Город

Город

Я очень люблю этот город. Какой же он всё-таки сильный и красивый!

Множественные кабели натянуты между домами, как корабельные снасти. (Наконец-то) тёплый майский ветер колышет их. И меня заодно ласково обдувает. Я стою на высокой мачте, на площадке-марсе — ну то есть на наблюдательной лоджии своей квартиры. Вижу чёрные и металлические крыши домов поменьше. Чем новее дома — тем выше. Молоденькие стеклянные башни вымахали под небо. Зрелые неновые дома среднего роста вокруг них. И дряхлые старики-коротышки где-то совсем потерялись внизу. Вдалеке боксируют и машут ногами две невозможно великанские голограммы MMA-атлетов, модифицированных, вздутых мускулами — реклама какого-то боя за звание чемпиона мира. Но эти бои мне неинтересны.

Осматриваю вечерние дали и покуриваю вейп в форме трубки — всё как надо у меня. Солнце лишь на закате обмануло тёмные войлочные облака и, перемахнув через них сверху, потратив на данный манёвр целый день, засияло в свободной голубой прорехе на горизонте. Правда, это происходит на другой стороне дома, отсюда закат почти не видно. Зато все окна домов напротив в огненно-золотом единении блестят солнечными искрами. Дома будто бы улыбаются и радуются тёплым лучам под финал угрюмого бетонного дня.

Но город — не просто дома и дороги, конструкции и провода. Это культура. Цивилизация. Деньги. Развлечения. Блага. Все стремятся сюда. Урвать свой кусочек материального и духовного. Вперёд, за счастьем. Приобщиться к нему. Извечный магнит страждущих — хлеба и зрелищ. Да, в итоге все получат вовсе то, на что рассчитывали. Скорее встроятся в городской уклад совсем не теми, кем мечтали, а рядовыми кирпичиками. Мечтал быть трейдером, а стал торгашом на овощном рынке. Хотела творческой профессии, а стала менеджером ресепшена. Но даже эти работы нужны, нормальные, за них платят деньги. Ничего плохого в них нет. Вполне пригодные судьбы для прожития.

А главное, покидать город никто не торопится. Горожане любят помечтать о природе, деревне и экзотических поселениях, куда они вот-вот сбегут послезавтра, невероятно идеализируя пейзанский быт, слишком привыкнув к таким фантастическим штукам как горячий душ, канализация и супермаркет за углом, где можно купить лакомства и напитки со всего света, магические вещицы, о которых раньше и августейшие венценосцы помыслить не могли. Конечно же, никто никуда не сбежит. Потому что только здесь можно жить. В полноценном смысле. Жить.

Воздух города вонюч, да. В последнее время особенно. Вот даже тут, на высоте, немного отдаёт, а внизу тем более. В метро сильно попахивает. Но этот воздух делает свободным. Именно поэтому никто не торопится променять реально бодрый сочный дух городской свободы на абстрактную свежую сельскую атмосферу, а на самом деле дрянную и затхлую. Город даёт тебе новую жизнь. Выбери новое имя, новую идентификацию. Начать всё заново можно только в новом городе, желательно большом. Очень большом.

В городе ты свободен от узнавания, а значит и от застарелых ярлыков — ещё одно лицо в толпе, на котором взгляд не задержится и секунды, в потенциале ты можешь оказаться кем угодно. Здесь ты можешь иметь в общем-то любую национальность и цвет кожи — город по большому счёту толерантен, легко кооптирует в свои ряды. Большие города почему-то глупцы считают давящими, злыми. А по мне так наоборот — несмотря на сильную скученность, а скорее даже благодаря ей, здесь все стараются избегать лишнего конфликта. Любой фрик тут может быть собой, никто его не ударит его палкой и не отругает за необычную внешность. Носи хоть зелёные волосы, хоть розовый топик, хоть искусственные глаза на ниточках — все терпимы к твоим странностям. Всем наплевать на твои причуды. Просто не лезь ни к кому и иди по своим делам — вот главное правило. Следуй ему и всё будет ок. Мегаполис индивидуалистичен, разнообразен, космополитичен, в отличие от консервативных, косных, моноэтничных мелких городишек-гетто, где любой до тебя докопается за один только необычный внешний вид.

Но и сам город формирует некоторые твои новые привычки, связанные с поведением на людях, а привычки — есть основа личности. А порой даже и навязывает их. Ассимилирует. Приедет какая-нибудь деревенщина со своими дикими наглыми “культурными особенностями”, а город через своих вездесущих агентов ему подскажет, что ты мол не прав, приятель. Исправься. Объяснит как надо вести себя. Сначала вежливо, раз подскажет, два. Если не дойдёт сразу — объяснит грубой силой. Как котёнка, потыкает носом в дерьмо. Ибо город могуч. Никто с ним не справится. Кто ни приедет “покорять город” — сам ему покорится, преклонит колени, принесёт клятву верности в конце концов. Город наблюдает за каждым из нас миллионами глаз и камер. Хорошо ли мы себя ведём. Но и дозволяет многое, своим подопечным, малым детям.

Город как бы всегда ультрамодный, на переднем крае истории, одновременно, и древнейшая форма организации общества. Как только люди вышли из кочевого бродячего варварства, намучились убогостью и бытовой неустроенностью, то тут же построили города, где принялись наводить красоту и порядок. Границы города, terminus у тех же римлян — вот граница комфортного привычного мира, территория созидания, закона и безопасности. Граница между хаосом и цивилизацией. Посему одним из самых тяжких судебных наказаний было изгнание из города — ведь за пределами города заканчивается пристойная организованная жизнь, и начинается нечто чужое, полузвериное, смертельно опасное.

Многие века люди вполне неплохо жили и управлялись городами-государствами. Потом пришла эра царств, империй, где жадные тщеславные монархи старались захватить друг у друга как можно больше богатых городов, присвоить их торгово-ремесленные деньги и потратить на ещё большее количество войск, чтобы захватить ещё больше городов. Затем настала эпоха национальных государств, и их беспощадные волевые лидеры старались унифицировать разномастные пёстрые города под одну гребёнку, заставить говорить на одном языке, выпускать ту продукцию, которую прикажут, принимать те законы, которые скажут. Но царства сгинули, империи развалились и уже национальные государства по всему свету трещат по швам.

Мир снова возвращается к городам-государствам. Даже у нас в стране постепенно всё свелось к именно такому порядку — несколько крупных городов, а между ними заброшенная нищая земля, какая-то ржавая совковая дичь, посёлки-развалюхи с грубыми обитателями, застрявшими не то в XX, а не то и в XVI веке. Все, кто имел голову на плечах или хотя бы имел ноги, сбежали в мегаполисы. Ну а наш полис — самый мега из них! Метрополис!

Постепенно темнеет. Но город никогда не спит по-настоящему. Немного успокаивается к ночи, охлаждается от дневной горячки, толпы сменяются отдельными прохожими, пробки рассасываются, но всё равно жизнь не останавливается. Ночью город живёт другими персонажами и делами, более теневыми, сумрачными, потаёнными, неявными. Всё время город говорит миллионами голосов по вездесущим радиоволнам и проводам.

— Тёмка, тебе трусы постирать? — донеслось из комнаты. — Носки, футболки есть какие грязные? Давай кидай в машинку, что там у тебя накопилось. Я уже запускаю.

— Сейчас, мам, погоди минуту, — крикнул в ответ Артём, последний раз пыхнул трубкой, несколько раз нажал на кнопку выключения и пошёл собирать бельё для стирки.