Портал в Итернитас. Изгнание. Том 1

Пролог

Линия вероятности наконец, стала крепнуть. На текучем, словно океан, слое реальности, населённым хищными тварями изменчивых форм, одно из существ напряглось в ожидании. Из тела, более похожего на сгусток шевелящейся ложноножками и щупальцами тьмы, стали проступать человеческие черты, постепенно принимающие женский облик. Во всяком случае, в верхней части туловища. Её внимание было приковано к материальной реальности. Планете, где в глубине Вечного Леса свершалось рождение долгожданного и нужного ей существа. Но отчего-то вероятность начала истончаться и блекнуть. Она не понимала, что происходит. Взгляд изменчивой женщины обратился сквозь пространство на сотни лиг в сторону от Вечного Леса. Там, стоя на свежих трупах, высокий, статный мужчина, облачённый в чёрную броню, неоднократно омытою кровью, сражался по её Воле и по своему желанию Мести. Чёрные волосы, отливающие синевой, слиплись от спёкшейся багровой корки. Алые глаза уже не столь сильно заволакивало безумием от танца смерти и крови. Он близок к цели. Вскоре падёт ещё один Храм их врагов. Армия теневых существ повиновалась каждому его слову, разрывая когтями и зубами плоть защитников тех мест, которые нарекли Святыми. Но этого... мало.

К ауре того воина тянулись энергетические нити от величественной мрачной крепости, собирающей кровавую дань. Стоящий в её центра Замок уже обзавёлся духом, разумом и обрёл своё Имя. Стал одухотворённым[3], но ещё не очнулся от сна. Пока этого не произошло, нужно столько всего успеть! Иначе...

Глаза женщины закатились за веки, и перед её разумом заплясали картины вероятностей, пронзающих время. Нить за нитью обрывались жизни. Пядь за пядью умирала планета. Год за годом угасала душа мира. Картины, идущие следом за этим Дитя, спустя десятилетия привели изменчивую женщину в небольшой городок на окраине леса.

Земля вздымалась, словно дышала. Не от ветра, а от чего-то куда более зловещего. Из потрескавшейся, черной от вековой влаги земли, выползали мертвецы. Глаза их, впавшие и белые, горели неживым блеском. Из ртов вырывался холодный, синеватый туман, спустя мгновения после восстания растворившийся во воздухе. Мертвецы не медлили. Безошибочно ощущая живых, гонимые единственным желанием – жрать, они не сговариваясь ломанулись через невысокую оградку прицерковного кладбища.

Едва первые твари показались на окраине, как люди, не ожидавшие нападения армии тьмы, побросали все свои дела, и попытались скрыться. Некоторые из них вставали на защиту своих близких, стремясь отбить мертвецов. Но нежить оказалась слишком прыткой. Когда людям удавалось отрубить восставшим мертвецам голову, это не убивало их, как то случалось с уже привычными упырями, либо гулями. Обрубки продолжали шевелиться, головы – клацать челюстями. Пронзание сердца и вовсе не приносило никакого эффекта.

Взгляд изменчивой женщины наконец, нашёл его – Дитя Леса и Тьмы. Он стоял на крыше часовни, придерживаясь рукой за её шпиль с навершием в виде лучистого солнца. Его глаза, заволоченные чёрным и багряным туманом сощурились, когда он высматривал знакомые лица в мечущийся в переулках толпе. Город погружался в вечерний морозный сумрак и хаос.

***

Под беломраморными сводами дворца раздавались сдавленные стоны и женский крик. Этой предгрозовой ночью никто не спал в маноре Аварра. Почти все обитатели дворца замерли в ожидании Благословения. Лишь пожилая Нэнн, эльфийка-повитуха внимательным взглядом следила за рождением наследников верховного Аран[1], да направляла роженицу советами. Сам же будущий отец Тар[2] Даэруил Аварра беспокойно мерил шагами соседний с опочивальней коридор, предаваясь тревожным мыслям.

Повитуха же чертовски злилась на Жрецов, Старейшин и всех приближённых к кругу целителей. На её памяти много веков роженицам помогали не только травами и поддерживающей магией, но и более кардинальными средствами. Даже позволительно было вскрыть чрево острым освящённым клинком, и достать задержавшееся дитя, чтобы затем спасти обоих. Но от этой кровавой практики отказались с уходом из жизни последней Жрицы, наделённой даром Смерти. В народе – некромантией. А после, наделённые этим Даром и вовсе попали в опалу с лёгкой подачи новой людской религии, которая стремительно разрасталась за пределами Вечного Леса.

Вот, мать разрешилась первым ребёнком. Сердце пожилой эльфийки сжалось от скорби. Младенец не дышал. Его кожа казалась серой. Проступала паутина синих вен. Хлопо́к не помог. Она быстро передала мертворождённого Жрецу, впрочем, особо не надеясь на чудо. Тот сразу приступил к массажу сердца и сформировал поддерживающее жизнь плетение. Что было без толку, поскольку у Дитя явно давно уже не бился пульс.

Когда же родился второй ребёнок, Нэнн не удержалась и издала изумлённый испуганный вскрик. Занятые реанимацией Жрецы не сразу повернулись к ней и не успели заметить её остекленевший взгляд. Спустя несколько мгновений послышался возмущённый писк второго ребёнка. Мать затихла, потеряв сознание. Преемник сразу кинулся к ней, оставив безнадёжного мертворождённого на наставника.

В руках слегка рассеянной и удивлённо хлопающей глазами повитухи возился свёрток с остроухим золотоволосым младенцем с глазами цвета молодой листвы.

Тар Даэруил, испуганный тем, что супруга затихла, ворвался в комнату, презрев все обычаи и правила приличий, и первым делом бросился к кровати Леди Руасил. Та всё ещё пребывала в беспамятстве. На лоб, покрытый испариной, налипли рыжевато-золотистые волосы. Кровать и подол рубахи щедро пропитала кровь. Леди часто дышала, иногда поворачивая голову на звук. На её теле горели зелёным светом грифы исцеляющего плетения. Преемник шумно выдохнул, успокаиваясь, и присел на табурет возле кровати. Жизни женщины больше ничто не угрожало, хоть и её восстановление потребует присутствия лекарей и поддерживающих заклятий.

Нэнн поднесла свёрток с живым ребёнком к Тар Даэруилу, не в силах сдержать жгучие слёзы по его брату. Отец поклонился повитухе и Жрецам, возблагодарив за спасённые жизни. Взял на руки закимарившего младенца и осторожно поцеловал в лоб, стараясь сохранить лицо и унять дрожь в руках. Радость оказалась окрашена алым рубцом потери. Горло невыносимо жгло. Он передал младенца обратно пожилой Нэнн, и та унесла его для омовения и последующей передаче к груди матери, когда та очнётся.