Медленное

Медленное

День не задался с самого утра. Папа нажрался, как всегда. У них была заутренняя рыбалка с приятелями, откуда его забросили домой уже уверенно бухим, как тушу полудохлого сома. А дома он немного отошёл и ещё догнался чекушкой. Но не буянил, и то хорошо хоть, а спокойно храпел в спальне под включённый телевизор, познавательную передачу про диких животных. Спи, скотина.

Но мать… Та тщательно подготовилась за неделю, когда Дина избегала её, проработала речь, и, наконец, перешла в субботнее утро в атаку по всем идеологическим фронтам. Началось ещё за завтраком, это момент, когда есть подходящая расстановка фигур на кухне и достаточное время, чтобы прополоскать мозги. Дина аккуратно кушала свои мюсли с йогуртом и выслушивала:

— Я желаю тебе лучшего! Как мама может дурного посоветовать своему ребёнку? Поверь моему жизненному опыту. Что ты вообще понимаешь?

И, после первоначальной моралистской обработки, понеслось. Работы нет. Денег нет. Дома ничего не делаешь полезного. Зачем тебе этот универ? Ты никогда особо талантом не блистала. Факультет не тот. Будущего у тебя нет. И чего это ты так вырядилась? Ходишь, словно пугало огородное. Поэтому парня нормального у тебя нет. И мужа тоже не будет. А если и будет, то точно такой же негодяй. И когда ты уже съедешь от нас? И, одновременно — с кем и где ты вечно пропадаешь, почему не звонишь вовремя? Абсолютно всё назидательным тоном, как пятилетней девочке.

В конце обязательный приговор:

— Я тебя не для того рожала! Я ведь только для тебя и жила все эти годы. А ты злая и жестокая! Ты выросла чудовищем! Наплевать на всех! Совсем обо мне не думаешь, не жалеешь.

И в слёзы. Ну хватит уже. Сцену стало невозможно терпеть, так скоро и Дина заревёт, уже подкатила невыносимая обида и округлым комком забила горло. Прошло то время, когда она слепо подчинялась назиданиям. Но и скандалить так и не научилась. Не тот характер, не выдерживает психологического давления. Чаще всего она просто сбегала от ругани. Не можешь драться — беги. Скорей бы съехать отсюда, хоть куда-нибудь, хоть на край света. А лучше вообще перестать быть. Нет никаких сил.

Дина написала Косте — спросила, чего тот делает сегодня. Разумеется, ничего. Костик продолжал уверенное шествие ко дну, а там, в этом прекрасном придонном обитании всегда ведь появляется множество свободного времени. Кстати, а почему у Дины все друзья взрослые мужчины, где подружки? Компенсация вечно пребывающего в бутылке папы, видать. К тому же, с ними легко психологически — они ничего от тебя не ждут и не требуют, уже потёрты жизнью, как камни и бутылочные осколки морем. Отшлифованы бритвенно-острые грани и дурные углы молодости, могущие поранить другого. Взрослые ребята — циники в хорошем смысле, без розовых жевачек идеалистичных псевдо-ценностей. Они более терпимые, они действительно ценят дружбу или хотя б добрые отношения. Ровесники же какие-то тупые самовлюблённые идиоты, несущие чушь в режиме нон-стоп.

Собралась. Накрасила губы чёрным. Всё у неё и так чёрное — и волосы стриженные под каре с косой чёлкой, и глаза (правда, это такие контактные линзы), и губы, и ногти, и браслетики, и блузка, и джеггинсы, и куртка. Лишь скулы теперь выделялись пурпурно-розовым. Доехала на такси. Костик, всегда приветливый шатен среднего роста с узким вытянутым лицом, которое можно было бы назвать приятным, если бы не заметные мешки под глазами, красноватые воспалённые веки и нелепо торчащие уши — встретил её посреди ремонтирующейся уже который месяц квартиры. Жильё надо было доделать, продать и отдать деньги жене. Ну, бывшей жене. Костя развёлся, детей уже отдал ей, теперь отдавал имущество. Но ремонт затягивался, потому что денег на него опять же не было. Костя забросил свой утонувший в кризисе бизнес и страдал различной ерундой — от видеоигр до подпольных партий. Вот тут у него и проходили собрания. Дина присела на кухне, а он начал готовить свой фирменный омлет “На пяти яйцах да на пяти сальцах”. Дина угостилась лишь молоком. О её бедах, зачем припёрлась — не спрашивал. Как и всегда. Умница. Болтали на посторонние темы.

— Что будешь? Быстрое? Медленное? — спросил Костя после получаса абстрактной болтовни и ритуального обмена новостями о знакомых.

Развлекаться и напрягаться совсем не хотелось. Хотелось ощущать тонкие, более тёмные эмоции, покатать их, как карамельку во рту, прочувствовать. Побежнадёжить. Успокоиться. Поэтому медленное. А Костя всегда выбирал быстрое. Он ведь сангвиник. Нюхнули.

На Костике висело несколько крупных долгов — всё что осталось от бизнеса. Даже машину пришлось продать. Но он был невероятным оптимистом. Никакие неудачи, казалось, не могли его надломить. Его предпринимательский энтузиазм лишь сменил род деятельности: с легального на криминал. Говорит, что там маржа больше значительно, есть шанс восстановить капитал и опять заняться обычным бизнесом, магазинчик открыть. Но это опасная жизнь. Костя рассказал кого посадили в последнее время — достаточно многих. Но это лучше работы. Креативнее, изобретательнее. Подпольней. Высокий риск заставлял думать и всматриваться в людей, верно оценивать их. Нужно самому продумывать каждый шаг, ни на кого не надеясь. Никто тебе не подскажет что делать, ни на каких форумах не напишут инструкцию “10 шагов”. И, главное, свободы значительно больше. Вот сейчас надо съездить по небольшим делам и можно дальше весь вечер развлекаться.

Позвонил и через часик заехал Олег — неизменно выглядящий подозрительным тридцатилетний чувак, как будто первый раз встретивший собравшихся, но вполне интеллигентного вида, в очках и в бундесовке. На самом деле Дину он знал давно. Но в этом бизнесе каждый должен ручаться за каждого. Они втроём поехали за город, где воздух был заметно холоднее городского, поэтому даже в курточке было нежарко. Из дальнего тайника в деревне, в сыром затхлом доме, где жила еле ковыляющая старушка, которой они закинули немного простой еды — несколько буханок хлеба, крупы и консервы, они перевезли запас в ничем не примечательную серенькую, крытую шифером дачу-склад поближе к городу. А оттуда взяли с собой совсем небольшой локальный запас, уложили в бумажный пакет из фастфуда и поехали обратно. Но перед этим ещё раз нюхнули.