Обратный отсчет

Обратный отсчет

Той, с которой рядом. 
Всегда. 
Спасибо тебе, мой друг.

Для лучшего понимания текста автор советует прочесть статью на Википедии и не ориентироваться на «Оттенки». 
А так же помнить, все – лишь игра.

Десять. 
Жду, когда захлопнется дверь и затихнет звук удаляющихся шагов, прежде чем разразится смехом. 
Замуж? Я? За него? 
Кажется, от моего хохота пляшет пламя свеч. На глаза наворачиваются слезы. 
Говорят, когда бог хочет обидеть женщину, он дает ей ум, а когда хочет наградить – отбирает. Интересно, в каком из состояний я? Любимица или изгой? 
Не люблю того, кто стоял сейчас передо мной на коленях, умоляя о брачных узах. 
Глупец. 
Неужели он и правда думает, что сможет владеть мной хоть каким-то образом? Хватит того, что я позволяю ему содержать меня. Хоть и частично. 
Впрочем, ему наверняка известно, что в этих деньгах я не нуждаюсь – как и в нем, и знаю, это его сводит с ума. 
Ему это нравится. 
Мне, конечно, тоже. 
Стоило сказать "нет" сразу, но хочется помучить ожиданием. Он знает ответ, иначе не пришел бы. 
Или согласиться, чтобы проучить? 

Девять. 
Лист бумаги в руках трепещет, терзается жарким пламенем. Яркие языки жадно сжирают белую гладкость с черными букашками букв. 
Потому что никто не должен видеть и знать. 
Так нужно. 
Огонь безжалостен. Он все ближе подбирается к моим пальцам. Грозит покарать болью беззащитную нагую кожу. 
Плевать. 
Медленно поворачиваю обглоданный жаром лист, позволяя пламени накинуться на бумагу. Оставить вместо нее лохмотья. И с улыбкой слежу за процессом. 
Я здесь хозяйка. 
Только мне решать, на кого накинется зверь по имени Боль. 
Остатки листа летят в мусорное ведро. Я специально приказала поставить металлическое. Хотела видеть, как сгорают отработанные контракты, страница за страницей. Была права. До сих пор это приносит мне удовольствие, сравнимое с самой сессией. 
Одиноко. 
Все друзья мои разбрелись кто куда. Или, быть может, это я отделилась от них, как яркий осенний лист от дерева. В поисках чего-то лучшего, или потому, что больше некому держать, нет основы, крепости, корней. 
Иногда хочется плакать, но это проходит. Всегда проходит. У всех ведь свои недостатки. Быть может это просто моя карма. Или как это там называется... 
Беру следующий листок. 
Поджигаю от карманной зажигалки. 
Интересно, как много людей знает, что я не курю? И как много догадывается, зачем мне нужна эта дорогая коллекционная вещица? Да и не важно, в общем-то. То, что я делаю, касается только меня. Отчет вести не перед кем. Совершенно не перед кем. 
Возможно, так и лучше. 

Восемь. 
Музыка отлично заглушает посторонние звуки. Крики, если быть более точной. А еще просто я очень люблю оперу. 
В этой комнате колонки установлены по всему залу. Музыка заполняет пространство как третий, бесплотный присутствующий. Слепой наблюдатель. И она говорит за того, кто не может. Для меня это так. 
Он провисает на цепях всем телом, неосознанно стараясь, чтобы железо больнее впивалось в плоть. 
Глупыш. 
Только я могу решить, сколько страданий ему отмерено в этой комнате с темными стенами и зеркальным потолком. 
Любит смотреть, как я приближаюсь, словно мелкий зверь-охотник. Интересно, он считает меня кошкой? Понятия не имею. Да и жертва моя вряд ли скажет. Знает, что за любой звук последует расплата. И, к тому же, с кляпом во рту много не поговоришь. 
Он нравится мне таким, молчаливым. Жадным до моих прикосновений, будь то скупая ласка или злобный удар хлыста. В глубине души я знаю – это оттого, что так я ощущаю себя нужной. Сильной. Цельной. Хозяйкой не только своего раба, но и самой себя. 
Он хорош собой. 
Строен, тренирован, потянут. Понятия не имею, чем занимается в обычное время, как собственно и он обо мне. Так правильно, так нужно. Никогда не смогла бы делать такое с человеком, которого люблю. Хотя, наверное, это глупо. Тому, кого любила, я терзала душу – в ответ на сделанное мне. 
Какая боль сильнее, телесная или душевная? 
Я считаю – второе. 
Первое можно залечить. При желании. 
Хлыст со свистом рассекает воздух и точным движением обжигает мужскую спину. До крови – это прописано в договоре. Яркая полоска свежей раны ложится на белые давние шрамы. В паузе между вдохом тенора, секундной, почти незаметной, ловлю стон своей жертвы и снова замахиваюсь. 
В этом стоне экстаз. 

Семь. 
Ручка только перьевая. Чуть поскрипывает. Подписи принято ставить именно ей. Мое правило. 
У мужчины напротив добрые глаза и заискивающая улыбка. А еще он красив – высокий рост, накачанная фигура, светлые волосы, зеленые глаза. В какой-то мере, его внешность – моя заслуга. Еще полгода назад это был обычный, каких много, мужчина. Никто не выделил бы его из уличной толпы. И надо же. Все же приказы творят чудеса. 
Говорят, первая любовь не умирает. Наверное, это так. Она частенько вырождается в сожаление, удивление или неприязнь в будущем. В моем случае вышло вот так. 
Переглядывания в школе, робкие поглаживания запястий на выпускном, улыбки. Даже ни одного поцелуя. 
Нет, я не относилась к нему плохо после всего, не затаила обиду и не решала отомстить. Отнюдь. Жизнь закрутила так, что детская любовь быстро сошла на "нет". 
Столкнулась я с ним внезапно. Просто, так вышло и все. Наверное, сошлись интересы. Но, что не делается, все к лучшему, да? 
Дую на подпись, чтобы осушить чернила. Просит ручку. Передаю ему. 
Смотрю зло, и в его глазах вспыхивает предвкушение. Дописываю еще один пункт от руки, аккуратным каллиграфическим подчерком. 
Читает. 
Дрожит от предвкушения. 
Достает ручку из кармана пиджака и ставит размашистую подпись начальника – как привык делать всегда. Закусываю губу. 
Он поплатится. 

Шесть. 
... 
Пункт 2. 
Стоп-слово "пощады". 
... 
Пункт 4. 
Обязательно соблюдение правил асептики. 
... 
Пункт 6. 
Обязательные акты по отношению к сабмиссиву. 
6.1 
Флагелляция сабмиссива не менее трех раз за сеанс, допускаются игры крови. 
6.2 
Мумификация сабмиссива с сенсорной депривацией минимум один раз за сеанс. 
6.3 
Foot worship минимум один раз за сеанс. 
... 
Пункт 7. 
Дозволенные акты по отношению к сабмиссиву. 
7.1 
Дозволяется применение стека, паддла, розг, плети, наручников, трости и различных предметов бондажа для фиксации. 
7.2 
Допускаются игры с воском, ножом, кровью с обязательным соблюдением правил асептики и применением стоп-слова. 
... 
Пункт 8. 
Недозволенные акты по отношению к сабмиссиву. 
8.1 
Запрещены игры с огнем и электричеством ввиду индивидуальной непереносимости сабмиссива. 
8.2 
Ballbusting не допустим. 
... 
Пункт 9. 
Допустимые акты по отношению к сабмиссиву. 
9.1 
Пет-плей не желателен, но допустим. 
9.2 
Допустимы игры с элементами медицинского воздействия с обязательным соблюдением правил асептики. 
9.3 
Золотой дождь и фистинг не желательны. 
9.4 
Сибари допустимо и даже желательно. 
9.5 
Фейсситтинг допустим, но не желателен. 
9.6 
Трамплинг допустим. 
9.7 
Age Play допустим. 
9.8 
Baby Play допустим, но не желателен. 
9.9 
Figging допустим, но не желателен. 
... 
Пункт 12. 
Обязательные акты по отношению к доминанту. 
12.1 
Продолжительность сеанса не менее четырех часов. 
12.2 
Флагелляция сабмиссива не менее трех (зачеркнуто и вписано от руки позднее) пяти раз за сеанс. 
12.3 
Foot worship не менее одного раза за сеанс. 
... 

Пять. 
Находит меня. 
Плевать как. 
Ходит кругами рядом, будто хищник. Не подозревая, что настоящий хищник – я. 
Выжидаю. У меня хватает терпения. Необходимость, данная образом жизни. Терпения всегда хватает. 
Пресекаю все попытки обычных свиданий. 
Да, я была влюблена в тебя давным-давно, в школе. Ну и что? Мы изменились, оба. И теперь ты мне не ровня. И я тебе тоже. Просто два абсолютно автономных человека рядом. Касаемся жизней друг друга краями кожи, кончиками душ. Это не значит, что нас должно что-то связывать. Или должно? 
В какой-то мере все зависит от тебя. В какой-то – от меня. В большей – от совокупности наших общих решений и поступков. И если ты не убежишь, узнав обо мне правду, то кто знает, как сложится жизнь дальше? 
Я говорю, и он не убегает. 
С усталостью в глазах предлагает показать. Заключить контракт. Научить. 
Я не охочусь на него. Зачем? 
Он пришел сам. 

Четыре. 
Все чаще мне кажется, что я – совсем уже не я. Что все то, что было моим составляющим, давно утрачено и потеряно. 
Изменяюсь. Становлюсь кем-то еще. 
Молчаливее, легче в общении, глубже в понимании. 
Могу определить, когда нужна мужчине, уже по первому взгляду. 
Их глаза кричат об этом. Желании, чтобы рядом появилась сильная женщина, которая сможет освободить. 
Я освобождаю. 
Через боль. 
Вот что я делаю. 

Три. 
Дрожат руки. 
Ручка выскальзывает из непослушных пальцев. 
Подавать вида, что я ничего не знаю – нельзя. 
Да и почему же не знаю. Мне хорошо известна теория. 
Немного страшно. Теперь я одна. Сама. 
Он расписывается первым. 
– Я приготовил тебе подарок, – говорит он мне. 
Ставлю подпись. Твердо, четко. 
Я не должна боятся. Я – Госпожа. Я – сильная. 
– Ты должен называть меня на "Вы", – отвечаю, – и Госпожой. Что нужно ответить? 
– Да, моя Госпожа, – восхищение в глазах. 

Два. 
В комнате трое. 
– Принеси мне плеть. Черную. С двенадцатью концами. Его нужно наказать за дерзость. 
Ее голос спокойный. Она не повелевает мне, просто просит, и это странно для всех, кроме нас двоих. 
Моя Наставница. Мой пример для подражания. 
В каком-то смысле, моя Госпожа. 
Для нее я ученица. Не рабыня, не нижняя. 
Я рада, что могу учиться. 
И я рада, что она выбрала меня. 

Один. 
А ведь поначалу я даже не обращаю на нее внимания. Только на мужчину, что идет рядом. Это именно он очень красив – высокий и статный, как модель или знаменитый актер. Но все меняется в один момент – я вылавливаю взглядом мелкие детали: ошейник на его шее, поводок в ее руке. 
Мне уже интересно. Я присматриваюсь. 
Деталей становится все больше. 
Она прекрасна. Не физически – эту женщину легко можно назвать заурядной. Темные волосы, легкий макияж. На такую вряд ли обратишь внимание. Пожалуй, только яркая помада притягивает взгляд. Но не лицо. 
Вот только есть что-то в глазах. Колкое. Жесткое. Взгляд человека, привыкшего повелевать. 
Сразу ясно, что она сама себе хозяйка. 
И мне хочется быть такой же. Быть ей. 
Когда-нибудь. 

Ноль. 
Один. Два. Три. Четыре. Пять... 
Считаю про себя. 
В комнате душно. Или мне жарко, не понимаю. 
Мыслей нет. Не знаю, что думать. Могу только чувствовать. 
Потому считаю от одного до десяти и обратно. 
Никаких бумаг. Никаких проектов в голове. Все пустое. Все вон. 
Весь мой мир, огромный. Казалось бы необъятный со всеми его задачами, проектами, партнерами. Женой. Детьми. 
Помещается в размер этой комнаты. 
Есть только я и она. Как банально. Как просто. 
Как хорошо. 
Вкус винилового шарика между зубами стал уже привычным. 
Руки, связанные – отекают. 
Голову склоняю. 
Госпожа, вы знаете, что я не перед кем не склоняю головы? 
Ожидание. 
По полу цокают ее каблуки. Словно по нервам. 
Цок. Цок. Цок. 
Закрываю глаза. Мускулы на спине начинают подергиваться от боли. 
Боль. 
Никогда ее не боялся. 
Боюсь, что не дотронется. 
Люблю ли? 
По договору не положено. 
Я очень хорошо умею выполнять предписанное в договорах. 
Как легко, на простом клочке бумаги, все, что надо знать и делать. 
Сколько я их подписывал? И ведь никогда руки не потели. 
Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять… 
Касается. Легко, по-женски. 
Вынимает кляп изо рта. 
Мне не надо называть ее любимой. 
Не надо дарить цветы. 
Слагать оды. 
Надо только говорить... 
– Да, Госпожа... 
Смотрит испытующе. Глаз не опускаю. 
Как нехорошо. 
Накажешь? 
Давай уже. Давай! 
Не улыбнется. Рукой к щетине дотронется. 
Проведет по лицу пальцами. Покажет плеть. 
Нравится ли? 
Не знаю. 
Попробуем? 
Один. Два. Три... 
Десять шагов от меня. 
Пять раз цокнут каблучки... 
Ожидание натянется струной напряжения. Время замрет. 
Выдох – вдох. 
Первый удар плети. 
Первый выдох облегчения.