Рейд.

Сборы.

- Итак, после всего произошедшего я вынужден сказать, что проект «Озеленение» полностью провалился.
Человек, который произнес эти слова стоял возле окна и глядел куда-то вдаль. На нём был военный камуфляж, перекрещённый портупеей и мягкие пряжковые ботинки.
После этих слов комната погрузилась в тишину, точно так же, как и присутствующие в отягощенные своей работой мысли.
В прочем, че

рез некоторое время напряжение рассеялось и люди начали покидать комнату, получив на это разрешение главнокомандующего.
Улица вечернего города, опустошенного войной, который некогда был наполнен жизнью, встретила меня пустотой и тишиной, прогоняя мысли о провале.
Война войной, а желудок человека не эволюционировал под суровое выживание, как, скажем, плечи некоторых людей, снижающие отдачу до нуля. Мозги тоже без изменений. Или изменились у кого-то. Только у некоторых. Скажем, у тех, кто возглавил стороны этой бессмысленной войны.
Развлекая себя подобными мыслями, я оказалась в подвале, где просиживали своё свободное время такие как я. Представительницы прекрасного пола, которых от сильного в это время отличали только по округлостям, на лицах почти у каждого человека был противогаз. По именам не называли. Только прозвища и звания, смотря кто они, а может и то, и другое, смотря где они. В этом месте военнообязанные освобождались от званий и противогазов.
В прогнившем обществе сейчас значение прозвища ничего не значило, хоть Президентом или богом назовись, тебе и слова не скажут.
- О, Дол, давай, садись, - завидев меня моя подруга помахала мне рукой призывая к костру. Моё прозвище с английского переводилось как «кукла». Да и не я его себе взяла, меня им мои собратья и сёстры нарекли. В то время на моем теле не было шрама, на лице въевшейся грязи, которая не вымывалась, а руки не страдали от ссадин, царапин и мозолей, не пахли оружейной смазкой. Можно сказать, была «не пострадавшей». Сейчас я ничем не отличалась от других девушек этого мира. Настоящими именами никто никого не зовёт. За несколько лет я и забыла своё, и это не считалось позором, потому что оно не требовалось. Достаточно иметь выговариваемую фамилию.
Я разместилась возле костра и мне протянули хлеб, подогретую на огне консерву и наполовину заполненную флягу.
Мне понадобилось около трёх секунд, чтобы вскрыть консерву, и примерно столько же, чтобы заглотить половину волокнистого мяса. Вся дешевая еда была в них, а на дорогую тратится смысла не было. В этом обществе, или «седьмом секторе», как теперь именовалась Россия, мы говорили между друг другом на родном, но для общения с другими секторами требовалось знание английского. Благо, большинство тех, кто сейчас делил со мной костер знало необходимые слова.
Всё это время я молчала, пока остальные обсуждали последние новости. Здесь находилось всего двое людей, что делили со мною линию фронта на операции «Озеленение». Один из них выглядел подавленно, в точности, как и я, а другая была пьяна. Я могла поспорить, она и не присутствовала на собрании отряда, что был отправлен на проект, потому что знала результат, и не решилась получать громоздкий груз ругательств от командира.
- Что такие гру-устные? – навалилась на меня Флейм. Пламя вечно досаждает мне, кукле, вечно лезет с расспросами, пытается напоить, долго обнимать, растрепать мои волосы, или ещё чего. Может даже приударить, но как только я вижу её добрую улыбку, в которой нет и намека на злые намеренья, которая подлинно искренняя, я соглашаюсь на убеждения и отпиваю из её фляги. Каждый раз. И сегодня не исключение. Небольшой глоток, сродни обычной стограммовой стопке достиг цели, и в скором времени моё тело планирует растечься на бетонном холодном полу подвала. Тут раньше была подземная «теплая парковка». Сейчас остались металлические каркасы машин, разграбленные подчистую барахольщиками, которые хотели сбыть двигатели армии. В этом металлоломе сейчас удобно ставить личные «комнаты». Кидать туда свои вещи, приволочить матрас, укрыться военной шинелью, почитывая русскую классику, вспоминая значения некоторых слов.
На такое удовольствие мне каркаса машины не хватило, и я всегда спала с Флейм. Она и званием меня повыше будет. Да и в общем, как только я в рядовых объявилась, она ко всем добра была. Как выбилась в старшие сержанты, она меня зауважала, общаться чаще стали, а сейчас я лежу под боком полковника. Вроде не становятся люди пьяными богохульными чудовищами от ста грамм, а я и не заметила, как меня перетащили в «Комнату».
- Флейм, а я человек? – единственное, что смогла сказать я сквозь сон и пьянство, и не дождавшись ответа ушла в объятия Морфея.
На следующее утро нашему отряду, в том числе и тем, кто не участвовал в операции «Озеленение» было приказано явится в штаб как можно быстрее. На голодный желудок и неулаженной головой я вылезла из-под бока полковника, растолкала её, сообщила о новости и пошла первой, не обращая внимания на то, как она пыталась убедить меня подождать её две минуты.
Я шла не спеша, с усмешкой, считая секунды до того времени, как эта обаятельная женщина кинется мне на спину, как это делает постоянно.
Через некоторое время она всё-таки догнала меня, и мы пришли вместе. Она оправдывалась тем, что забыла, куда попал её ВСС «Винторез», потому что вчера немало выпила. Моё оружие всегда под боком.
Нас окинули странными взглядами. Видимо, мы появились достаточно поздно. Или вовсе опоздали, но тот факт, что мы пришли последними был стопроцентным.
Откашлявшись, главнокомандующий продолжил
- ..в связи с утерями, как и в ресурсах так и в рядах, и без должного результата, может потребоваться несколько месяцев на восстановление, но так как у нас нет времени ждать мне был отдан приказ сверху о том, что нужно повторить операцию.
А не он ли только рассказывал про большие утраты?
- Но мы не можем идти на поле боя в таком составе и немедленно.
В смысле?
- Пять человек будут отправлены на главную базу за ресурсами и помощью, и возглавит их Полковник Болтовня, - от фамилии, которую давно не употреблял в лексиконе этот человек, вырвался смешок много у кого, в том числе и у меня. Полковник Болтовня – моя любимая Флейм, - кого полковник возьмёт с собой – решать ей.
Сидящая рядом Болтовня сдерживала смех за улыбкой. Она не комплексовала по этому поводу, ей наоборот нравилась индивидуальность.
Дальше главнокомандующий говорил что-то ещё, что меня волновало менее. Только из-за моего чистого пофигизма меня и не повышали в звании со старшего сержанта, пока остальные продвигаются по карьерной лестнице с большой скоростью. Наконец, когда полковник успокоилась, она положила руку мне на плечо, отчего я вздрогнула. Это было неожиданно.
Флейм наклонилась к моему уху и прошептала
- Ну всё, старший сержант Мразова, теперь ты полностью под моей опекой, пока мы не доползем до столицы, - меня пробила дрожь
- Ну Флейм..
- Полковник я, полковник..- сказала она, и тут же была припугана главнокомандующим
По истечению времени команда была собрана. Скромной команде, как оказалось, пообещали БТР. Утром было назначено начала операции. Ворота ангаров были распахнуты. Из них выкатился бронетранспортёр, один на пять человек. Полковник присела в беседке и закурила, то и дело поглядывая на рацию, лежащую рядом. Оттянув рукав комбинезона, она уставилась на циферблат часов. Сигнал опаздывал на три минуты.
Стоило её только об этом забеспокоится, главнокомандующий дал добро.
- Мразова и Орлов, вы будете несколько часов на крыше сидеть, потом Павленко и Антеев. Меняемся в общем, потому что внутри тесно будет.
- Так то-очно, - протянула я и поправила потёртый кожаный ремень, прикреплённый к моему Винторезу.
Через некоторое время громоздкая машина двинулась