Ошмётки

Миша ехал на работу. Однажды ему надоело считать копейки, тупить, ждать чего-то непонятного, выяснять отношения с семьёй брата - кому достанется родительская жилплощадь. И он сбежал в столицу из своего нищего края, где живут одни алкаши, гопники и пенсионеры - каждый безумен по-своему. Где ничего не меняется. Никогда. Где жизнь похожа на медленное погружение в топкое болото. И вот Миша решил сорваться с гиблого места. Пока ещё не стал слишком старым для перемен, пока не сломлен окончательно бытовухой. Ведь он был работящим вообще-то по жизни и смышлёным, не охламон какой. Хоть и выглядел "волосатым металлюгой". Пытался усердным добросовестным трудом компенсировать своё социально низкое и далёкое от центра происхождение. В поисках лучшей доли.

Буквально неделю назад Миша нашёл работу, а жильё ещё толком не подыскал. Остановившись у дальних-предальних родственников в области, он несколько часов в день тратил на дорогу, которая состояла из трёх отрезков и двух пересадок, но это его не смущало. Энтузиазм первооткрывателя бурлил в нём и питал энергией. Он старался выкладываться изо всех сил, хотя бы первое время.

Но сейчас, после шатающегося душного автобуса, он был весьма сонным. Спать толком на сиденье в общественном транспорте он не умел. А вставал Миша донельзя рано, примерно в 4 часа утра. Бесчеловечно не высыпаясь - хоть подавай жалобу куда-нибудь, но жаловаться было некому. Миша даже себе не жаловался. Он лишь пытался чередовать отсыпные дни с красноглазыми - то есть с теми, когда на сон почти не остаётся времени из-за груды накопившихся самых обычных хозяйственных дел. Отсыпной вечер будет завтра. А сегодня нет. Терпи.

И единственное, что его могло удержать с утра на плаву реальности - музыка. Сейчас он слушал старомодные хард-н-хэви группы, мысленно подыгрывая скоростным композициям. Миша был неплохим гитаристом помимо прочего. Гитара заменяла ему женщин.

Как обычно, Миша пересел с автобуса на ветку метро. В метро уже на спуске стало заметно жарче. Чёртово подземелье, видимо по причине близости то ли к центру земли, то ли к царству дьявола с огнями и котлами, было неизменно градусов на десять теплее температуры открытого воздуха. И можно было тут же неприятно взмокнуть.

Проехав вторую треть пути, до станции Доброслободская, он пошёл на следующую пересадку своего многосоставного путешествия. Спустился на эскалаторе. Зашёл за угол - обычно он предпочитал ездить в первых вагонах этого поезда, там было поменьше народа. Поезд как раз вынырнул из тоннеля и приближался, громыхая. Тут Миша зачем-то сошёл со своего обычного места и зашагал навстречу поезду вдоль платформы, хотя обычно так не делал. И остановился у той двери, которая к нему подъехала, приблизительно третьего-четвёртого вагона. Двери открылись. Люди начали выходить и заходить.

В этот момент Миша увидел боковым зрением яркую вспышку в начале состава. Там, где он только что прошёл. И хлопок. Который показался сильным даже в наушниках. С этой же левой стороны повеяло теплом. Даже не теплом, а жаром. С резким неприятным запахом, вроде горелого провода. Сверху полетели осколки стекла. Мозг торопливо начал выдавать версии - что же произошло? За толпившимися на платформе людьми не было ничего видно. Первый вариант гласил: наверху разбился, разлетелся шарообразный осветительный плафон. Через мгновения повалил густой едкий дым. Мозги тут же отвергли версию о плафоне. И в ходе внутренних прений стали приходить к следующему пугающему ответу - что-то нехило взорвалось.

Время ощутимо затормозило. Секунды растянулись. Миша понял, что оглох на оба уха, когда снял наушники. Звуки и голоса гудели будто под водой, неразборчиво. Он также почувствовал, что его немного качает от оглушения. Это его напугало. Адреналин шарахнул в кровь, сердце заколотилось намного чаще. Миша подавил панику и начал себя ощупывать. Потрогал голову руками, осмотрел руки - на ладонях была кровь. Но боли он никакой не чувствовал, ранения вроде не имелось. Продолжил ощупывать свои длинные волосы. И извлёк из них кусочек. Это был клочок обгорелой кожи. Тут он сразу понял, что дым пахнет жжёными волосами и палёной плотью. А вокруг расползается блевотная вонь из разорванных человеческих внутренностей.

Люди вокруг спешили убежать с платформы. Миша тоже машинально зашёл за облицованную гранитом колонну, даже особо не оглядываясь в сторону взрыва. Только тут голова наконец закончила анализ ситуации и заключила: всё просто, это теракт, бомба. Хоть и совсем не похоже на киношные взрывы. Оглушение немного отступило. Миша услышал крики и беготню. Увидел плетущуюся пожилую женщину, прикрывающую окровавленным платком половину лица. И ещё двух молодых людей тоже в промокших от крови футболках, один помогал другому, более повреждённому. Дым прополз уже в середину станции. Нужно поскорей убираться отсюда.

Ему пришла странная мысль, что сейчас подниматься наверх, выходить в город опасно. Наверху может быть заложена вторая бомба - сюрприз для тех, кто ломанётся от первого взрыва. А вот вернуться через переход на смежную станцию будет лучше. И тут его посетила вторая контуженная идея: что надо бы и на работу успеть доехать, только воспользоваться другим маршрутом метро. А то объясняй потом начальству где ты пропадал, новый сотрудничек, заливай нам про теракты, врунишка. Вместе эти две чокнутые мысли стали поехавшим планом действий.

Миша пошёл по переходу, вместе с другими пострадавшими. Они говорили и махали встречному потоку людей, чтобы те повернули обратно. Их потрёпанный вид страдальцев внушал горожанам настоящий трепет, и все быстро-быстро повиновались, без лишних уговоров. К тому же официальный голос забухтел через громкоговоритель, грозно и одновременно истерично, что станция не работает. Причина не сообщалась. Миша прошёл переход и забрался в поезд в обратную сторону.

На автопилоте проехал пару станций. Тут его безумный план "Обязательно доставить себя до работы" стал отпускать. Миша понял, что конструктивный труд сегодня вряд ли получится. Не тот денёк выдался, он уже устал. Хватит. И что он уже в безопасности, бежать более не требуется.

Он выбрался из поезда и поднялся на улицу. Отдышался. Но открытый воздух не принёс радости. Зловоние из лопнувших кишок до сих пор явственно ощущалось в носу, застряв там очень прочно. Мише чрезвычайно захотелось зажечь сигарету, чтобы дымом окурить себя, выгнать смрад из носоглотки и памяти. Но проклятая зажигалка не обнаруживалась. Миша стучал себя по всем карманам с целую минуту, так и не найдя её.

Заодно ещё раз осмотрел себя. Оказывается, осколком ему рассекло лямку рюкзака, совсем рядом с шеей. Какой-то сажей или искрами пожгло, попортило одежду. Но сам он абсолютно невредим. Одежда - а, хрен с ней, со старьём затасканным, всё равно хотел купить обновы с первой зарплаты. Миша постоял-постоял да и пошёл бесцельно к ближайшему скверу. Попутно выковыривая из своей чёрной гривы волос всё новые кусочки стекла. И кусочки людей.

По пути Миша спросил огня у прохожего, потом у другого. И с ужасным леденящим невероятным шоком обнаружил, что он теперь сильно заикается. Не управляет своей речью. Слова зависают, залипают на непослушном языке, зацепляются за одну букву и не произносятся. Заикаться он теперь будет несколько ближайших лет.