Гражданская оборона

Гражданская оборона

Аметистовый атлас волны ложился мягкими складками вокруг валунов, обметанных изумрудным мхом, морщился антрацитом и пурпуром. Шептал и, опадая, цыкал сквозь осколки скал белой пенистой слюной. Солнце который час думало сесть, но все только приседало, жеманясь, касалось трепетной алой округлостью воды – «ай, холодная» – и не решалось.

– Ай, холодная…

Циля, алая от ожога, который она самоотверженно называла загаром, потрогала ножкой воду. Уронила тапочек. От него побежали робкие атласные волны.

Сёма лежал на большом мохнатом полотенце, смотрел на тапочек и ждал.

– Сёма, достань.

– Таки ты ближе, – ответил он сонно. Песчинки на алой попе Цили горели золотом.

– Таки там холодно!

– Сёма, вы достанете или как? – вмешалась теща. Множественные подбородки Сары Адамовны каскадом переходили во внушительную грудь, подчеркнутую полосатым купальником. Противостоять ей было – все равно что пытаться остановить САУ.

– Мама, зачем вам, я пропрошу, такой купальный костюм, чтобы вы его валяли в песке и никому не казали. Вот встали бы и…

Продолжая бурчать, Сёма поднялся и побрел к воде. Солнце лезло под панаму, словно спрашивало: Сёма, таки все-таки сесть?

Он не сразу заметил щупальце. Споткнулся, присел, прищурился, разглядывая. Поднял глаза.

– Сёма, шо это за страхолюдство?

Инопланетянин был черен, вероятно, от целебных грязей, и склизок, по всей видимости, от природы. Топорща во все стороны конечности, численностью едва ли не превосходящие подбородки Сары Адамовны, он навел на Сёму и его семейство несколько конических штук.

– Сёма, шо-то надо сделать. Думаю, вам, – рассудила тёща, не меняя позы.

– С какой стати, мама?

– Потому что вы у нас космический истребитель или где?

Сёма сделал шаг к инопланетянину:

– Таки я в отпуске. Где тут мы, а где космос. У меня и бластер в других плавках…

– А где те плавки, Сёма? – спросила Циля испуганно. – Потерял?

– В сейфе, Цилечка, – успокоила теща. Циля успокоилась.

Пришелец опешил. Конусы в его щупальцах слегка подрагивали.

Сёма сделал шаг, поскользнулся на накапавшей с пришельца грязи и, махнув в воздухе тапками, рухнул на спину, по пути отписав захватчику пяткой в клюв. Пришелец выронил конусы и потянулся десятком щупалец к ушибленному клюву.

– Таки это был истребительный прием, Сёма? – скептически заметила теща. – Я имела бы удовольствие видеть это в космосе.

– Таки я имел бы счастье видеть вас в гробу, мама, с такими гадкими словами, какие вы мне тут делаете, – прошипел Сёма, трогая ушибленное.

– Это ты такое говоришь, Сёма?! – вскинулась Циля. – Ты делаешь маме обидно!

– А он сейчас сделает нам всем совсем, – буркнул Сёма. – Терять если и есть, то нету. Так что имею право сказать, как наболело.

Пришелец сипел и тер клюв. Сара Адамовна медленно, всколыхнувшись, поднялась, уперла в круглые полосатые бока полные руки.

– Ах ты, ушлепок, Сёма, поганая твоя космическая рожа, что я ее никогда больше и вообще! – не справившись с избытком чувств, Сара Адамовна сочно плюнула в зятя. Сёма сделала шажок в сторону. Плевок достиг головы пришельца, ударился о широкий лоб и быстро проделал в нем дымящуюся дыру.

– Таки вот это истребительный прием, мама. Завсегда говорил, ядовитая женщина.

Сара Адамовна хотела сплюнуть в гневе себе под ноги, но Сёма остановил ее. Из моря поднимались новые головы.

– Отставить плевать запросто так. Чтоб к вечеру вы с Цилей цельный таз мне наплюкали. В самооборонительных целях.