Камень нищего

Обвинения

И шут, чей язык не в меру остёр,

И глупые ведьмы – все на костёр!..

– Решили сменить обстановку на более камерную? Простор лишает уюта, а грандиозное подавляет? Заверю, большинство за теми окнами узенькой, но далеко не бедной улочки разделяют ваши предпочтения. И полагают, будто мир состоит из собственных неповторимых и никому кроме них не интересных мирков. Но для учёного – не слишком примитивно?

– Вынужден огорчить, – оторвался учитель от бумаг, – в этот час они по преимуществу покинули свои мирки ради службы или учёбы. А вы, господин Посланник, гляжу, заскучали? Хотите развлечься болтовнёй о вещах, ничего не значащих?

– Скорее отвлечённых, – с праздной ленцой в голосе ответил пилигрим. – Угадали, вынужденное бездействие угнетает. Даже в таком милом городке, где всего, включая архитектурные пейзажи, на любой вкус.

– А вот мне для дела времени не хватает.

Постоянно отсутствующий Йозеф даже пожертвовал другу свой кабинет, пробуждающий у него ностальгию о давних временах, когда сиживал в похожем отцовском, сочетающем изысканность и строгость, с какой-нибудь книгой из не обязательных к чтению. Но жена хозяина!.. Без конца приносит лакомства, чтобы пожаловаться на сухаря-мужа, который совсем ей не уделяет внимания. А малышки решили, раз он учитель, то обязан с ними возиться и играть в куклы. Лишь со старшим можно пообщаться на серьёзные темы. Тот спросил как-то: «Дядя Фридрих, мама сказала, вы будете защищать ведьму?» «Нет, просто девушку». «Зачем тогда её судят?» «Как раз чтобы разобраться – виновата она или нет». «А те на башне?..» «Виновны…» «Поэтому их не надо защищать?..» Объяснить бы, что всё равно надо. Но время неумолимо утекает.

– Набрасываете заключительную речь? – вырвал из задумчивости собеседник. – Не рановато? Опытные коллеги к тому времени сумеют опрокинуть всю вашу тактику защиты с ног на голову.

– А я поставлю обратно. Пока же прикидываю список вопросов. Главное ничего не забыть. Любую мелочь.

– Которую, если не укладывается в выстраиваемую ими картину, без угрызений выкинут. Первый раз в суде? Поздравляю с почином!

– Гляжу, – косо улыбнулся Фридрих, – сегодня в приподнятом настроении?

– Напротив, прескверном.

– Что так? Погода испортилась? Не любите снег?

– Солнечный свет ещё меньше, но научился мириться и с тем, и с другим. С чем не смирюсь никогда – леностью ума вкупе с суетливым рвением!

– О чём вы?

– Скоро узнаете. Так торопятся заткнуть ненадёжные рты, кабы чего…, что впопыхах делают это по второму разу.

– Не вижу повода для веселья.

– Я тем более, – хмыкнул пилигрим. – Но взирать на их глупости серьёзно просто сил нет. Карги-отравительницы, наверно, уже в заточении старость встретили. Глядишь, так своей смертью и помрут. У судейских, видите ли, руки не дойдут. А ваша подзащитная совсем молоденькая, с чего б с нею торопиться? Нет же, первое заседание уже завтра, и сколько их будет – одному… И тому вряд ли известно! А я сиди тут, как привязанный. Мог бы с большей пользой потратить ближайшие дни. Покуда удерживаешь из нескольких нитей только одну, нужная грозит выскользнуть.

Вот оно что! Как неожиданно могут совпасть интересы. А если попробовать с его помощью оттянуть процесс? Пока «гостил» у разбойников, а потом приходил в себя после «чудесного спасения», противная сторона времени даром не теряла. Будешь навёрстывать, а Мае дожидаться в ледяной камере? Но неудача в суде для неё страшнее.

– Почему б вам не повлиять на них? – предложил учитель без обиняков. – Пусть отложат, по просьбе Наблюдателя.

– Пробовал намекнуть. Но меня истолковали по-своему. Мол, такой любезный, не тороплю их из вежливости, и за это во чтобы то ни стало надо мне угодить, закончив поскорее. Единственно, в чём правы, от их общества мало удовольствия.

– Не допускаете, что и они от вашего не в восторге? – не удержался Фридрих от едкого замечания.

– Вот уж плевать! Могли б и потерпеть, получая неплохое жалованье за свою бесполезность, скрывая под маской неподкупности продажную суть.

– Так и достучались бы до неё, любитель копаться в гнилом нутре. Как понимаю, вы далеко не из бедных, но за роскошью не гоняетесь. Тратитесь исключительно для дела.

– Отдаю должное вашей проницательности, – тонкие губы сжались в волосяную линию. – Но опыт убедил, совесть из тех товаров, что многократно теряют в цене, будучи проданы. Посему следует хорошенько подумать – а стоит ли покупать? И есть ли это у продавца? Иные умудряются торговать тем, чего отродясь не имели. Не лучше ли взаправдашнему владельцу оставить её, чтобы использовать с толком? Взять, к примеру, вас. Помогаете, не требуя никакого вознаграждения себе лично. Хотя, вынужден заметить, отвлекаетесь на постороннее. Штудируете роль печального клоуна в комедии, финал которой уже написан. Понимаю, у обоих связаны руки, что затрудняет движение к цели…

– Они-то у нас разные! – сощурился учитель. – Я хочу спасти невинную – может, в вашем понимании, мелочь. Но играю в открытую. А вы темните! Не соизволите приоткрыть ту самую цель, которой вынуждаете содействовать?

– Помилуйте, я вовсе не принуждаю вас, и даже ничего не обещаю. Но если речь не о выгоде, а о жизни, которая вам небезразлична. В этом случае, согласитесь, единственный шанс или ни одного – большая разница.