Память

Память

Память

Когда у бабушки наконец, как у всякой другой бабушки, появилась дача, Васька с родителями и Арчи каждый год уезжали туда. И каждый год ему было ужасно жаль оставлять квартиру. Квартира ему казалась очень похожей на Арчи — таким же живым существом, которое боится одиночества и совсем не хочет оставаться.

Поэтому каждый год перед отъездом в начале лета он обходил каждый уголок и уговаривал квартиру не скучать: рассказывал, что они будут ее навещать, что мама с папой будут часто приезжать, потому что у них работа, а отпуск закончится через две недели, да и он сам обязательно вернется в сентябре, и тогда они уже не будут расставаться.

Васька обязательно трогал все стены и мебель, будто поглаживая квартиру, и только почувствовав, что она успокоилась, Васька уезжал на дачу. Папа по пути пошутил, что в сентябре Ваське придется забраться на дачный чердак, чтобы попрощаться еще и с тем домом.

И Васька осознал, что совсем об этом не подумал. На даче и правда был чердак, но он казался Ваське темным, мрачным и ужасно страшным. Там жили вещи, про которые мама с папой хотели бы забыть, но никак не решались сделать это насовсем. Им казалось, что — вдруг — произойдет такое, что старая вещь понадобится, а от нее уже избавились. Поэтому по прошествии какого-то времени все забытые вещи сначала переезжали в кладовку в их городской квартире, а затем кочевали на дачу, таща за собой цепи воспоминаний. Иногда папа залезал на чердак в поисках каких-то инструментов, и ненароком тревожил воспоминания: открывал какую-то не ту коробку или сдвигал в сторону какой-то предмет. И вещь тут же оживала, тут же с крыши доносился возглас папы, и он торопился вниз, бережно неся какую-то рухлядь в руках и докладывая маме:

— А помнишь, помнишь?..

Мама тоже вспоминала, и вещь казалась картой к сокровищам, укромному тайнику, ящиком Пандоры. Ваське казалось странным, что с такого страшного чердака папа приносил что-то настолько хорошее, но подходя ближе, он разочарованно обнаруживал, что это потрепанная книга, старый башмак или и вовсе какой-нибудь велосипедный звонок. Васька отходил, совершенно не понимая восторгов родителей, пока однажды бабушка ему не сказала:

— Каждая вещь уникальна. Пока она в магазине стоит, ничего в ней особенного нету, но стоит попасть в дом к людям, как вещь обрастает историями, закутывается в воспоминания, впитывает людские эмоции и становится совершенно особенной.

Ваську это проняло: он вспомнил про квартиру в городе — такие же стены, пол и потолок, его игрушки и вещи, и все это оживляло квартиру, делало ее уникальной, только его, Васькиной. Может быть, именно поэтому он обходил каждый ее уголок, прощаясь на лето — и так радовался ее возвращению, хотя и любил дачу.