Ненависть и свет между нами

Три-четыре. 1

– Возьми-и-и, возьми искру, – хрипло провыло сбоку и из зловонной подворотни ко мне бросилась куча тряпья, протягивая едва светящиеся на кончиках пальцев руки, покрытые пятнами тлена. – Возьми, за пять мигов, за три возьми.

Я шарахнулась, выскочила из проулка, куда по глупости свернула, и едва не сбила с ног какого-то парня с уставшими глазами. Удержался, удержал меня и пнул попрошайку. Та или тот завыл, заканючил, как воют на лунный круг падальные псы, и, скрючившись, отполз глубже в тень, где продолжал тихо скулить. Ныл на одной ноте, будто сквозняк в щели.

– Нормально? – встряхнул меня нежданный помощник.

Я закивала, торопливо выдергивая себя из его рук, но он и не держал особенно. Двигался вяло, словно спал на ходу.

– Ты как с Неба свалилась… Зачем полезла в Переулки? Дорог мало?

Его глаза с расширенными зрачками, в тонкой сетке лопнувших капиляров смотрели насквозь и мимо. Пьян? Или подышал чем-то? Тогда он так же опасен, как больной тленом.

– Ты работаешь? – зрачки, едва различимые на темной радужке, будто собранной из осколков, сжались, сфокусировавшись на узком вырезе выходного ученического платья.

– Что?

– Ты не мельда?

– Дурак! – Я бросилась прочь.

Этот… принял меня за торгующую телом, но мне было уже все равно. Я окончательно потерялась и вряд ли теперь самостоятельно найду станцию кабины, с которой сошла по глупости. Стоило просто дождаться обратный рейс. Но там была такая давка.

Сначала меня оттеснили к краю платформы, потом я зачем-то спустилась посмотреть на рынок, что помигивал цветными огнями на палатках, а потом… Потом я уже не знала, где я. Я никогда прежде на спускалась ниже Центра. Мы с подругами ехали погулять в Центр после Школы. На одном из уровней вошло много людей, и мы разделились. Потом я нашла свободное место на скамье, села и уснула. Я устала и плохо спала накануне, снова видела во сне день отбора. Проснулась только, когда кабина вздрогнула и механический голос, хрипнув, сказал: “Конечная”.

Станция не одна, нужно просто спросить у кого-нибудь не слишком отвратительного, где ближай…

– Приве-е-ет, светлячок, – прозвучал голос, и тело заныло от сладкого озноба.

Илфирин.

Словно из теней соткался. Высокий, гибкий, красивый. Слишком красивый.

Встретить вечного внизу еще чуднее, чем угодить сюда самой. Хотя, что я знаю, кроме Школы и Общего дома? Зато я знаю только одного владеющего Голосом, который так растягивает слова. Узнала по манере говорить и зыбкому образу, отраженному в стекле, который видела раньше. Нетленный Фа-Лод.

Он пах цветами и солью, узкое лицо, звезды-глаза, волосы, как самая темная ночь. И сиял. От его кожи исходил свет, словно сочился сквозь невидимые поры. Игра искр завораживала.

– Заблудилась, ясная? Эф-Феррат не закрыл клетку, и его светлячки разбежались?.. – рассмеялся он.

Смех выламывал волю, но меня учили сопротивляться Голосу, и я старалась изо всех сил. Разве вечным разрешено использовать Голос вот так, в открытую? Или дело в том, что мы в Низу и здесь правила другие?

– Я тебя знаю? Мне кажется, что я видел тебя раньше. Помню твой запах…– Звезды-глаза блеснули рубином, губы, чувственные, яркие, больше подошедшие бы девушке, приоткрылись, кадык на шее дернулся, словно илфирин глотнул. – М-м… Изумительно. Изумительно знакомо… Помочь тебе, светлячок?

Когда он успел взять меня за руку своими тонкими, гладкими, как шелк, пальцами?

– Хочешь, отвезу обратно? – сладко пел вечный, обволакивал голосом, обычным, но не менее чарующим, обещал наслаждение звездами глаз. Пальцы с длинными темными ногтями скользили по запястью, будто он рисовал мне по коже острой кисточкой. – Тебе придется угостить меня. Ты же понимаешь?

Широкие ажурные кольца мерзко поскрипывали, касаясь друг друга. Наверное, этот звук и не давал мне соскользнуть.

– Вот ты где! Шалава… Не успел два шага отойти, как уже предлагаешь себя первому встреч… Простите, нетленный, моя гулящая жена вечно приключений ищет. Сладкого вечера.

Меня грубо дернули, бесстыдно схватив пониже спины, обслюнявили шею, а затем сгребли за волосы на затылке.

– Потаскушка! – разорялся невидимый мне хозяин грубых рук и волок прочь по улице, а когда наконец отпустил… – Сказал же, домой иди, вот бедовая…

Парень, на которого я выскочила из подворотни, потер мутноватые глаза. Он вовсе не был пьян, просто вымотался.

– Ты и правда оттуда. С Неба. Сразу не понял… Только потом сообразил, что пахнешь, как эти… – он грубо выругался и сплюнул в сторону.

Кто “эти”? Мельды, за одну из которых он меня сразу принял? Или “эти” – жители Неба? После голоса илфирин голос нижника резал слух и хотелось уши закрыть, чтоб не слышать. А он все говорил раздраженно и зло:

– Что здесь забыла?

– Потеря… Я потерялась… Я…

Даже собственный голос звучал ужасно, но это от того, что я, растерявшись, почти поддалась. Илфирин был сыт, более чем сыт, просто баловался. Я в тот момент была ему, как десерт после ужина: полюбоваться, ковырнуть ложечкой, лизнуть взбитый в пену крем, раздавить губами ягодку и оттолкнуть блюдце.