Империя песков. Книга 1. Ученик бури

Глава 1.

— Мааам, я уезжаю, Дима уже у подъезда, где моя джинсовая куртка? —  тихо спросила я, заглядывая в мастерскую. Точнее в бывшую родительскую спальню, но с каких-то пор все в нашей семье звали её именно так. Я уже и не помню, с каких пор просторная комната перестала быть жилой. Книжный шкаф заняли художественные принадлежности — кисти, грунт и самые разнообразнее краски, на полу расположились картины, а холсты были аккуратно свёрнуты в трубочки и задвинуты в дальний угол. Кирилл уж точно не застал время, в которое здесь всё выглядело иначе.  

Мама моя — Елизавета Викторовна Бесовская являлась человеком тонкой душевной организации и увлекалась живописью. К счастью, не я одна считала родительницу очень талантливой художницей, так что картины продавались весьма неплохо. Рисовала она часто и вдохновенно, так что я не удивилась, найдя её ранним утром сидящей перед мольбертом с загадочным видом и деревянной палитрой в руках.  

Пшеничные волосы были забраны в небрежный хвост, на щеке красовалось масляное пятно, а пальцы крутили тонкую кисточку. Мама, казалось, даже не заметила моего появления, но впечатление было обманчивым.  

Я проскользнула мимо полотен, чтобы заглянуть за её плечо. Картина пестрила красками — сияюще-золотым, бордовым и алым, оттенками аквамарина, охры, меди. Она была пропитана жизнью, и казалось, вот-вот придёт в движение. Сюжет, изображающий сказочный восточный рынок, бережно передан во всех подробностях, поражая количеством деталей. Продавцы в тюрбанах и разноцветных традиционных халатах расхваливали товар на прилавках, заваленных заморскими диковинками и дивными тканями. Меж людей шустро сновали чумазые мальчишки-попрошайки, и один из них как раз был занят срезанием кошеля у зазевавшегося мужчины. Маневр не остался незамеченным, и парень с минуты на минуту рисковал быть пойманным за руку.  

Я нахмурилась, работа будила во мне смутное чувство тревоги, но понять, чем это вызвано было уже невозможно.  

— Сашка… Ну как тебе?  

Чудесно? Волшебно? Потрясающе? Это всё она уже слышала, да и сама знает, что я восхищаюсь её картинами.  

— Хм… Прослеживаются мотивы Сезанна, верно? — Протянула я с видом профессионального художественного критика, на что мама лишь усмехнулась, поспешно вытирая кисточки и снимая фартук.  

— Нет, не прослеживаются, ты совсем не разбираешься в живописи. А куртку твою я постирала, она у нас на балконе висит, должна уже высохнуть.  

Наваждение, навеянное картиной, слетело с меня подобно сухой луковой шелухе, и я, торопливо поцеловав маму в щёку, помчалась за любимой курткой, стараясь не думать о том, как катастрофически опаздываю.  

В сердце давно уже поселилось шальное воодушевление, ведь Димка — друг детства ещё с начальных классов, пригласил меня съездить на две недели в Абхазию на свадьбу двоюродной сестры. Он решил сделать поездку своеобразным подарком на моё девятнадцатилетние, а если учесть то, как я люблю путешествовать, лучшего сюрприза и придумать было нельзя.  

Признаться, ехать к незнакомым людям на их праздник — ситуация довольно неудобная. Меня всё ещё смущала предстоящая реакция Димкиных родственников на наш приезд. Ведь они присылали приглашения на семью друга, а в конечном итоге к ним должна была заявиться чужая я. Однако друг клятвенно уверял, что всё пройдет гладко. Его родители были людьми занятыми и прерывать работу ради долгосрочной поездки не собирались, решив взвалить миссию по налаживанию родственных связей на сына, а он, в свою очередь, воспользовался положением и позвал меня. Я же, посомневавшись, всё же пришла к выводу, что дарёному коню в зубы не смотрят.  

Моя мама эту поездку изначально не одобряла, опасаясь впервые отпускать ребёнка так далеко, но в конечном итоге поддалась на уговоры, смирившись с тем, что дочь выросла неугомонной дикаркой не способной смирно просидеть на одном месте дольше минуты. С раннего детства творческая натура Ма пробовала вырастить из своего чада маленькую леди — привить любовь к музыке, танцам и естественно, рисованию, но все попытки заканчивались провалом. До двенадцати лет меня упорно наряжали в симпатичные платья и юбки, водили в секции по вокалу и музыкальную школу, стараясь не замечать, насколько меня всё это утомляет. Разучивание нот, и скучные домашние задания в художке вгоняли в тоску, а черно-белую палитру клавиш пианино я и вовсе скоро стала люто ненавидеть. Вернее нет, инструмент конечно же, был ни в чем не виноват и музыку я любила, но лишь когда её следовало слушать её, а не создавать.  

Неусидчивая, нетерпеливая, садясь за пианино, я ощущала себя инородным предметом в отлаженном часовом механизме, замедляющим ход движения стрелок. Я не ладила с инструментом, не была его частью, понимая, что и в дальнейшем не смогу найти с ним общий язык. Как только осознание простого факта стало ясным, я настойчиво попросила маму не мучить меня понапрасну, и она нехотя отступила.  

Единственное чем маленькая Саша увлекалась достаточно долго были танцы — уроки на которых я ненадолго могла пустить в ход свою необузданную энергию. Но даже они не помогли маме вылепить из меня принцессу.  

Платья постепенно вытеснили удобные брюки, длинные черные кудри были беспощадно отрезаны, уступив место короткой стрижке, а туфли на каблуках, которые старались мне подсунуть, ни разу не надевались, год за годом продолжая пылиться в шкафу.  

Попытка уговорить меня учиться на спокойном педагогическом тоже провалилась с треском, и я выбрала для себя профессию репортера, окончательно разрушив родительские планы на моё счастливое будущее.