Развод в 55. Ты меня больше не любишь

Глава 1. Проваливай!

— Кто это?! — кидаю стопку фотографий перед моим мужем Владимиром.

Он поднимает беглый раздраженный взгляд на меня, а затем смотрит на снимки, которые веером рассыпались по журнальному столику.

На фотографиях — он и эффектная женщина лет тридцати с копной густых черных волос. Таких обычно называют русскими итальянками: жгучие красотки с яркими чертами лица, большими черными глазами и резким изгибом бровей.

— Это Зоя, — невозмутимо отвечает мой муж и пристально смотрит на меня.

Ни тени стыда за то, что на одних снимках он заходит с другой женщиной в отель, на других — танцует в ресторане, бесстыдно положив руку на ее округлый зад, а после жадно целует.

Так жадно, как не целовал меня уже, наверное, около трех лет. А, может, больше. Сейчас меня награждают либо чмоком в щеку-висок, либо просто касаются губ в быстром и небрежном поцелуе.

— Зоя? — переспрашиваю я.

Когда я зашла в гостиную фотографиями, то ожидала от Володи не равнодушного холода в глазах, а хотя бы искорки стыда, но он совершенно не удивлен и не растерян.

— Да, Зоя, — Владимир повторяет имя знойной красотки, — что ты так смотришь на меня? Ты же уже и так поняла, что это моя любовница, или это должен сказать я?

Его темно-карие, почти черные глаза, так и смотрят прямо и бесстыже, и почему-то теряюсь под этим взглядом, словно это я в чем-то провинилась.

Мой решительный настрой закатить скандал моментально улетучился, как только Владимир посмотрел на меня.

— У тебя есть любовница? — зачем-то переспрашиваю я в надежде, что я все же смогу пробудить в муже, с которым мы состоим в браке почти тридцать пять лет, стыд.

— Да, — Владимир откладывает планшет, в котором он минуту назад что-то внимательно изучал, — Лара, милая, ты меня отвлекаешь, и я бы предпочел, чтобы ты мне заварила чайку, а бросала вот так резко и грубо фотографии, которые мне мало чем интересны.

— Вова, на этих фотографиях…

— Я и Зоя, — он медленно и устало моргает, — эти фотографии сняты на прошлой неделе в понедельник четвертого, и в этот четверг. Ума не приложу, кто бы это мог быть, но… ты разве не знала?

— Что?

Теперь я не просто растеряна. Я обескуражена.

— Ты даже очаровательна, — вздыхает Владимир и вновь подхватывает планшет. Включает его и опять уходит в изучение каких-то цифр и диаграмм с текстовым пояснением.

— Да ты совсем охамел!

Под вспышкой гнева и выбиваю планшет из рук мужа. Он падает на ковер с тихим, но зловещим стуком.

— Ты так сделала в первый и последний раз, — меня пронзает черный и злой на грани ненависти взгляд. Говорит сквозь зубы. — Я такое не терплю.

И я даже пугаюсь его тона, потому что в нем так много тихой и холодной угрозы, что впечатлила бы и отъявленного головореза.

Так с любимой женой не разговаривают.

— Я обязательно выясню, кто прислал тебе эти фотографии и кто решил, что имеет право тебя беспокоить, — проговаривает тихо, но четко, — теперь собери эти фотографии и выкины.

— Ты… — я даже не знаю, что ему сказать в ответ, потому что я действительно ждала от него другой реакции, — да как ты смеешь сейчас сидеть и делать вид, что все в порядке вещей?!

— Ты надеешься на скандал? — надменно приподнимает бровь. — Его не будет. Поэтому предлагаю тебе успокоиться.

— Проваливай!

— С чего вдруг? Это мой дом, — Владимир вальяжно откидывается назад. — И если ты не заметила, то я был занят. Скоро начнутся торги на бирже, и тебе важно именно сейчас устроить скандал.

— Ты мне изменяешь! — мой крики походит на рев раненого зверя.

После этого я бью пяткой по планшету, экран которого идет мелкими трещинами и неприятно хурстит.

— Ты тут не останешься! Проваливай к своей шлюхе!

— Начнем с того, что Зоя сейчас в командировке, — Владимир массирует переносицу, — и, как я уже сказал, я никуда не уйду.

После он со вздохом встает и шагает мимо меня:

— Я буду в кабинете, раз ты тут мне мешаешь.

Вот это наглость. Я смотрю в широкую спину Владимира с открытым ртом. Разве так можно?

— Тогда я уйду! — приедпринимаю последнюю попытку с глупой женской угрозой в надежде, что хоть после нее Володя мной вступит в диалог со мной. — Тогда я тут не останусь!

— Боже, Лара, тебе же не пятнадцать, — тяжело и с осуждением вздыхает Владимир. — не устраивай истерики.