Recycle.Bin

001. Клон

Первое, что он услышал – взрыв.

Лязг, скрежет и плеск слились в грохочущую какофонию, пробуждающую его к жизни. Виртуальная реальность подернулась сетью помех и раскололась, оставляя черную пустоту. Затылок обожгло болью. Кажется, он закричал.

Рука сама потянулась к загривку – выдрать провод, стыкующий кибернетические части с оборудованием капсулы. Наткнувшись пальцами на обжигающий штекер, он схватил провод и резко потянул. Штекер поддался, вылетел вместе с куском разъема.

Боль поглотила все его сознание. Обучающая программа не отвечала, вместо упорядоченных строк перед глазами заметались разрозненные символы.

Неожиданно он почувствовал холод. Амниотическая жидкость начала покидать капсулу, видимо, случился сбой или повреждена оболочка. Он бездумно зашарил руками по окружающему пространству, практически сразу натыкаясь на пробоину в крышке. Колено уперлось во вмятину. Слишком большие повреждения. Оставаться внутри бессмысленно.

Локтем он ударил в крышку, стараясь сдвинуть ее с места. Кажется, заклинило. Уровень жидкости стремительно снижался, оставляя его в переплетении проводов. Легкие скрутил спазм. Он судорожно откашлялся, привыкая к самостоятельному дыханию, выдрал бесполезные катетеры. Руки слушались с запозданием, система стимуляции мышц еще не завершила их развитие.

Наконец включилось аварийное освещение. Все окрасилось зловещим багряным цветом. Теперь он смог рассмотреть пробоину – та оказалась вполне широкой, чтобы при усердии вылезти наружу.

Извиваясь, он оттолкнулся от задней стенки и высунулся в пробоину. Его капсула оказалась где-то посередине фабричного столба, пол и потолок помещения затерялись в пылевой завесе и темноте.

Руки схватились за скобу лестницы, расположенной справа. Обдирая кожу о края испорченной капсулы, он наконец выбрался. Лампы по обеим сторонам лестницы позволили разглядеть обломок гигантского строения, впившийся в верхние капсулы и смявший крышку его собственной.

Он не знал, что делать. Он был клоном с кибернетическими имплантами, у которого прервался цикл обучения. В программе, к которой он обратился за инструкциями для аварийных ситуаций, не обнаружилось данных. Те попросту не успели загрузиться.

Внезапно раздался треск. Свет несколько раз мигнул, половина ламп погасла. Тихий гул, обозначающий работу капсул, стих.

Перед глазами всплыли строки: «Необходимо сообщить руководству фабрики… поиск терминала связи…»

– Оборудование не работает, – сказал он сам себе, заговорив первый раз в жизни. Голос хрипел с непривычки. – Связи не будет.

Над ухом кто-то сглотнул. Он резко обернулся, чтобы увидеть собственное лицо. Спустя несколько мгновений до него дошло, что это просто соседний клон. Он почти успокоился, пока не понял, что тот дергается, повиснув на толстом проводе, обвившем шею. Питательная жидкость лилась изо рта. К тому времени, как он полностью осознал ситуацию, второй клон уже был мертв. Больше ни один шорох не нарушал тишину.

Это сводило с ума.

Спустившись вниз, клон не нашел свободного места на полу – все было устлано обломками оборудования и телами. Такими же, как у него. Приходилось наступать на них, чтобы пройти к выходу. Иногда ноги соскальзывали и проваливались в амниотическую жидкость, нежно-розовую от крови.

Управляющая программа молчала. Нарушена связь с биокомпонентами. Запросы уходили в никуда, мысли путались, исчезая в тонких нейронных связях. Он рассмотрел зал в нескольких спектрах, изменяя настройки сетчатки, но все, что его окружало – сотни остывающих трупов.

«Оборудование не работает... нет связи», – с ужасом подумал он, стоя по колено в жидкости, где плавало с полсотни трупов. – «Обстоятельства взрыва неизвестны. Поломка? Боевые действия? Диверсия?»

Но хуже всего было то, что в его загруженных данных явно чувствовались пробелы. Ассоциативные связи, которые должны были вызывать в памяти порядок действия в чрезвычайных ситуациях, обрывались. Он знал, как пользоваться телом. Знал язык и устройство общества. Знал много культурных особенностей и технических данных. Но не знал, куда приписан, какой его идентификационный номер и специализация. Вернее, специализации не было. Она появляется на последнем этапе, и клон просто не успел до нее развиться.

«Мой цикл развития прерван. Тело недоразвито. Неполная загрузка памяти», – констатировал он. На такой случай у него не было инструкций. Вероятно, они имелись у работников фабрики. – «Ждать здесь или искать выход? Если поломка, не имеет значения. Если сейчас боевые действия, враг может захватить фабрику, и я попаду в плен».

Он представил в уме еще несколько вероятных исходов. Мыслительный процесс происходил без осложнений, по имеющимся данным выходило, что его мозг полностью сформировался, но эти ассоциации, ведущие в никуда, значительно мешали. Он помнил, что знал о чем-то, но самих знаний не было.

«Я не способен адекватно оценить положение. Нужно найти помощь», – решил он в конце концов.

Чтобы найти помощь, сперва следовало выбраться из зала, а с этим возникли проблемы – оборудование не работало, а открытие двери изнутри в ручном режиме было не предусмотрено. Пришлось пробираться к дыре в стене. Шершавые обломки царапали голые ладони и колени, пыль липла к коже, забиваясь в ранки.

Замерев на выступе, клон огляделся. Пролом выводил в соседний зал. Там работало аварийное освещение, полыхал пожар, и пришлось перевести зрительные датчики в стандартный режим. Этот зал был гораздо больше помещения с капсулами, возможно, в пару сотен раз. Пол начинался где-то в пятидесяти метрах внизу, а свод уходил в темноту. Горели обломки какого-то гигантского агрегата, упавшего на стену зала с капсулами. Обломки его основания тлели ближе к середине зала, и там же можно было разглядеть какое-то мельтешение – кажется, клоны-рабочие тушили огонь.