Связь

     — Мы ведь оба знали, что всё кончится именно так. Верно?
      Анна вздрогнула. Один лишь звук этого голоса тут же выпил все силы, одновременно заставив напрячься каждую мышцу. Хотелось закричать, но горло будто бы пережали железным обручем.
      — Ты сумела сбежать. Да ещё в другой мир, где нет магии. Поздравляю. Значит, мои уроки всё же не прошли даром. Надеюсь, оно того стоило.
      Глубокий и всеохватывающий, неописуемый, невыносимый — ужас. Вытесняя прочие чувства, он заполнял всё внутри, своими ледяными пальцами добираясь до самых потаённых глубин естества и сознания.
      «Нет… нет, нет, нет!.. Только не снова…»
      — Повернись.
      Кому-то могло бы показаться, что голос колдуна звучит всё также спокойно, почти меланхолично. Но только не Анне. За столько лет девушка научилась различать малейшие оттенки и нюансы — ей пришлось. Ибо иных, более явных эмоций её учитель — нет, скорее повелитель — просто-напросто не выказывал. Обычно. Сейчас он был недоволен. Анна чувствовал это почти физически — он заставлял чувствовать. Ледяная злость, граничащая с яростью — такой же холодной и давящей, режущей, выворачивающей наизнанку.
      — У-умоляю… — выдавила девушка, но тут же поперхнулась — железный ошейник на горле будто бы затянули сильнее.
      — Я сказал — повернись.
      Тело послушалось. Само, автоматически, без вмешательства разума. Слишком уж сильна была привычка к повиновению — учитель добился, чтобы это стало рефлексом.
      — Ко мне.
      Колени дрожали и подкашивались, но Анна подошла — мастер сказал, значит, нужно выполнить. Во что бы то ни стало.
      — Почему?
      Колдун стоял в самом тёмном углу комнаты, девушка видела лишь силуэт. И глаза. Холод и мрак, которыми они сочились — о, рядом с ними даже зимняя ночь показалась бы летним днём.
      — Вы… вы… п-пожалуйста…
      — Я жду.
      Каждое слово как удар. Пощёчина. Но абсолютно сухая, лишённая хоть капли эмоций. А как бы Анна хотела достучаться! Узнать, понять! Ведь между ними была связь — он сам её создал. И как создал! Лишил невинности — ибо в случае Анны «этот способ наиболее подходящий». Но даже здесь всё было стерильно, никаких чувств. Учитель предупредил её за месяц, назвал точный день, час и минуту. Дал рецепт специального зелья — мол, он не станет отвлекаться на прелюдии, поэтому, если Анна не хочет травм, то ей лучше воспользоваться этим средством.
      Очнувшись от шока после такого известия, девушка бросилась собирать ингредиенты. В назначенный срок всё было готово, учитель проверил, сказал, что ошибок нет, и Анна… вылила зелье в огонь. Тогда она была совсем девчонкой, от одной только мысли о том, что должно случиться, ей становилось страшно и жутко стыдно. Но уже тогда она понимала, что в подобных средствах просто нет необходимости.
      Мастер не был ни ласковым, ни нежным. Он просто лёг, в нужную секунду вошёл в тело Анны и продолжил двигаться. Она вскрикнула, к страху и стыду добавилась боль — учитель не остановился даже на мгновение, лицо оставалось всё таким же каменно-сосредоточенным.
      Но какой же сладкой оказалась эта боль, какой желанной! Упиваясь ею, Анна целовала твёрдо сжатые губы — они оставались неподвижными, но девушка просто не могла себя контролировать. И глаза, эти чёрные глаза… Так близко, совсем рядом. Анна смотрела в них — и тонула. Падала. Растворялась. Учитель забирал у неё самою себя — и она отдавала. Беспрекословно, безропотно.
      Связь была установлена.
      Для мастера. Теперь он имел полный доступ в мысли своей ученицы. А для Анны всё осталось по-прежнему. Она знала, чувствовала, что связь двусторонняя, обоюдная. Но свой разум учитель защищал слишком ревностно, а когда девушка в отчаянии попыталась взять эту стену штурмом… О, эту боль она не забудет никогда. И ладно бы телесная — нет, учитель никогда не использовал её как наказание. Его кара была намного, намного изощрённей…
      — Ты меня слышишь?
      Не выдержав, Анна упала на колени.
      — Вы знаете!.. — закричала она со слезами. — Всё знаете!.. Хватит!..
      — Да, действительно. — Голос был по-прежнему холодным и резал без ножа. — Хватит. Мы возвращаемся.
      Девушка отшатнулась. Не удержав равновесие, повалилась навзничь.
      — Нет!.. Л-лучше убейте м-меня… я… я больше так не могу… это… невыносимо!..
      Колдун смотрел на неё сверху вниз.
      — Это слабость, Анна. Которую нужно перебороть. Ты можешь. Ты должна.
      — Не могу! Не могу, не могу, не могу!!! Вы же знаете! Я люблю… я…
      Горло снова сдавило. Не ошейником — слезами. Они текли и текли, и девушка больше не могла сопротивляться. Биться раскрытой душой о ледяные шипы, страдать от ран, пытаться снова и снова…
      Всё. Конец. Нет сил.
      Анна больше не может. Пусть он убьёт её! Да, пускай! Миров много — найдёт себе другую ученицу! Ему же плевать! Бесчувственное чудовище! Монстр! Лучше умереть, чем снова терпеть эту…
      Всё произошло так резко, что Анна даже перестала рыдать. Их связь с мастером — она вдруг изменилась. Девушка по-прежнему чувствовала себя голой, открытой перед своим учителем. Но больше не было ощущения, что её читают. Наоборот. В сознание Анны хлынули посторонние образы, она будто бы смотрела чужими глазами, читала чужие мыли.
      Детская кроватка. Маленькая девочка лет пяти. Спит. Что-то тёплое. Где-то глубоко-глубоко. Она способная. Подходит. Станет ученицей. Лишится нормальной жизни. Родителей. Друзей. В её жизни будет лишь учитель. Сожаление. Скорбь. Нет. Прочь их. Так надо.
      Лаборатория. Урок вивисекции. Девочка-подросток. В дрожащей руке нож, взгляд прикован к столу.
       «Режь»
      Глаза, полные ужаса и слёз.
       «Я не могу! Так нельзя! Ей же будет больно!»
      Прочь сожаления!
       «Тебя не должно это волновать. Режь»
       «Я прошу вас!.. Умоляю!.. Не заставляйте меня!..»
      Что-то внутри болезненно сжимается, эти слова, этот взгляд…
      Нет. Так надо. Холодный голос эхом повторяет последнюю мысль.
       «…Иначе резать буду я. А тебя заставлю смотреть. Ну?»
      Так надо.
      Девочка постарше. Уже молодая девушка. Ей больно и сладко одновременно. Она обнимает, целует, ей так хочется, чтобы эти робкие ласки не остались безответными.
      И снова этот червь, глодающий изнутри. Ответить на поцелуй — что может быть проще? И это сделало бы её такой счастливой! Потом, после ритуала она бы обняла, прижалась, позволяя глубже вдохнуть…
      Нет. Именно поэтому. Нельзя. Губы останутся сжатыми, а после ритуала она останется одна — рыдать в подушку. Она должна справиться.
      Так надо.
      Молодая женщина. Способная ученица. Из неё получится могущественная колдунья. Станет достойной преемницей. Если сумеет побороть себя. Если отбросит всё лишнее. Её чувства. Они только мешают. Или?..
      Поток иссяк также резко, как и начался. Анна снова видела стоящего над ней учителя. Как и всегда, строгий, молчаливый, взгляд неподвижный, пронзительный. Вот только холод куда-то пропал.
      Девушка поднялась.
      — Или? — спросила она, заглядывая в чёрные зеркала глаз.
      Колдун молчал.
      — Что — или? Скажите!
      Молчание. Трещины на идеально ровной поверхности.
      Вспышка злости.
      — Кому же должны помешать мои чувства? А? Кому? Ответьте!
      — Тебе, — отрезал колдун. — Их используют…
      — А может вам? — перебила Анна. — Может, дело не в моих чувствах?
      — Довольно. — Он отвернулся. — Мы возвращаемся. Немедленно. Не пойдёшь добровольно — пеняй на себя.
      Это стало последней каплей — вспышка в мгновение ока обернулась лесным пожаром. Толкнув в плечо, девушка заставила колдуна повернуться и тут же дала пощёчину. А потом поцеловала. Впилась, вкладывая весь тот жар, всю ту страсть, злость, отчаяние и ненависть, которые скопились в душе за долгие годы.
      Учитель чувствует её? Вот и пускай! Пускай чувствует всё то, что довелось испытать ей! Пускай больше не прячется за «Так надо»! Пусть любит! И ненавидит! И желает! Пускай сходит с ума!..
      Ночь была дикой. Наконец-то дав себе волю, Анна была готова на всё, лишь разбить это проклятое стекло, растопить лёд, добраться до настоящих чувств. Учитель сам показал их ей — так пусть горит! Дотла! Чтобы не осталось даже пепла!
      Но потом, когда первая волна схлынула, когда они оба лежали обессиленные и выпитые, в Анне проснулась нежность. Она снова потянулась к учителю… нет, к возлюбленному. Девушка снова целовала упрямо сжатые губы, просила, молила, заклинала. И они ответили. Сначала едва уловимо, но потом всё твёрже, всё жарче. И вот Анна снова под ним, снова смотрит в чёрные глаза. Уже не зеркальные, не холодные. Они горят, в них столько чувств!..

      — А может, останемся здесь?
      Утро началось поздно, после полудня. Опустошённая, выпитая, выжатая до предела — ещё никогда Анна не чувствовала себя так хорошо. Такой счастливой.
      — Зачем? — хмыкнул колдун. — Этот мир пуст.
      Лёжа на кровати (вернее, на том, что он неё осталось), он обнимал свою ученицу, то и дело опуская ладонь ниже талии.
      — Отсутствие магии ещё не делает мир пустым.
      — Для тебя — может быть.
      Перевернувшись на живот, Анна опустила голову колдуну на грудь.
      — Пожалуйста. Здесь интересно. Здесь люди другие.
      Тот закатил глаза.
      — Ладно. Но недолго! Меня Коллегия ждёт.
      — Спасибо!
      Улыбнувшись, Анна поцеловала любимого.

       «О, не торопитесь господин магистр. Наслаждайтесь своей ученицей, пока есть время. Скоро у вас его не будет…»