Пока не поздно вернуться

Пока не поздно вернуться

Татьяна Минасян

Пока не поздно вернуться

В век виртуальности, когда большинство людей не только работают и развлекаются в сети, но и в прямом смысле живут в ней, бумажные записки стали чем-то крайне редким. И пугающим. На бумаге пишут для того, чтобы адресат не сразу получил письмо, чтобы у того, кто пишет, было время уйти или сделать что-то, в чем адресат мог бы ему помешать. Так что чаще всего в бумажном письме можно прочитать что-то очень неприятное или страшное.

В моем случае дело обстоит именно так. Письмо от Евгении, написанное на оборотной стороне какой-то рекламной листовки, состоит всего из трех фраз: «Я переселяюсь в виртуалку навсегда. Не ищи меня. Когда все закончится, дам знать».

Это, конечно, будет очень великодушно с ее стороны – сообщить мне позже, что переписывание сознания в виртуальную реальность прошло успешно. Наверняка она думает, что поступает со мной особенно благородно: я, бесчувственный негодяй, не уделявший ей внимания, вряд ли заслуживаю, чтобы меня потом успокоили, но Женька все-таки это сделает, потому что она-то, в отличие от меня, добрая и чуткая. Так ей всегда говорили ее подруги, в первую очередь эта Валька Чешуева, которая, скорее всего, и уговорила ее переселиться в сеть. «Твой муж тиран, твой муж токсичный человек, сегодня он тебе резко ответил – завтра изобьет до инвалидности, тебе надо от него бежать, единственное место, где он тебя не найдет и откуда не сможет вернуть, это виртуалка!» И она же, надо полагать, посоветовала сообщить мне об оцифровке сознания на бумаге, чтобы я заметил записку, когда будет уже поздно что-то менять. Потому что я действительно много времени провожу в сети. Работа у меня такая. Простая на первый взгляд: надел нейрошлем и фантазируй, о чем хочешь – все это сразу появится в сети в виде красочных движущихся картин, которые можно скопировать и использовать хоть для украшения своего личного вирт-кабинета, хоть для рекламных роликов, которые просмотрят миллионы людей.

Но для этого надо часами сидеть в шлеме за компьютером. И даже когда я вылезаю в реал, то могу не обращать внимания на то, что происходит вокруг – если мои мысли заняты придумыванием новой иллюзии. И да, не будем отрицать, это бывает довольно часто. Так что план Евгении и ее подружки должен был сработать – к тому времени, когда я закончил бы свою теперешнюю работу, вышел на кухню и увидел этот бумажный квадратик с Женькиными каракулями, ей полагалось уже быть полностью превращенной в нули и единицы без возможности вернуться в реальный мир.

Вот только тут девушки просчитались. Потому что я, конечно, «сволочь, токсичный негодяй и тиран», слишком занятый своим творчеством и слишком мало времени уделяющий молодой жене, но все-таки не до такой степени, как внушала ей Чешуева. Потому что еще позавчера, когда Женя, просмотрев и прослушав мою последнюю композицию с распускающимися под музыку цветами, сказала, что ей больше нравятся обычные живые тюльпаны, которые просто стоят в вазе, я полез в интернет искать, где можно купить такие цветы. И сперва нашел такой магазин в сети и договорился о заказе, а сегодня специально прекратил работу пораньше, чтобы съездить туда и привезти Евгении букет настоящих тюльпанов. Так что записку я прочитал намного раньше, чем она рассчитывала, и у меня еще есть время, чтобы найти ее и уговорить вернуться назад.

Кстати, а сколько у меня времени? Женя легла спать около трех ночи… Ну да, в три с небольшим она чмокнула меня в макушку и пошла в спальню, а я через полчаса ушел в виртуалку дописывать композицию про море. И вышел в реал десять минут назад, в полдесятого утра. Вряд ли Женька сразу же после того, как улеглась, вскочила и убежала в медцентр, скорее всего, она какое-то время поспала или провалялась в кровати, пытаясь заснуть, и только после этого ушла. Но я не могу узнать это точно, так что расчет должен быть на самое худшее. На то, что когда мы прощались на ночь, она уже приняла решение уйти и сбежала в ту же минуту, как я погрузился в виртуальность.

Медцентр в нашем городе один, и ехать до него, если без пробок, час. А на переписку сознания в компьютер требуется около тринадцати часов. Пока идет переписка, человек остается живым физически, и процесс еще можно повернуть назад. И лишь после того, как на сервер загрузится последний бит информации из мозга, этого сделать уже нельзя – тело умирает. Что ж, в худшем случае у меня, получается, есть еще примерно семь с половиной часов. Можно успеть очень много, если постараться!

Можно связаться с сознанием Жени в виртуальности и уговорить ее вернуться. Если, конечно, знать, где ее искать. Я этого не знаю, но подружка Чешуева знает наверняка.

Виртуальный офис психолога Валентины Чешуевой специально искать не нужно – в Женином компьютере полно его рекламы. Выглядит этот офис вполне стандартно: белая дверь с табличкой, на которой написана ее фамилия с инициалами. Из-за двери доносится истеричный женский голос:

- …каждый день менять памперсы, каждую ночь по пять раз вскакивать, чтобы обезболивающее ему вколоть! Не могу так больше, совсем измучилась, хочу в окно выйти или в виртуальность переписаться, лишь бы только не слышать, как он стонет…

Жалобы прерываются всхлипываниями, а вслед за ними раздается ласковый голос Женькиной подруги:

- Ну что вы, что вы, успокойтесь, ваши чувства абсолютно нормальны, вы не обязаны тратить свою жизнь, жертвовать своей свободой и самоактуализацией ради ухода за умирающим. Человек вообще никому ничего не должен, вспомните, мы уже говорили об этом!