального состава, втатуированного в верхние слои кожи, и преобразовывались в видимый спектр.

На предплечье возникла кардиограмма: неровные линии характеризовали биение его сердца, рядом крупно светились цифры пульса и давления, ближе к плечу расположились логи последних событий и какие-то мелкие диаграммы, а подо всем этим, уже в воздухе, мерцало несколько псевдокнопок.

«Внимание, организм испытывает стресс!» – Приятный женский голос шепнул не в ухо, но в самой голове. Джон всё никак не мог привыкнуть к этому: в отличие от старомодных текстовых уведомлений, второй внутренний голос звучал как-то чуждо, будто кто-то посторонний залез в голову и нашептывает тебе свою волю.

«Еще бы...» – поборов раздражение, Джон смотрел на дрожащие линии кардиограммы и их мягкий зеленоватый эталон: «Не каждый день проходишь собеседование в Этерию».

Он коснулся воздуха, в котором плавала надпись «отключить мониторинг», затем снова прослушал вгрызенный в его голову голос и прочитал сообщение на проекции: «Внимание, данное действие может вызвать пересмотр вашей страховой программы. Вы уверены, что хотите продолжить?»

Несколько раз ему пришлось нажимать в воздух, на обрамленную красноватым свечением надпись «продолжить», соглашаясь с последствиями, отказами от ответственности и прочей юридической лабудой, которой обязывали пичкать его расцветшие после Войны корпорации. Жаль, что его внутренние голоса – собственный и навязанный системой мониторинга жизнедеятельности – пока не научились общаться между собой без его вмешательства, но производитель браслета уже анонсировал эту возможность в следующей версии.

«Пусть сами между собой договариваются. Всего за 199.90».

Избавившись от назойливых предупреждений, Джон справился со странной дрожью в теле и волнами оцепенения и покалывания в кончиках пальцев. Будто он человека убивает или убил уже – не меньше. И достал из кармана вэйп, заправленный успокаивающей жидкостью с небольшой дозой никотина.

Немного, всего 0.5 мг, но и такую было очень тяжело найти.

Он затянулся ароматным паром, причудливыми узорами выпускал его изо рта и ноздрей, изучая чуть облупленные по краям золотые буквы вывески:

«Этерия».

С небольшой глухой паузой перед «е». Скорее даже – «Эт'эрия».

Облачка пара завивались, кружились и медленно уносились в сторону, пока он пытался успокоиться и настроиться на встречу. Легкость растекалась из груди по другим органам и успокаивала пощипывания в пальцах, чуть кружа голову, усмиряя дрожь в коленках и гулкую пульсацию крови в висках.

Вечно так продолжаться не могло, и браслет снова завибрировал, а нежный женский голос шепнул в недра черепной коробки: «Напоминание: собеседование».

Джон никогда не считал себя трусом, но и храбрости войти в это здание почему-то не хватало. Ведь решалась его дальнейшая судьба: будет он жить вечно в виртуальных мирах или будет довольствоваться гарантированными пятьюдесятью годами (точнее, оставшимися девятнадцатью) в реальности: прозябать на работе, контролируя автоматические линии производства на заводах, ездить в командировки мониторить климатические станции, по выходным иногда выбираясь на пляжи Аляски: попить безалкогольный мохито, покататься в экзоскелете на серфе по высоченным волнам.