Мой милый, милый север...

Мой милый, милый север...

Тайка с любопытством смотрела в большой мутный кружок иллюминатора - разноцветные лоскутики садов и полей сменялись скособоченными бараками и высоченными трубами огромной промзоны. Трубы кашляли чёрным, клубы дыма медленно заполняли и без того мерклый небосвод, отчего он казался заплесневелым и неприятно пахнущим. Хотя наверняка так оно и есть, подумала Тайка, и как здесь вообще можно жить?

Но жить было можно - далеко внизу по узким улочкам беспорядочно сновали крошечные человечки и, словно блестящие жуки, ползали неведомые девочке машины.

- Нравится? - папа гордо улыбнулся и показал пальцем в серую даль. - Мы будем жить вооон там.

Дирижабль уже проплыл неуютную городскую промзону и парил над симпатичными домиками, чистенькие яркие крыши которых сияли словно ёлочные игрушки. Улицы и проспекты этого района были широкими, ухоженными, вдоль них высились красиво постриженные искусственные деревья. На фоне пыльного неба цветные пятна крыш и зелени выглядели нелепо и даже аляписто, но хотя бы радовали глаз. Этот вид был гораздо привлекательнее предыдущего, и Тайка радостно кивнула отцу. Мама тоже широко улыбнулась, довольная, что утомительное путешествие через полмира наконец закончилось.

Родителям нелегко далось решение переехать сюда на целых два года - после вольных северных просторов, яркого солнца и вкусного, свежего до одурения воздуха город представлялся им маленькой захламлённой коробкой, но Тайке так хотелось повидать мир! И они приняли предложение Экологического Института и приехали сюда разрабатывать новационный метод очищения воздуха от выхлопных газов и прочей гадости.

Новая квартира Тайке понравилась - просторная, светлая, с большой уютной лоджией, на которой стояли плетёные кресла и маленький круглый столик.

- Какая красота! Здесь будем пить чай и любоваться видами! - мама закружилась в вальсе под воображаемую музыку. - Только посмотрите!

Папа и Тайка прильнули к широким окнам и замерли в восхищении. Город и правда поражал их неискушённые взгляды: огромный, сияющий, с невообразимо высокими зданиями и сверкающими всеми цветами радуги вывесками. По гладким улицам сновали туда-сюда чудо-машинки, пыхтели и грохотали трамваи и конки, а роботы-слуги, важно расхаживающие за своими хозяевами, вызвали в Тайке счастливый визг.

И вовсе здесь не серо и беспросветно, как говорила ба, вокруг столько интересного! И Тайка с удовольствием окунулась в новую, удивительную жизнь.

Первые несколько недель были наполнены потрясающими впечатлениями и открытиями. Тайка так перенасыщалась увиденным, что толком не могла заснуть, и даже во сне город не отпускал её ни на минуту. В огромных многоэтажных магазинах Тайка хваталась за родителей, чтобы не упасть, так кружилась голова от великого множества великолепных товаров, хотелось купить всё и сразу, хотя о предназначении некоторых вещиц можно было только догадываться. Мама водила девочку в магазины готового платья, где Тайка чуть однажды не грохнулась в обморок от целой витрины красивейших бальных платьев, сверкающих блёстками ярче северного сияния. Мама купила ей ко дню рождения нежно-зелёный мерцающий наряд, в котором Тайка выглядела настоящей морской принцессой. Папа достал билеты в главный городской иллюзион и потом долго ещё посмеивался над дочкой, которая перепугалась летящего по громадному экрану оглушительно громыхающего поезда и едва не сбежала из залы.

Водоворот событий кружил и затягивал с головой, вскоре первые восторги утихли и Тайка привыкла к суетливой городской жизни, будто и не было никогда севера, безбрежного океана и даже Пампуши.

Бабушка Хааре часто присылала Тайке длинные письма, рассказывала о метелях, что снова замели дороги, и она не могла выйти из дому целую неделю. Писала, что Пампуша обзавелась двумя маленькими смешными медвежатами и теперь нечасто приходит к посёлку, чтобы выпросить у людей подачку. Спрашивала, как внучке живётся в далёком шумном городе, и сообщала, что океан нынче совсем распоясался - шторм за штормом, утонули две рыбацкие лодки, рыбаки спаслись только чудом.

Тайка бегло читала убористые мелкие строчки, так же быстро писала ответ: у меня всё хорошо, город нравится, Пампуше привет, целую тебя, ба, и отправляла бабушке яркие сумбурные фотографии, на которых огни, роботы, люди - всё вперемешку, словно крутящаяся без продыху карусель.

Осенью Тайка пошла в школу. Как же ждала она этого момента, в красках представляла, как дружит с одноклассниками, как они вместе учатся, гуляют, бегают в иллюзион и покупают сахарные леденцы на палочках... Городская ребятня пришла в восторг от новенькой, приехавшей с далёкого севера девочки, и раскрыв рты слушала её рассказы: о ледяных просторах, белой медведице Пампуше и наглых крикливых чайках, ворующих бутерброды прямо из рук, об огромном седом океане, то бирюзово-ласковом, то грозно-сером, и крохотном рыбацком поселке, где Тайка родилась и жила до переезда в город.

Только рассказывала Тайка не очень охотно, она стеснялась своей прошлой однообразной жизни, стеснялась, что её родители всего лишь учёные-исследователи, а не банкиры и директоры прибыльных концернов. Но больше всего она стеснялась, что её бабушка - простая деревенская шаманка, а не надменная владелица роботосервиса, и что её фамильяр - дикая медведица Пампуша, а не юркий домашний хорёк или гордый породистый пёс.

Всё реже отвечала девочка на бабушкины письма, а потом и вовсе перестала их читать, складывала в комод и старательно забывала. Ко дню рождения бабушка Хааре прислала ей небольшую коробочку, перевязанную толстой бечёвкой, и когда родители предложили посмотреть, что там внутри, отмахнулась - потом - и побежала распаковывать подарки от многочисленных городских друзей.

Приближались новогодние празднества, мама и папа украшали дом гирляндами, блестящими пластиковыми шарами и искусственными еловыми ветками, а Тайка помогала им, больше путаясь под ногами и громко рассказывая о своём заветном желании.