Она пришла с Земли - 5. Дуэлянтка

Глава 1. В ожидании гостей

Уже неделю поместье бурлило: все, начиная от экономки и дворецкого и заканчивая младшим поваренком, готовились к приему гостей. Сама лиа Одетта пожалует! Да не одна, а с будущей невестой молодого хозяина!

До их приезда оставалось еще два дня, но особняк уже был убран сверху донизу: начищенные зеркала, позолоченные рамы картин, держатели светильников и даже дверные ручки отбрасывали слепящие блики; ковры, начесанные ретивыми служанками, мягко проминались, обволакивали ногу и манили пройтись босиком; тонкий аромат цветов, кадки с которыми установили даже в пустующих комнатах, мешался с запахом воска для натирания дерева; потолки сияли белизной, а отмытые до невидимости окна упивались яркими лучами светила.

Маркус в приготовления не вмешивался. Вместе с управляющим он каждое утро выезжал в угодья и деревни, проверял, что уже сделано, а что предстоит.

Управляющий, скрупулезно и ничуть не скрывая своей радости от намечающейся женитьбы хозяина, вернее, от того, что тот скоро получит доступ к семейным фондам, записывал каждую мелочь и сразу же подсчитывал сколько золотых еще надо вложить. Те двадцать тысяч, что Маркус взял у ростовщиков уже были потрачены. Все, до медяшки.

Большая часть ушла на переселение деревень, а точнее их жителей, с истощенных земель старого восточного поместья. Переходили они двумя порталами, через Сивилию, и наверняка для столицы зрелище было довольно вызывающим: вереница подвод со всяческим деревенским скарбом и скотиной.

Мать тогда писала ему, возмущалась, что «подруги» не преминули уколоть ее этим «вонючим караваном», к тому же она узнала, что он не воспользовался правом рода на бесплатный переход, и требовала ограничиться одной деревней. Она много еще чего написала и даже приложила расчет, сделанный ее поверенным и показывающий через сколько лет окупятся затраты на перенос деревень. Расчет, кстати, был сделан весьма грамотно — Маркус даже почерпнул из него кое-что для себя. Но все же сроки были посчитаны неверно. Мать не учла, что он на три года отменил плату за пользование землей и к тому же на свои средства построил дома и колодцы. Да, невыгодно. Да, так не делают. И пускай! Чужое мнение — пыль, носимая ветром, зато он выполнил обещание отца: дал людям новую землю и новое жилье.

Две деревни он уже осмотрел, на очереди была третья. Она находилась ближе прочих, всего в часе езды верхом, однако с минуты на минуту должны были приехать Шон, и Вэлэри. Ну, и рыжий. Так что Маркус остался дома.

Коротая время до их приезда, он прочел свежий номер «Столичной жизни», взял книгу, но скоро поймал себя на том, что бездумно перелистывает страницы, а взгляд его устремлен в окно, на дорогу.

На душе было неспокойно.

Еще несколько дней назад казалась замечательной идея разбавить общество матери и Мелани такой несуразной троицей: полукровкой ван Тероном, академической клиенткой и нищим плебеем, — но сейчас вдруг стало неуютно. Словно одна его половина рада увидеть Шона и Вэлэри, другая же вопрошает: а будут ли рады они? Может, следовало предупредить их о еще одних гостях?

Досадливо тряхнув головой, Маркус закрыл книгу и поднялся. У зеркала остановился, придирчиво разглядывая отросшие волосы, — торчат во все стороны, хоть приглаживай, хоть нет. Хуже, чем у деревенского мужика! К счастью, завтра он от них избавится. Раньше нельзя было: матери конечно же докладывают обо всем, что происходит в поместье, и, остригись он, она тут же привезла бы целителя, хваталась бы за сердце...

Маркус прошелся по правому крылу, предназначенному для членов семьи. Тихо и безлюдно. Отцовские комнаты стояли запертыми, чисто убранными после обыска. Маркус в них не заходил. Слишком много воспоминаний.

Он заглянул в покои матери — безупречно, свежо и пахнет розами, служанка смахивает несуществующую пыль.

В левом крыле проведал комнаты гостей.

У Мелани, как и у матери, идеально. Только цветочный аромат другой: нежный, сладко-горький, с ноткой полыни. Но в гостиной была только зелень: деревце лимона, какие-то вьюнки... Маркус распахнул дверь спальни. Так и есть: у окна — кадка с пышным кустом хризантем! Да еще и розовых! Он что, похож, на влюбленного юнца?!

От одежного шкафа с тихим шорохом скользнула служанка, грана Фатия. Маркус вернул на лицо невозмутимое выражение.

— Хризантемы следует убрать, замените на кремовые розы.

Грана Фатия беспокойно затеребила передник:

— Но сина Галлия...

— Сина Галлия ошиблась, — отрезал Маркус.

Служанка, привыкшая, что он обычно спокоен, удивленно моргнула и поклонилась:

— Сейчас же все сделаем, лэр Маркус.

— Подожди! Посмотрю, что у моей клиентки.

Комнаты Вэлэри находились в самом торце. Стремительно шагая по длинному коридору, Маркус пытался вспомнить, какие цветы полагаются клиентке, однако на ум ничего не шло — о таких вещах всегда заботились экономка или мать. Но хризантемы однозначно — нет! Это для влюбленных. Лилии — слишком роскошно. И розы нельзя — они для матери и будущей невесты.

В гостиной, вполовину меньшей, чем у Мелани, ни цветов, ни зелени не было, а в спальне на прикроватном столике стоял скромный горшок с белыми нарциссами. Что за ерунда! Нарцисс указывает на тщеславие и самовлюбленность, но у белого, кажется, значение меняется на противоположное — смирение и кротость. В любом случае, ни то, ни другое Вэлэри не подходит.

— Их тоже заменить! — велел Маркус подоспевшей служанке.

— На что? — раздался вдруг позади ровный голос экономки, сины Галлии.

Маркус обернулся. Сина Галлия, одна из немногих, кого нанимала мать, а не отец, всегда с неодобрением относилась к его решениям, и сейчас в ее тоне явственно чувствовалось нежелание уступать.

— Лэр Маркус. — Экономка поклонилась и, выпрямившись, замерла с прямой, как доска, спиной. — Простите, но среди всех цветов, что есть у нас, только белый нарцисс возможен в качестве украшения комнаты... клиентки.

Похоже, она пропустила слово «безродной».