Возле Полюдовской «эмки» угрюмо ходил водитель, буцая покрышки. Меня он приветствовал взмахом руки и сразу же скосил глаза на стоящего рядом щеголя в черной кожаной куртке.
— Лейтенант Хавьер Мальвадо де Руис Хименес, — представился щеголь, с сожалением готовясь выкинуть сигарету.
Было что-то майнридовское в его фамилии, что-то пахнущее сельвой и порохом конкистадорских мушкетов. Высокий красавец-гранд имел кроме летчицкой тужурки хромовые сапоги, галифе синей командирской диагонали и фуражку с мечтательным голубым околышем. Он мог быть только лейтенантом. Приставить ему «младшего» или «старшего», это такое же надругательство над прекрасным, как бюстгальтер на статуе Венеры. Таких, наверное, по рождению записывали в гвардию. А старлей — это смытый вечным Кзыл-Арватским загаром юношеский румянец, начинающая мяться по утрам харя или до смерти надоевший гарнизон где-то в безлюдных сопках. Это гуталиновое амбре казарм, въевшееся в единственный цивильный костюм, который все равно надеть некуда; это зеленая тоска палатки с вонью пятидесяти портянок; это молодая жена, не знающая, куда себя деть зимним вечером. В войну старший лейтенант — это бывший председатель колхоза или директор школы, заведующий домом политпросвещения, начальник райпо, разжалованный, как тот же Сарафанов, капитан, в конце концов. А де Руис Хименес не мог быть раньше счетоводом ОРСа или разжалованным капитаном — для этого у него было слишком гордое лицо.
— Курите, товарищ Хименес.
— Благодарю, командир, — испанец протянул мне открытый портсигар. — Подарок отца с Большой Земли.
— Из Москвы?
— Никак нет. Воюет под Сталинградом, штурман.
— Вы, я вижу, направились по его стопам.
Широко улыбаясь, Хавьер расцвел лицом.
— Я уже третий пилот в нашем роду. Отец был в республиканской авиации, а дед в королевской.
Оконце машины скрипнуло, и оттуда выглянул сонный Михей.
— Ага, как же! — Сарафанов, потянувшись, облокотился на двери. — Ты хоть одного немца сбил?
Руис налился смуглым румянцем и, не считая возможным ругаться в присутствии командира, сказал что-то неразборчиво.
— А ну, вылазь! — Я прижёг взглядом отсыпавшегося в машине Сарафанова. — Костя где?
— Костю гээнтэошники арендовали — говорят, что-то умное придумали.
Таинственный и незримый полковник Гатаулин — начальник Группы научно-технического обеспечения, — действительно, мог забрать любого ОСКОЛовца в любое время, поэтому подпрыгивать не было смысла.
— Становись! Боевая задача: помощь в зачистке территории и попутное исследование отдельных кварталов. В нашем распоряжении седьмой ОПРМ, автомобиль, оборудованный радиосвязью, асинхронизаторы и личное оружие. Кроме того, нам выделена единица оружия нового типа — универсальный карабин Кастякова-Добровольского с автоматической настройкой и подачей боеприпасов. Я протянул Сарафанову блестевшую серебром и никелем винтовку.
КАСКАД — предел мечтаний любого спеца, и почему Евграф оснастил именно мою группу, я пока не знал. Было их крайне мало, и давали такие карабины лишь под серьезное дело. Личный состав уже обучали владению КАСКАДом, но мне хотелось, чтобы народ почувствовал «глубину момента»:
— Это оружие разработано советскими учеными, здесь в Ленинграде, специально для боевых частей ОСКОЛ. Его характерным отличием от систем, применямых ранее, является принцип универсальности. Двойная система распознавания «чужака» в течение доли секунды выбирает режим работы КАСКАДа и автоматически посылает нужный заряд в казенник. Конструкция подачи боеприпасов 4+2, системы Добровольского, включает в себя дублированный поражающий заряд четырех основных типов: кислотный, аргентосодержащий, электрохимический и патрон термопоражения. Благодаря унификации боеприпас можно заменить в зависимости от предполагаемой сложности обстановки на трассирующий патрон для МЗО*, либо компакт-фугас. Кроме того данная система оборудована мощным разрядником и экспериментальным прибором инфрапоиска.
Это была прекрасная машина, произведение технического исскуства, такая же совершенная в формах, как танк Т-34, Эйфелева башня или американский «джип». И Сарафанов, получив ее в свои руки, осветился счастливо-дурацкой улыбкой. Михей трепетно поднес карабин к груди, прижимая, как прижимал бы старый филателист, перед смертью увидевший «голубого Маврикия», и упоенно полировал осину приклада до тех пор, пока испанец не пихнул его в бок.
— В связи с изменением общеоперативной обстановки, приступаем к работе прямо сейчас. Занять места в машине.
На защиту пояса энергобашен кидали всех, кто мог принести хоть какую-то пользу. Командование торопилось, чтоб закрыть многочисленные бреши, возникающие на всех участках — «пожар» занял уже территорию от Исаковки до Парка Челюскинцев. Сначала в огонь пошли дозоры и оперативники, потом на врага бросили остаток боевых частей, техников и охрану, но очаги поражения стали проявляться не только вблизи контура, а уже и внутри.
Чужаки вырвались у студии кинохроники, недалеко от клиники Эрисмана, и за Оккервилем. Пока нам крепко помогало солнце, но что будет ближе к полуночи?
* МЗО — Малозаметный объект. Термин, применямый к ОРВЕРам с развитой мимикрией.
«Черные» копились в подвалах и тупиках, готовясь к ночному походу, и если они вырвутся, уже никакие уловки шифровальщиков не помогут, а зверь на свободе получит подпитку от ужаса людей. Тогда все. Тогда мы не справимся, и наступит конец света в отдельно взятом городе. Ленинград станет похож на юкатанские развалины — великие и пустые…
#4567 в Проза
#131 в Исторический роман
#2192 в Фантастика
#264 в Альтернативная история
Отредактировано: 10.07.2018