Синий филин

Синий филин

 Грязь липнет к подошвам. Противный чавкающий звук. Где-то вдали раскаты грома и отблески молний. Он сделал неправильный выбор. Ошибка теперь стоит ему жизни. Очень просто потерять всё, когда что-то имеешь. Когда нет ничего, то и нечего терять. Слишком очевидная тривиальная мысль. Но она правдива и как всегда приходится кстати, когда всё потеряно. Может ли он всё вернуть? Навряд ли. Но он все равно попытается. Потому что уже нечего терять.

      Снова раскат грома, будто кто-то сверху подгоняет его. Будто кто-то сидит на невидимой трибуне и ждет. Ждет развязки той заварушки, в которую влип молодой воришка. Он попал не к тем людям и поверил им. Безнаказанность вскружила ему голову, и парень забыл об осторожности. Теперь только она может спасти его. Любой неверный шаг сведет в могилу.

      Чувство страха плотно и глубоко засело внутри грудной клетки. Марк слишком часто озирался по сторонам и облизывал постоянно пересыхающие губы. Гроза нарастала. Куртка из водоотталкивающего материала становилась непомерно тяжелой. Ткань не намокала, а вот швы оказались теми еще предателями. Вода через них просачивалась на кофту, а та в свою очередь начала липнуть к телу, которое тщетно сигнализировало о приближающемся холоде.

      Проулок был немноголюдным. Где-то вдалеке гудели редкие машины, изредка доносился гул проезжающих поездов. Отличное место для укрытия, осталось только найти подходящее здание для ночлега. Капюшон постоянно сдувало порывистым ветром. Капли дождя настойчиво атаковали лицо. Марк протер трехдневную щетину, стирая влагу. Грохот. Резкий разворот. Это всего лишь кот, который неудачно приземлился на закрытую железную крышку мусорного контейнера.

      Откуда он там взялся? Паранойя не отпускала. Парень, прижавшись к стене, начал с опаской озираться по сторонам. Что могло спровоцировать выйти кота из укрытия в такую непогоду? Может, его кто-то спугнул? Ощущение, что за ним следят не покидало пульсирующую от напряжения черепную коробку. Осмотревшись вокруг, воришка решил, что нужно продолжать путь, не упуская при этом из вида возможность отхода. Сейчас все органы чувств работали на пределе. Если бы не грохот бушующей бури, парень смог бы уловить звук пролетающего стрижа или разглядеть очертания прячущейся в темноте мыши. Но постоянные вспышки молний и раскаты грома мешали ему концентрироваться и выводили из себя, давая пищу его страху.

      Наконец из-за следующего поворота показалось здание заброшенного завода. Кирпичная кладка местами начала обваливаться, вместо окон были прибиты куски фанеры или клеёнки, которые навряд ли обеспечивали защиту от такого сильного ветра. Новый разряд молнии ударил где-то поблизости. Раздался бархатистый раскатистый бас необычайно могучего явления природы. Кофта окончательно промокла, а капюшон уже давно не защищал лицо. Марк понял, что это единственное место, в котором он сможет устроить себе ночлег.

      Он толкнул старую трухлявую дверь. Та в свою очередь не поддалась, стойко неся свою давно никому не нужную службу. Попробовав ещё раз взять треклятую деревяшку штурмом, Марк понял, что это бесполезно, словно пытаться прошмыгнуть мимо старой закаленной опытом и вредностью вахтерши. Тогда его взгляд упал на колыхающийся на ветру кусок мутной плёнки. Под ним как раз был удобный уступ, на который легко можно было взобраться. Словно так и было предусмотрено. Хотя кем? Неужто бомжи выдолбили выемку в стене, чтобы удобнее было забираться внутрь? Бред. Такое расположение скола кирпичной стены скорее было случайностью. Счастливой для Марка случайностью. Парень поставил промокший ботинок, который уже начал противно подхлюпывать водой, в выемку в стене, а руками подтянулся за трухлявую раму. К удивлению, она выдержала его вес только слегка отклонившись в сторону. С ловкостью, присущей воришке, Марк забрался внутрь еле прикрытого окна и спрыгнул вниз на бетонный пол.

      Внутри царил полумрак. Подождав, пока глаза привыкнут, парень пошел вперед, подальше от мокрой кирпичной стены и завывающих оконных проёмов. Шум дождя здесь был тише, а гром был и вовсе гулким очертанием того, что творилось на улице. Старый советский завод, словно каменный саркофаг славного прошлого, будто застрял во времени и хранил величественное скорбное молчание по давно минувшим дням. Изредка мелькали сине-белые вспышки, озарявшие раскиданный на полу мусор. Деревяшки, пластиковая пленка вперемежку с тряпьем утопали в пыли, которая здесь покрывала всё.

      Пройдясь по первому этажу, Марк заметил лестницу, ведущую наверх. Кое-где торчала арматура, перила повело вбок, и они уже не внушали доверия, однако, на втором этаже здания могло быть теплее, чем на открытой площадке внизу. Дернувшись от очередного шуршания пленки, парень краем глаза заметил синюю вспышку света. Определенно, обстановка первого этажа не пойдет на пользу его нервам. Парень решил поискать себе место наверху.

      И всё-таки странно, что здесь никого не было. В таких помещениях обычно ночуют бездомные или бродячие животные. А тут не было совершенно ни одной живой души. С такими мыслями парень осторожно ступал по обшарпанным ступеням, придерживаясь одной рукой за осыпающуюся стену. Ему казалось, что опора из-под ног могла исчезнуть в любой момент. Навряд ли он смог бы удержаться на одних руках, но мнимое ощущение контроля его успокаивало. До верха оставалось совсем немного. Уже виднелись окна второго этажа, в нескольких из которых каким-то чудом уцелело стекло. Очередной кирпич, которого коснулась его рука, внезапно сорвался и полетел Марку под ноги. В последний момент тот успел увернуться от тяжелого бруска, который с грохотом раскололся и покатился кусками вниз, подпрыгивая на бетонных ступенях. На улице опять сверкнуло синей вспышкой. Судорожно вздохнув, парень заметил, что пыльной рукой держится за сердце. Нужно было успокаиваться. Страх мешает думать. А думать и правильно оценивать ситуацию для него сейчас жизненно важно.

      Сглотнув подкативший к горлу ком, Марк расстегнул куртку, в которой уже стало ощутимо душно. Аккуратно передвигаясь по новой для него территории, парень заметил кусок ржавой арматуры. Инстинктивно он взял её в руки и решил, что она может пригодиться как орудие самообороны на крайний случай. Немного успокоившись, Марк заметил нечто похожее на стол в дальнем углу. Подойдя ближе, он разглядел металлическую поверхность, которую покрывал толстый слой пыли и грязи. Не внушает доверия. Лучше поискать что-нибудь получше в качестве лежанки на ночь. На втором этаже, в отличие от первого, еще кое-где сохранились перегородки между помещениями. В одном месте осталась даже дверь. Марк медленно направился в её сторону. Возможно, там есть что-то полезное.

      Медленно переставляя ноги в мокрой обуви, парень подошел к двери и обернулся. Его по-прежнему не отпускало чувство, что за ним кто-то следит. Рука, в которой была арматура, подрагивала скорее от напряжения, чем от тяжести железки. Страх загнанного в угол зверя внезапно резанул внутри. А что, если всё так и задумывалось? Его загонят сюда, а потом тихо убьют. И никто ничего не узнает. Это идеальное место, чтобы спрятать труп. Если он зайдет в закрытую комнату, то навряд ли сможет оттуда быстро выбраться. Там единственный выход, даже если есть окна, то прыгать со второго этажа — очень плохая затея. Не зная того, он сам поставил себя в самое невыгодное положение. Паранойя медленно захватывала своими липкими щупальцами всё сознание молодого парня. Взгляд его хаотично бегал по сторонам в поисках невидимых врагов, сердце билось с бешеной скоростью, ноги согнулись сами собой, готовые то ли к прыжку, то ли к резкому старту. Воображение рисовало самые страшные картины расправы над ним. Но никого рядом не было. Звенящая пустота и далекие раскаты затихающей грозы на улице. Медленно оседающая пыль и капли дождя, просачивающиеся через ветхую крышу. Зайти или нет? Найти ночлег или простынуть на холодном железе старого стола?

      Здравый смысл всё-таки взял верх. Медленно, словно выключатель бомбы, Марк повернул ручку двери. Двери, ведущей в его страхи. Замок щёлкнул, известив о том, что путь открыт. В последний раз оглянувшись, Марк резко выдохнул и распахнул дверь. Он сам не заметил, как закрыл глаза и зажмурился. В последний раз он вел себя так, когда был ребенком. Это было ещё в школе. Его первый вызов к директору за плохое поведение. Он вовсе не боялся, что его будут ругать, не боялся наказания. Его пугала неизвестность. Такая как сейчас. Только он уже не первоклассник. И за дверью далеко не директор. Там может оказаться звенящая пустота, в которой он останется навечно. Останется, если совершил хотя бы одну малейшую ошибку. Если хоть где-то оставил свой след. Если не достаточно петлял после вокзала. Если не смог уйти проулками от преследователей. Если они нашли тех, кто его знал. Слишком много если и слишком мало шансов на успех.

      Но внутри не было пистолетов. Не было тех, кто его преследовал. Не было того, чего он ожидал. Скорее там было, то, чего Марк вовсе не ожидал увидеть. Это был кабинет директора завода. Внутри напротив двери возвышался большой шкаф для бумаг, старый письменный добротный стол, за которым стояло черное кресло, вполне себе сносное окно, которое почти не продувалось. Но больше всего Марка удивил диван, точнее то, что на нем сидел мальчишка. Небольшого роста, тонкий и на вид очень хрупкий мальчик сидел на рваном диване, поджав под себя ноги.

      Марк сделал робкий шаг вперед. Мальчик не пошевелился. Только большие неестественно яркие голубые глаза пристально следили за каждым действием незваного гостя. Голова его была слегка наклонена вбок, словно он оценивал входящего. А тот в свою очередь чувствовал себя крайне неуютно, как на допросе в застенках НКВД под бдительным проницательным взором следователя. Из-за нервов в голову лез какой-то несуразный бред. Сравнить мальчика со следователем — это надо же умудриться!

      Тонкие белые руки обитателя убежища лежали на коленях совершенно неподвижно, плечи ровные и немного угловатые на фоне растянутой старой кофты. Чёрные джинсы были в отметинах грязи и кирпичной пыли, которая пропитала собой всё здание. Ступней не было видно. Мальчик выглядел как статуя, которая ожидала своего зрителя в довольно странном и неприглядном для выставки месте. На его лице не было совершенно никаких эмоций: ни удивления, ни страха. В отличие от Марка, который только сейчас осознал, что стоит перед ребенком с ржавой арматурой наготове.

      Воришка в бегах опустил кусок железа и как можно дружелюбнее решил завязать диалог.

— Привет. Я не собираюсь тебе сделать ничего плохого. Как тебя зовут?

      Ответа не последовало.

— Меня Марк. Ты тут живёшь?

      Мальчишка снова проигнорировал его вопрос, оставаясь ровно в той же позе.

— Мне нужно просто переночевать, и я уйду. Ты не против?

      Тот всем видом поддерживал репутацию истукана.

— Послушай, ты решил поиграть со мной? Думаешь я тебя не вижу? — Марка уже начало раздражать такое поведение и, взволновавшись, он сделал шаг вперед, подходя ближе к дивану.

      Но никакой реакции от паренька не последовало и в этот раз.

— Ты что, немой?! Я же с тобой разговариваю! Ну, кивни хотя бы! Или ты еще и не слышишь? — Марк чуть ли не перешел на крик, но вовремя себя осадил. За ним все еще могла вестись слежка. Было бы глупо так себя обнаружить.

      Мальчишка вдруг выпрямил голову и моргнул. Но и на этот раз промолчал и не выполнил требований внезапного собеседника.

— В общем, идти мне некуда, — выдохнул Марк, успокаивая нахлынувшую нервозность. — Если ты не против, то я прилягу здесь, — он указал на незанятую часть дивана. — А если против, то дашь знать, — на этих словах беглец направился на примеченное место.

      Мальчик медленно проследил за его движением, по-прежнему храня полное молчание.

— Ты какой-то странный. Не зарубишь меня ночью? — со смешком спросил Марк, стягивая с себя мокрую куртку.

      Ответом его шутке была тишина.

— Если что, я отбиваться буду, — улыбнулся воришка, демонстрируя ржавую арматуру, которую бережно хранил рядом.

      Мальчик внимательно взглядом изучил предмет угрозы, но никак не отреагировал. Он двигался так, словно каждое движение либо причиняло ему боль, либо было слишком трудно выполнимо.

— Чёрт с тобой, — Марк понял, что добиваться реакции от этого странного обитателя разрушенного завода бесполезно. — Я буду спать.

      Он кинул мокрую куртку на спинку дивана, потом положил чудом уцелевшую маленькую подушку, из которой уже началось высыпаться содержимое вперемежку с пылью, на драный подлокотник и постарался устроиться максимально комфортно, насколько это было возможно в данной ситуации. Однако найти удобную позу всё никак не удавалось. Марк вертелся с одного бока на другой. Ноги выпрямить не получалось, так как там находилась непонятная композиция современного искусства, как её уже окрестил парень. Спустя минут десять кряхтений и пыхтений гость недружелюбно настроенного завода наконец сдался и сел, обняв колени, и недовольно уставился на мальчика.

— Если тебе так нравится сидеть, то можешь делать это в кресле. Мне неудобно. Я слишком длинный. А тебе, я вижу, совершенно без разницы, где торчать. Может, ты наркоман?

      Мальчик на несколько секунд закрыл глаза, словно обдумывая его предложение. Но затем повернул голову в сторону Марка и отрицательно качнул ей.

— Да ты издеваешься?! — Марк подскочил к нему одним рывком и почти что схватил за плечи, но в недоумении остановился, когда ребенок открыл свои большие глаза и посмотрел на него.

      В этом взгляде было что-то эфемерное, еле уловимое, но всё-таки важное. Марк скорее не понял, а почувствовал на задворках подсознания, что этот покинутый всеми ребёнок тоже чего-то боится. Он каким-то образом внезапно почувствовал его одиночество и боль, отчужденность и недоверие ко всему вокруг. И совершенно неожиданно для самого себя он осознал, что похож на него. Похож на этого одинокого ребёнка, прячущегося в разрушающемся здании — единственном укрытии от враждебно настроенного мира. Эта мысль была слишком нетривиальным и шокирующем открытием. Марк и не заметил, что сам застыл, уподобляясь манере диалога своего собеседника. Без лишних слов он положил ему руку на худое плечо и ощутил подушечками пальцев сухую жесткую ткань толстовки. Если сжать пальцы, то можно услышать тихий скрипучий звук старых волокон, которые трутся друг о друга.

— Прости, я не хотел. Просто тяжелый день. Нужно выспаться. Ты со мной?

      Мальчик утвердительно моргнул, словно они были уже знакомы несколько лет и это был их обычный вечерний диалог.

      Марк отпустил плечо своего нового знакомого. Тот медленно отклонился вбок, освобождая ногу, затем вторую, и внезапно для беглого воришки без труда поднялся.

— О, так ты ходить умеешь, — с дружелюбной иронией воскликнул тот. — Есть тут чем укрыться? Ночь обещает быть холодной.

      Марк повернулся в сторону окна, за которым уже совсем стемнело. Сизые тучи утонули в черном густом мраке ночного неба. Буря слегка утихла, но ливень не сдавал свои позиции, обрушиваясь водяным потоком на крыши домов, поездов, машин и зонты редких прохожих, которым не посчастливилось оказаться на улице в такое время. Конечно, всего этого не было видно из-за мутного стекла окна на втором этаже заброшенного завода, но Марк знал, что всё это так и есть. За то время, пока он искал укрытие, ему удалось досконально изучить район. Поэтому, чтобы понять, что происходит на улице достаточно вспомнить и включить воображение, прислушавшись к мерной барабанной дроби каплей дождя и шуму проезжающих поездов с соседней станции, которые периодически заглушали всё, даже рёв автомобильных двигателей, которые стремительно мчались прочь после задержки у светофоров.

      Что-то зашуршало за спиной и парень, мысленно вернулся в комнату. Напротив него стоял мальчишка с небольшим пледом, который каким-то чудом оказался внутри их теперь уже общего убежища.

- Где ты его откопал? — удивленно спросил Марк.

      Мальчик по своему обыкновению ничего не ответил, только протянул находку гостю.

— Он рассчитан на одного человека. Так что придется лечь вплотную, — констатировал воришка. — Не бойся, я не кусаюсь, — усмехнулся он, освобождая место для маленького хилого тельца молчаливого собеседника.

      Хозяин кабинета директора завода, не выразив никаких эмоций, устроился на выделенной ему площади и снова замер. Марк, пытаясь избежать затекания конечностей, закинул на него руку и почувствовал, что парень холодный.

— Ты замерз? Хотя зачем я спрашиваю? Отвечать же тебя не приучили, Маугли ты заводского разлива, — он вздохнул и крепко прижал к себе холодное тельце, пытаясь отдать часть своего тепла.

      В комнате воцарилась тишина. Медленно оседала пыль. Издалека пробивались редкие лучи фонарей, застревающие в мутной ловушке видавшего разные времена стекла. Гудки и железный стук колес поездов сливались с шумом воды в причудливую грохочущую колыбельную. Казалось, что эта ночь никогда не кончится, что всё застынет на этом моменте, и больше не будет ничего. Что он всегда будет лежать на скрипучем диване в обнимку с чудаковатым мальчишкой, который пожизненно хранит обет молчания. Что запах старой кирпичной кладки и сухого пледа не покинет его. Только теплота и чувство безопасности, словно дрёма растечется в его голове и сердце. Марк посмотрел на тёмную макушку мальчишки. Тот по всей видимости тоже засыпал.

— Спокойной ночи.

      Ответа не последовало.