Один день из жизни чайлдфри.

Один день из жизни чайлдфри.

От автора: я давно не подросток и очень люблю своих детей. А этот бред - просто бред. 

- Вы любите детей? 
- Нет. 
- Вы просто не умеете их готовить! 

Слышали эту шуточку? Наверняка, да. В этом анекдоте вся моя сущность. Да, я не люблю детей. Вообще! Дети - это сопливые и вечно какающие комки плоти. Не более. 
Вы в ужасе? Моя мама тоже. Она не понимает, как можно не любить этих малявок. Вот такой парадокс: маму я люблю, детей нет. 
Мне вечно вдалбливают, что это противно природе, это не правильно. И, коронная фраза моей родни - " ну ты же девочка!". 
Алло, я вообще-то не выбирала. Меня не спрашивали как - бЭ. Я, может, и не просила меня рожать. Но, не суть. Я есть. Я живу. Всем спасибо, все свободны. 
Детей от этого я любить не обязана!
Я хочу жить в свое удовольствие, заниматься самообразованием и самореализацией. И сама, черт возьми, распределять свое время. Дети будут помехой. Потом, возможно, я усыновлю какого-нибудь подростка. Но, это потом будет не скоро. 
А сейчас, сегодня мне приходиться топать со своими соплями и кашлем к врачу и пропускать любимую литературу. Потому что, несколько дней назад на площадке на меня чихнуло маленькое "милое" создание. 
Здравствуй, ОРЗ! Давно не виделись. 
На прием я, конечно, опаздалО и теперь мне пришлось доолго сидеть в очереди, наблюдая за #яжемамами. Это было жестокое зрелище. Не для слабонервных. 
Наконец, меня послушали, осмотрели и отпустили на волю с громадным рецептом. 
Я позвонила маме и поплелась домой, меня накрывало. Похоже, поднялась температура, нужно было срочно померить ее, чтобы не помереть. 
Ха, такой вот каламбурчик. Люблю иногда, знаете-ли эдакое что-то. 
Смех смехом, но трясти меня начало #неподеЦки.
 
Дверь открывать дрожащими руками - это еще то счастье, я вам скажу. Но, настойчивость все-таки победила. Я забросила свой рюкзак на кресло и пошла на кухню за термометром. Но, так и не дошла. 
Из моей спальни доносились какие-то странные шуршания. Это меня озадачило: наш котяра Васька был в романтическом загуле уже трое суток, а больше шуршать особенно некому, если только тараканам. 
Любопытно стало. 
Ну что, захожу я такая вся в комнату и ...офигеваю, короче, если цензурно выразиться. 
На моем окне восседало какое-то безумие в цветочном горшке. 
Причем раньше это было вполне обычное и порядочное растение. 
Теперь же, оно в какой-то дикой мольбе тянуло мне свои листья-руки. 
Мой цветочек просился на ручки! Как слюнявый ребенок, черт бы его побрал! Представляете, МОЙ родной, долбанный гербарий, просился на руки! 
Было от чего с ума сойти. 

Но, я девушка не робкого десятка. Подхожу я, значит, к бедному сорняку. Хотела его погладить, успокоить. Только стала руки протягивать, как он в них вцепился своими крепкими бело-зелеными стеблями и не отпускает, зараза такая. 
Я уже заорать хотела дурниной, но вдруг...цветочек прыгнул мне на руки и стал ребенком. 
Маленьким таким, в белых пеленках замотанным. 
Мне конкретно стала не по себе, да и кому не стало бы! Не каждый раз цветы в детей превращаются. Нет, я слышала, конечно, что дети - цветы жизни. Но, чтобы это было так буквально! 
Я положила комок пеленок с комком плоти на пол, повернулась к двери и хотела дать деру, как, вдруг, за моей спиной послышалась одно единственное слово. Сказанное противным, писклявым голоском: 
- Мама! 
Это слово почти перевернуло мою жизнь. Убежать захотелось в сто раз сильнее. Но, от своего бреда далеко не ускакать, верно? 
Обернулась. Хотела сказать этому комку все, что про него думаю...но, не смогла.
 
На меня огромными голубыми глазенками смотрела маленькая белокурая девчушка. Ей было от силы год или два, я не очень различаю малышню в этот период их развития. Но, это не главное. Она была моей уменьшенной копией. Я как-то сразу поняла, что эта ляля моя дочка. И имя такое почему-то на ум пришло - Ляля. 
Это было странно. Но я четко знала, что я - мама. 
Девочка робкими шагами подошла ко мне и уверенно протянула ручки. Я, как под гипнозом, повиновалась и подняла ее. 
И тут...словно в калейдоскопе замелькали картинки. Я как-бы видела себя со стороны, но чувствовала все также, как будто бы это все происходило наяву со мной. 

- Мама, помоги! 
Ко мне вбегает заплаканная Ляля. Ей пять лет, она упала и сильно сбила коленки и локти. Сочится кровь, девочка заходиться в крике, плечики содрогаются, слышатся всхлипы. И я чувствую, как мое сердце рвет на части. Могла бы - забрала боль себе. Пусть у меня будут руки, ноги в крови, пусть мне будет больно, а не ей. Порезала бы свою кожу на кусочки и залепила бы ее ранки. 
Ляля прижимается ко мне, ища поддержку и защиту от бед. А по моей щеке текут слезы. 


- Мама, помоги! 
Ляля сидит за столом и старательно, высунув кончик языка, выводит первые слова. Буквы не хотят слушаться и падают на строчках вправо и влево. Дочка злится и топает ножкой по полу, но продолжает писать. Но, потом, надо писать букву Ж, а с ней у нас проблемы. Лялечка сердится. Это так...мило. Я, с улыбкой, помогаю ей справится с трудным словом. Дальше она отталкивает мою руку и хочет писать сама. Упрямая, вся в меня. Горжусь. 


- Мама, помоги! 
Моя Ляля уже подросток. Помощь просит редко, что меня огорчает. Все сама, подружки иногда намного главнее и их советы авторитетнее. А так хочется прижать ее, как в детстве и поцеловать. Куда там! В пятнадцать лет уже не нужны материнские объятья. На уме наряды, мальчики и косметика. 
Помощь мамы нужна в основном материальная. На помады, духи, лаки... 
Печально на душе. И когда отдалиться успели.

- Мама, помоги! - моя доченька в родзале, я держу ее за мокрую, холодную руку. Схватки кажутся бесконечными. Кажется, у меня все было быстрее и легче, не так мучительно. По щекам Ляли текут слезы. Я из последних сил держусь, чтобы не разрыдаться от бессилия и не напугать ее еще больше. Господи, скорее бы уже! Что же так долго?!?... 
Наконец, мы слышим слабенький плач новорожденной. Это девочка. Моя внучка...Ляля обессиленно падает на подушку..Я с облегчением перевожу дух. Слава Богу, все страшное позади! Радость и облегчение... 


- Мама, помоги! - Ляля, мой уставший ангелочек с громадными синими пятнами от усталости под глазами, приносит в мою комнату свою малышку. Моя дочка так измучилась за эти месяцы. Я отправляю ее немного поспать. Я, конечно, тоже уже на грани, но Леля об этом знать не должна. Ей сейчас отдых нужнее. А мы с малышкой пока побродим в темноте коридора, да сказки порассказываем. Я думала, что сильнее, чем дочь уже никого не полюблю. Но нет, свою внучку я люблю не меньше. 

- Мама, помоги! - слышу я печальный и грустный голос Лялечки. Моя уже совсем взрослая девочка, стоит около кровати своей дочки. Внучка сильно болеет, который день температура под 40 градусов и врачи помочь бессильны. Уколы только ненадолго стабилизируют состояние. 
А я...меня больше нет. Но я, незримо кружусь по комнате и прохладным дыханием изо всех сил пытаюсь сбить жар девочке - подростку. Наконец, получается убрать дикую лихорадку. Я так рада. Мои девочки в безопасности. 

- Мама, помоги! - я вновь рядом с Лялей. Ее седые волосы в беспорядке разметались по изголовью кровати, тело прошибает холодный пот...это агония. Я помочь уже ничем не могу и молча страдаю рядом с дочерью... 
Последний крик...последний резкий вдох и мучительно долгий выдох... 
Я подлетаю ближе и ловлю встревоженную душу Ляли за руку. Она снова со мной. Моя милая, любимая дочь рядом. Улыбаюсь.

- Лерочка, дочка! Боже мой, наконец-то ты очнулась! - слышу я такой родной до боли голос своей мамы и открываю глаза. 
Я в больнице, лежу на кровати. Около меня два врача и мама. Я ничего не понимаю и прошу объяснить, что произошло. 
Оказывается, мама пришла с работы и нашла меня без сознания и с очень высокой температурой. Приехавшая на вызов скорая забрала нас сразу же в больницу. Несколько часов я была в коме. 
Мне кажется, что за это время моя мамочка постарела на десять лет. Появились незаметные мне раньше мелкие морщинки. Ее заплаканные глаза тоже многое мне сказали. В частности то, какой жуткой и бессердечной я была раньше. 
- Мама, прости меня. Я была такой дурой! Я тебя очень люблю! - взволнованно сказала я, прижимаясь щекой к маминой руке и вдыхая такой знакомый аромат ее духов. 
- Ну что ты, малыш! Тебе нельзя пока волноваться! Я никогда не прекращала тебя любить! Ты - мое самое большое сокровище в жизни. - мама обняла меня и стала покрывать поцелуями мои лоб, щеки, нос, шею. 
Мы с ней, кажется, никогда не были столь близки эмоционально. По-крайней мере, этого точно не было уже несколько лет. 

- А кто такая Ляля? - внезапно спросила мама. - Ты несколько раз повторила это имя, когда стала приходить в себя. Вроде бы таких подруг у тебя нет. 
- Надеюсь, это будет имя твоей внучки, когда я все-таки решусь завести ребенка - с улыбкой говорю я и с любопытством жду реакцию мамы на эти слова. 
- И это говорит мой маленький чайлдфри?- ошарашено спрашивает мамочка, с удивлением поглядывая на меня. 
- Знаешь, мамуль, я думаю, что дети это не совсем уж кошмар и ужас. Но, тссс, я этого не говорила - со смехом произношу я, задорно подмигивая левым глазом. 
И мы начинаем звонко хохотать вместе с мамой прямо в палате. И нам абсолютно плевать на то, что скажут нам находящиеся рядом врачи. Мы вместе. Мы счастливы.