Мой тебе подарок!

Мой тебе подарок!

К ночи зимнего солнцестояния все было готово еще неделю назад. Не то чтобы Иннес замечал такие мелочи — подумаешь, смена года, рождение солнца! До того, как его размеренное существование было нарушено вторжением в его жизнь оборотня, белый дракон и вовсе не замечал течения времени.

***
В тот самый первый раз, когда, возвращаясь с охоты, Иннес обозрел распростертое звездой человеческое тело у порога своего дома, он не сразу сообразил, что такое происходит, что не так? Перешагнув через препятствие, дракон снял чары с входной двери и вошел в свое жилище. Большая просторная комната с массивным очагом в дальнем правом углу встретила хозяина приятным теплом и озорным потрескиванием прогоравших чуть влажных дров.
Идеально. И никаких других посторонних звуков и шорохов, что могли бы отвлечь от удовольствия слушать тишину.

Иннес успел выпростаться из теплых вещей, подвесить над очагом большой металлический котел с чистой водой, сунул в дальний угол в угли глиняный котелок поменьше, заведомо аккуратно смазанный жиром и наполненный кусками свежепойманной и разделанной еще в лесу кроличьей тушки, и веточками с клюквой и морошкой, когда его чуткого слуха коснулся выпадающий из общей умиротворенной картины звук. Стон. Хмм…

Иннес упер руки в бока, почесал тыльной стороной ладони кончик носа, прислушался. Раздражающий звук раздался снова.
И тут-то дракон вспомнил о человеческом теле у порога. Вот незадача. Иннес-то думал, малому конец настал, и не собирался беспокоиться о нем до того момента, как возникла бы необходимость снова выйти из дома, а оно вон как вышло.

Отерев руки о широкие штаны, Иннес распахнул дверь и с высоты своего роста уставился на человека. Принюхался и понял, что от человека пахнет еще и зверем. Оборотень?
Поразмышляв немного, дракон вышел за порог и легко подхватил полумертвое существо на руки.
В доме была только одна кровать — неширокая, совсем низкая, но зато безумно родная и удобная. И она принадлежала ему, Иннесу. Недолго думая, он бросил на пол мохнатую медвежью шкуру, верой и правдой служившую ему покрывалом вот уже несколько зим к ряду, и опустил на нее своего найденыша.

При ближайшем рассмотрении человеко-оборотень оказался существом не таким уж и юным. От него пахло опытом и мудростью. Иннес хмыкнул. Вероятно, недостаточно мудрой мудростью, раз его угораздило отморозить себе нос и еще несколько не менее важных частей тела.
Первым делом дракон стянул с него в момент ставшую влажной одежду, укутал своим одеялом и сверху накинул свой же добротный, подбитый мехом, плащ. Мимоходом осмотрел хлипкое тельце на предмет открытых страшных ран — ничего подобного не обнаружилось. Иннес отметил только подозрительную бледность, до синевы, тонкой кожи оборотня, и тугие мускулы под ней.
«Бегает много», - подумалось ему.

Укутав потеплее найденыша, дракон вернулся к очагу, над которым начинала закипать вода в большом котле, и в углу которого весело скворчало жаркое из кролика в глиняном котелке поменьше.

Иннес до поздней ночи грел и отпаивал травянистым чаем оборотня. Хотя, на его взгляд, заставить бы его обратиться — зверем все быстрее сил наберется. Уже за полночь найденыш распахнул глаза и, прокашлявшись, сипло произнес:
- Солнце родилось к новой жизни! Счастливого солнцеворота! - после чего впал в некоторую заторможенность и провалился в сон.
Иннес, в этот момент дремавший на своей кровати, приоткрыл один глаз и лениво обозрел человека.
«Смог сказать, сможет и оклематься», - подумал он про себя и перевернулся на другой бок. Следующей и последней в эту ночь мыслью было: «Солнцеворот, значит, сегодня. Надо же».

***
С тех пор прошло уже больше десяти лет.
Каждый год накануне ночи солнцестояния оборотень приходил к нему — с пустыми ли руками, с подарком ли, с зажатым ли в пасти кроликом или тушкой глухаря, а иногда и косулю мог приволочь, - он упорно нарушал уединение дракона. Он снова и снова благодарил того за свое спасение, рассказывал о делах человеческих и о своих делах, и о самом сокровенном — своем человеческом мальчишке, выбранном в ученики.
Со временем Иннес привык к его беспардонным регулярным визитам, а, чего уж греха таить, в последние пару лет и вовсе начал ждать появления у своего порога этого странного существа.

В этот год зима выдалась особенно неласковой. Когда до солнцеворота оставалось всего ничего — пара недель — Иннес начал ежедневно расчищать завалы вокруг дома, чтобы обязательно увидеть своего единственного гостя заранее, еще на подходе. Неделю назад он начисто вымел дом, из леса приволок еловых и можжевеловых веток и сплел из них венок. Висящий на двери с внутренней стороны, он распространял чудесный хвойный аромат по всему дому. А вчера дракон вынул из сундука бутыль рябиновой настойки — и с ужином хорошо пойдет, и хвори, какие есть - все снимет. Кажется, в этот год он превзошел сам себя!

Однако оборотень не объявился ни этой ночью, ни следующей.
Засыпая в самую пору солнцеворота, Иннес раздосадовано думал, что не зря он оберегал свою душу от каких-либо привязанностей. Вот посмотрите, что вышло из этой странной дружбы с полу-зверем! Одно расстройство.

Иннес поуютнее устроился в своем гнезде из плащей и шкур, и устало выдохнул. Пора отпустить эту ситуацию. Вновь дракон ловил привычные чарующие звуки тишины — треск поленьев в очаге, треск покусываемых морозом бревен, глухой скользящий звук, с каким излишки снега сверзились с покатой крыши, шелест ветра в верхушках вековых сосен. Идеально.

А на рассвете, когда сон особенно крепок, раздался жалобный такой, виноватый стук в дверь. Дракон проснулся раньше, чем оборотень вообще смог подобраться на выстрел арбалетного болта к его порогу. Помимо воли губы дракона сложились в улыбку, которую он тут же поспешил спрятать за суровой гримасой. Дав себе немного времени насладиться мыслью, что провинившийся и пропустивший праздничную ночь оборотень наверняка насквозь промерз, добираясь до него, Иннес все же снизошел до ответа. Легко взвившись из своего шкурного логова, он натянул на ноги мягкие домашние башмаки и, словно окрыленный, направился к двери.

- Непутевая ты шкура! - вместо приветствия кричал Иннес, распахивая дверь. И не успел он ее как следует открыть, на шею ему бросился пахнущий морозным утром друг, заключая в крепкие, несмотря на его комплекцию, объятия.
И от этого простого проявления симпатии и расположения, заключающего в себе и бессловесное покаяние, и клятву в звериной преданности, на душе дракона сделалось тепло-тепло. Иннес искренне ответил на это объятие. Сердце его билось сильно и часто, а в голове кружилась одна единственная мысль: «Пришел!».

- Я больше никогда к тебе не опоздаю, - чуть отстранившись, пообещал оборотень, а затем, светло улыбнувшись, холодными губами прильнул к губам дракона, даря непознанную доселе ласку, от которой у того внезапно подкосились колени. - И это — мой подарок тебе к солнцевороту. Солнце родилось к новой жизни, Иннес!