Куакеррол

Куакеррол

Куаккеррол родился в допропорядочной семье булливугов, которые чтили богов, слушались шамана. Отец Куакеррола был не лучшим, но и не последним, охотником. Мать слыла мастерицей плетения амулетов. Даже шаман племени Острозорких, нет-нет, да и заказывал ей создание амулетов для лёгких случаев.
Конечно, в случае засухи, или нападения врагов, шаман Цетраель работал уже сам, но с амулетами для защиты от слабых злых духов, или для удачи на охоте, мать Куакеррола справлялась.
Много позже рождения Куакеррола, шаман, в приватном разговоре поделился своими соображениями, на тему, что "магия духов и магия рождения плохо сочетаются".
Тем не менее, Куакеррол родился. С детства, как и все в племени, он учился выживать, охотиться, избегать хороших путников и убивать плохих.
Неделями он сидел в уединённых местах на болотах, и впитывал в себя окружающий мир. Он учился слышать неслышное, видеть невидимое, чуять не пахнущее. Это не было уникальным. Каждый молодой булливуг из племени Острозорких проходил эти обряды. Это была основа племени. Это был их способо служить духам и предкам.
Однако, если прочие молодые булливуги, просто впитывали в себя происходящее вокруг - Куакеррол изменял это! После медитаций Куакеррола, даже опытные и взрослые охотники несколько дней старались не появляться в тех краях.
Поведение животных было непредсказуемым. Злобный болотный змей, мог часами ползать вокруг, уворачиваясь от пращи и пытаясь потереться об ноги охотника. А безобидный болотный кулик, мог, ни с того ни сего, накинуться на охотника, метя своими когтями и клювом в глаза и прочие незащищённые участки тела. Одни звери убегали едва завидев живое существо, другие, наоборот кидались даже на явно превосходящие силы. В этом не было ни системы, ни логики. Общим было только одно - в таких случаях, всегда оказывалась, что где-то неподалеку Куакеррол занимался медитацией.
- Духи ходят рядом с тобой. - как-то сказал Цетраель юному булливугу - Но осторожен будь. Духи могут сыграть злую шутку с тобой. Носи амулеты!
Куакеррол носил амулеты, но шаман, всегда, при встрече, всматривался в Куакеррола, вздыхал и качал головой. Это были не правильные духи.
Способности Куакеррола росли, и начали захлёстывать его самого. На вечеринках, он смеялся громче всех, захлёбываясь от эмоций, а на похоронах, даже если ему самому удавалось сдерживаться, вся процессия скрючивалась от невыносимой боли потери.
И вот, однажды, "духи" сыграли свою первую злую шутку с Куакерролом...
***
Это был ежегодный обряд "умиротворение Килциккуталя". Килциккуталь был самым злобным духом, из всех кого знало племя Острозорких. Дух любил страх и ужас в своих почитателях. Конечно, во время обряда, вся деревня старалась выказать свой страх, но охотники-булливуги видели многое в глубине болот, и им было очень сложно не выдать всей "фальши" своего страха. Но, из года в год, деревню спасал Цетраель. Он выражал такой ужас на обряде, что даже самые смелые охотники, волей-неволей проникались. Что уж говорить о злом духе?
Цетраель бил в бубен, обходя тотем с изобраением жуткой крылатой твари. Собравшиеся вокруг булливуги, видели как тело шамана дрожало мелкой дрожью, как его лицо перекашивалось гримасой ужаса. В толпе, как обычно летал шёпот - "Мы даже представить себе не можем, тех ужасов, что видит Цетраель! Ему их показывает сам Килциккуталь!". Толпа, в трансе, шаталась в такт крикам шамана.
Однако, Куакеррол, сидел в первом ряду и не понимал. За последний год, он сумел научиться различать ощущения страха, радость, ненависть, ужас. Не свои ощущения, это умеет каждый, но чужие. И сейчас он чувствовал страх сзади, страх сбоку, страх пронизывал пространство. Но не спереди, где бесновался Цетраель. Оттуда веяло... нет тянуло... тянуло тухлым запахом. Запахом скуки. Запахом рутинной работы. Именно такое ощущение накрывало Куакеррола, когда он оказывался рядом с женщинами, занятыми стиркой или готовкой.
Куакеррол неотрывно смотрел на тотем. Жуткие крылья Килциккуталя раскрывались над деревней, клюв, с кривыми зубами, раскрылся в диком оскале. Чёрные, пустые глаза тотема начали светиться красным и столб в центре площади задрожал, вырываясь из земли. Это было неправильно! Куакеррол помнил обряды в прошлых годах, и сейчас происходило нечто страшное! Килциккуталь был рассержен! Рассержен неуважением Цетраеля! Рассержен отсутствием у него страха!
- Нееет! - закричал Куакеррол выбегая в центр площади, к тотему - Прошу тебя, Килциккуталь! Не наказывай деревню! Мы почитаем тебя нашим страхом и ужасом! Не наказывай всех за вину одного!
Куакеррол повернулся к шаману
- Почему, почему, почему, Цетраель?! Почему ты не воздаёшь должное Килциккуталю! Ты всегда боялся его! Я видел это! Почему, почему сейчас ты не можешь напитать его искренним ужасом! Ты притворщик! Ты навлёк его гнев на деревню!
Куакеррол упал на землю, и свернулся в комок
- Смотрите, смотрите. - бормотал он - крылья Килциккуталя уже раскрыты над деревней. Он убьёт нас. Всех убьёт! Из-за Цетраеля! Цетраель во всём виноват! Цетраель... виноват... виноват...
Куакеррол не знал сколько он так лежал, и не знал жив ли он. Ужас захлёствал всё его существо, весь его разум, все его чувства. Но, всё-таки, был не вечен. Сознание прояснялось, оставляя лишь неясный туман в голове. Куаеррол открыл глаза и поднял голову.
Над ним нависала морщинистая, бородовочная кожа Цетраеля.
- Твои духи сильны, Куакеррол из племени Острозорких. - тихо произнёс шаман - Я не знаю этих духов. Я не договорюсь с ними. Эти духи из большого мира. Унеси их туда. Ты не изгнан из племени, Куакеррол, но я обещал, что Килциккуталь сам заберёт тебя, а я помогу ему. И так мы отведём его гнев от деревни.
Шаман задумчиво посмотрел поверх головы юного булливуга на тотем.
- Но ты, если подумаешь, поймёшь, что тебя никто не заберёт. Кроме меня, конечно. Но твои "духи"... тьфу... твои способности - необычны. Я не уверен, Куакеррол, что имею право забрать жизнь у такого... существа... как ты.
Шаман встал с коленей, и махнуд перепончатой лапой на запад.
- Иди, Куакеррол. Может быть, однажды, ты вернёшься в деревню, в ореоле славы. И тогда я первый поприветствую тебя, как сына Килциккуталя, который даровал тебе высшее благо... Или убью. Тут уж как получится.
Юный булливуг встал, окинул деревню последним взглядом и побрёл в глубины болот, за которыми, как гласила легенда, был страшный Большой Мир.
***
Странствуя, молодой булливуг узнал многое. И то, что "духи", которыми он был одержим, действительно были неправильными. Это исскуство называлось "псионика", и исходила не извне, а изнутри него. Из его разума, из его чувств, из его желаний.
Он учился сдерживать свои эмоции, он пристутствовал на самых страшных казнях, учавствовал в десятках разных "тайных орденов", ввязывался в любые, мало-мальски серьёзные войны.
В эпидемиях - была боль и смерть, в казнях - была ярость, в ритуалах и обрядах - страх. Но битвы... Битвы были самым лакомым куском для Куакеррола. Та ярость, та боль, тот страх, тот азарт что давала битва, та радость победы - не могли сравниться ни с чем. Это была квинтэссенция человеческих эмоций. Это была волна, в потоке которой Куакеррол чувствовал себя так хорошо, как никогда раньше. И он учился стоять в этом потоке. Раньше, его сметал даже небольшой прилив, заставляя захлёбывать на окраине эмоций, но со временем он улучшал свои навыки, свой самоконтроль. Он мог стоять в гуще боя, помахивая огромной дубиной, и при этом наполняться энергией окружающих эмоций. Боль врагов, радость друзей, ненависть врагов, смерть братьев по оружию. Любая эмоция впитывалась в Куакеррола и он был доволен.
***
Холодное весеннее утро подуло ветром с запада. Куакеррол сидел на корме транспортного корабля и скучал. В путешествиях, как правило, эмоций не было. Да, после окончания путешествия, сходящие пассажиры наполняли его эмоциями. Кто-то радовался новизне, кто-то тому что вернулся домой. Радость была слабой эмоцией для Куакеррола, но это было неплохо, для разнообразия. Конечно, больше Куакеррол любил страх, боль, ярость и, иногда, жалел, что не может поделиться своими ощущениями с другими.
Но эмоции были лишь в конце пути. В процессе путешествий, хоть по суше, хоть по морю, хоть по воздуху - было лишь тусклое ощущение скуки. Возможно, именно поэтому булливуг не особо рвался "исследовать мир".
По корме затопали сапоги, по кораблю разносились встревоженные крики. Куакеррол прислушался. Его начинало заполнять приятное тепло от наплыва эмоций.
- Пиратский корабль на горизонте! - кричали люди. Пассажиры бессмысленно носились по кораблю, пытаясь спрятать свои жалкие ценности. Команда готовилась отразить атаку. И Куакеррол чувствовал страх накрывающий корабль. Он спустился в каюту, взял свой вещмешок и дубину и снова сел на корму, наслаждаясь атмосферой паники и страха. С запада, вместе со свежим ветром, принеслись другие эмоции. Азарт, жажда убийства, жажда добычи. Куакеррол уже встречался с такими чуствами на берегу, но здесь... здесь У них было какой-то ещё оттенок... оттенок личной самоуверенности и превосходства, самоуверенности. Куакеррол встречался с правителями, эльфами, вампирами. Но у правителей больше была жажда власти, у вампиров - голод, а у эльфов... к ауре эльфов всегда примешивалась тухлое ощущение скуки. Куакеррол посмотрел на запад. Ощущения, тонкими струйками тянулись с пиратского корабля.
Круглые глаза булливуга, похоже, видели начало своего дальнейшего существования.
***
Пиратское существование Куакеррола окнчательно утвердило его приоритеты в предпочтениях эмоций. Поэтому, любой абордаж он воспринимал как пир.
Тем более, что выяснилось, что в море не водится насекомых, а обычная пища хоть и усваивалась организмом булливуга - удовольствия не приносила никакого. В одном из портов, в ресторанчике экзотических блюд, ужиная со странным лысым и одноглазым человеком, за всю свою долю с последнего налёта Куакеррол нашёл решение своей проблемы. Небольшая полоска кожи, с пряжкой. Обычный пояс, который полностью убирал чувство голода. Правда был один минус, в поясе обычно, приходилось даже спать, так как работать он начинал только спустя сутки. Впрочем, в крупных городах Куакеррол давал волю своему аппетиту и устраивал "праздник живота". Но перед выходом в море, вновь "затягивал пояс".
Но не всегда Куакеррол тратил свои деньги. Например, расколотив батарею бутылок с лечебными зелями во время одного из абордажей, он выбил из кассы тогдашнего корабля средства на покупку "безразмерного рюкзака". И теперь, весь стратегический запас зелий был не только в безопасности, но и в немалом количестве. Тогдашней команде, правда, это не помогло. У Квакеррола не оказалась зелья, которое защищает от взрыва пороховой бочки. Лишь плащ помогающий плавать и некое "родство" с водной стихией помогло Кваку добраться до берега из глубин океана. Это было одно из самих отвратительных путешествий Кукеррола, потому что в океане не было эмоций. Совем не было! Вообще никаких!
Выбравшись на берег, Куакеррол нуждался в срочной эмоционально подпитке. Как назло, единственный попавшееся живое и разумное существо, оказалось меланхоличным дедом-фермером. Вся жизнь фермера состояла из разгребания навоза, посадки конопли, уборки конопли, витья верёвок, продажи веревок. И всё по новой. Он коноплю даже курить ни разу не пробовал! Целый день Куакеррол бился над тем, чтобы вызвать у дедка хоть сколько-нибудь сильную эмоцию, но тщетно. Дед был непробиваем. Но не бессмертен. Куакеррол не умел пытать так, чтобы существо выделяло и выделяло энергию страха, боли, агонии. Но и медленное, поочередное, дробление каждой кости принесло свои плоды. Куакеррол был доволен, и обзавёлся "наследством". У фермера, в сарае, чтобы "Бурёнушка не боялась", висел под потолком магический фонарь! Куакеррол подумал, что стоило узнать, откуда у простого фермера такой фонарь, но кровавое месиво, оставшееся от дедка было уже не в состоянии поведать хоть что-то. Подпалив ферму, сарай, и коноплянное поле, Куакеррол отправился вглубь континента. По ветру. Туда, куда уносился дым от горящего коноплянного поля.
Дальнейшие пару дней помнились плохо, однако, пришёл в себя Куакерролл уже в большом городе. На дубине появились новые ошмётки чьего-то черепа, а в кармане странные очки. Куакеррол одел очки, и на бродяге, который клянчил милостыню на углу, засветилось несколько красных точек. Одна на ноге, вторая в районе живота. Куакеррол сосредоточился на точках и тусклые цифры засветились рядом с бродягой "30/50". Булливуг потряс головой и решил, что с этим он будет разбираться позже.
Впрочем, о "непугаемом" дедке он вспомнил, и, звеня остатками кассы корабля "Гренган", затонувшего так далеко от берега, что вряд ли выжил кто-то кроме него, Куакеррол отправился искать что-нибудь пугающее.
Обычные магазины магических вещей ему ничем не помогли. Впрочем он и не надеялся. В подворотнях города было гораздо интереснее. Маски из черепов неведомых животных, татуировщики, зазывавшие "Выгравирую такое, сам пугаться будешь, да!", кольца и браслеты с черепами. Но это всё было не то.
Куакеррол так и не нашёл нужноё ему вещи, и подойдя сзади к одному из татуровщиков, опустил холодную лягушачью лапу на его плечо. Бедный татуировщик, крепкий мужик, аж подпрыгнул и развернулся выхватывая короткую дубинку и готовясь к драке. Куакеррол потянулся к своей дубине, но татуировщик быстро успокоился и выслушав булливуга, хмыкнул.
- Пугающее что-то, говоришь. Ты себя в зеркале видел? Ты ж сам ходячий ужас! Сейчас, подожди тут. У меня есть один человечек...
С этими словами татуировщик скрылся, а потом вернулся с седым косматым нищим, который окинул взглядом Куакеррола и протянул ему мерно мерцающие чёрным перчатки.
- Во имя Бэйна! - прохрипел старик - Пусть они послужат ужасу и страху в этом мире!
Татуировщик ухмыльнулся и незаметно для нищего покрутил пальцем у виска, после чего проворчал.
- Ну всё, Гирдан, иди домой.
Нищий ушёл, а татуировщик повернулся к булливугу.
- Пятьсот платины, друг. А то сейчас догоню Гирдана и расскажу ему, что ты... ну не знаю, последователь Оркуса, а то и, ха-ха, Пелора! Он, конечно, из ума выжил, но вот пара фокусов в рукаве имеется.
Куакеррол посмотрел на перчатки в своих руках, обнюха их, померил... Как только одна перчатка оказалась на руке булливуга, он почуял такой знакомый и приятный запах страха и... отвращения. Отвращение Куакеррол чувствовал не так часто. И оно было... ммм... пикантным.
Куакеррол вывернул карманы, из которых выпало даже больше монет, чем запрашивал татуировщик, и оставив того собирать оплата, гордо зашагал к порту. Ему нужна была новая команда! Пиратство приносило хорошие эмоции. Правильные!
***
Новый корабль "Оскал", не разочаровал Куакеррола. Начать с того, что капитан корабля, услышав его имя, покачал головой и сказал:
- Я всё равно этого не выговорю. Будешь - Квак.
Куакеррол посмотрел не мигающими глазами на сидящего напротив халфлинга. Все остальные существа, которых он встречал, пытались выговорить его имя, но безбожно коверкали. Человеческая глотка не предназначена для рокочущего языка булливугов. Но, до сих пор, никто этого не понимал.
А уж на корабле, Квак ещё больше порадовался своему новому назначению. Постоянная, лёгкая аура страха, которую нагнетал корабельный боцман, рассеянная ярость молний одного из корабельных магов, злость дварфа, при упоминании его сородичей, ну и, кисло-сладкий аромат эмоций вёрткого халфлинга. Кваку нравилась атмосфера этого корабля. Определённо нравилась.
Спустя десяток рейсов, вокруг Квака начали замечать чёрную дымку, а сам Квак, нет-нет, да и видел какую-то странный тёмный мир, где ходили тени. И он твёрдо знал, что эти тени - людские страхи. Причём не только людские. Эльфийские, дварфийские, булливугские - любую тень можно было найти на этой равнине, стоило только хорошо поискать.
И Квак искал. Искал в каждом бою, искал в каждом порту, искал даже во сне. И составлял подробную карту тёмнго мира. Мира ужаса. И, наконец-то, он исполнил свою давнюю мечту. Этими тенями он мог поделиться с оружающими! Капитан "Оскала", правда, после одной из первых попыток, заявил, чтобы Квак "делился" только с врагами, иначе отправиться плавать своим ходом.
Квак, который уже переплыл "своим ходом" полокеана, только пожал плечами, но с членами команды больше тенями не делился. Впрочем, тонкая чёрная дымка вокруг него, теперь была постоянно. И корабельные маги, клялись своими бородами (которых у них отродясь не было), что это не магия.