Фаталисты

Фаталисты

Перед зимними каникулами была лишь одна вещь, которая могла омрачить Ваське все веселье. А именно итоговые оценки в четверти. Обычно его это мало волновало, потому что учился он в целом хорошо, но в этом году Васька был на грани провала — все из-за математики. Математика стала его бичом на протяжении первого полугодия и совершенно не хотела отпускать даже перед Новым годом.

Все потому, что Васька балансировал на грани тройки в четверти — и по некоторым причинам не сообщил об этом родителям, благоразумно решив, что не будет их волновать. Папа, конечно, не будет сильно тревожиться, потому что, по его словам, «оценки не показывают истинных знаний», а вот мама… Мама, вероятно, бы заволновалась. Поэтому Васька мудро рассудил, что лучше поволновать ее уже свершившимся фактом, чем ожиданием этого факта.

Однако Васька просчитался: оказалось, что его самого оценки тревожили скорее как маму, чем как папу. Поэтому последний день в школе он был как на иголках, несмотря на то, что учительница по математике смотрела на него благосклонно и даже улыбнулась, а классная руководительница заговорщицки подмигивала. Дневники им должны были выдать во время последнего классного часа, и Васька с ужасом ждал этой минуты.

Никита рядом с ним, напротив, совсем не нервничал и к оценкам относился по-философски. Да и было из-за чего: Васька знал, что у того порядочно троек, так что одной больше, одной меньше — все равно. Васька даже завидовал буддийскому спокойствию Никиты и злобно тыкал его в бок пальцем, от чего Никита смешно ойкал и хихикал, переставая быть таким мудрым и рассудительным.

И вот Ваську наконец вызвали, и он подошел забрать дневник. Открывать его совсем не хотелось, поэтому Васька сразу сунул дневник в рюкзак. Лучше он потом на это посмотрит.

— Чему быть — того не миновать, — мудро и как-то по-фаталистически рассудил Никита, разглядывая свои тройбаны.

Ваське оставалось только грустно вздохнуть. Домой он шел, как осужденный на каторгу — еле волочил ноги и пинал снег, придумывая оправдания. Рюкзак будто из-за тройки в дневнике казался все тяжелее и тяжелее, пока на подходе к дому не стал весить целый центнер. Но никакие оправдания так не придумались, потому что тройка все равно была тройкой. В дверях его встретила мама и спросила:

— Ну как?

Васька тяжело, протяжно вздохнул, принимая свою судьбу, и вытащил из рюкзака дневник. Мама его сразу пролистала до злополучной странички с четвертными. Мамины брови сначала скользнули вниз, а потом вверх.

— Молодец, — сказала она. — Полугодие закончил без троек. А чего такой хмурый? Это из-за четверки по русскому?

Васька резко вскинул глаза, воспрянув неожиданной надеждой. Он вытянул шею и заглянул в дневник: и правда — напротив математики красовалась четверка. Настоящая красная четверка! С маленьким почти незаметным минусом. Новогоднее чудо!

— Ну что, школьник, поздравляю с окончанием четверти! — мама потрепала его по волосам и, отдав дневник, вернулась обратно на кухню, где уже что-то варилось, пеклось и жарилось в преддверии Нового года.

Васька втянул воздух носом и вдруг ощутил атмосферу приближающегося праздника: и Новый год на носу, и оценки хорошие, и буддийское спокойствие Никиты вдруг распространилось и на него. Мир казался замечательным и чудесным, рюкзак — легким, как перышко, а математичка — лучшей в мире учительницей. Да что ему тройка: тройка — это пустяк, даже две тройки пустяк! Но Васька не хотел искушать судьбу, поэтому тут же постучал по деревянному косяку и побежал за мамой на кухню.