Тигровая лилия

Весна - не самое оживленное время для путешествий в горах. Гостиницы пусты. Хозяева терпят убытки... В отдаленной комнате постоялого двора беседовали двое - коренастый, среднего возраста самурай и пожилой иноземец. По произношению и манере держаться, Тецуи (именно так звали самурая) непременно угадал бы в говорящем гостя из Поднебесной. Даже если бы и не знал этого наверняка заранее. Знания. Старик - китаец был копилкой этих знаний. Он был переполненным знаниями, как гранат переполнен косточками. Соплеменники звали его просто Фэн-шуй. Также, как древнюю науку, которой тот отдал всю свою жизнь. Геомантика. Знание окружающих человека стихий. Тецуи презрительно скривился. Мысленно. Он и сам мог распоряжаться природой. Все пять стихий всегда были к его услугам. Сила нуждается в знании только для выбора нужного момента действия. И больше ни для чего! "Рассуждающий самурай - бесполезен" - к цитате из "Сокрытого в листве" Тецуи прибегал куда чаще, чем к любой из сутр. Всегда, когда его призывал к себе даймё, самурай повторял про себя строчки книги. Так случилось и вчера. Господин завел разговор о том, как важен порядок в мире. И что поддерживать этот порядок - обязанность каждого. Тецуи никак не мог уловить мысль сюзерена, пока тот не упомянул про Фэн - Шуя. Господин был очень обеспокоен влиянием иноземца на умы подданных. Авторитет старика становился столь велик, что многие из ближайшего окружения даймё искали возможность испросить совета у китайского ученого. Беседа подходила к концу, когда дайме коснулся темы "дзуки-но-коккоро" - дух, освещающий как луна. Тецуи знал, что господин ярый приверженец идеального самурайского духа, отраженного в этом афоризме. Дух, который охватывает все и проникает везде. Равномерно. Невозмутимо. Беспристрастно. И последняя фраза - прозвучавшая для Тецуи как приказ. "А вы видели когда-нибудь на небе - две луны?" Краем уха Тецуи слышал сплетню о том, что даймё оказывал знаки внимания юной красавице - внучке старика по имени Тигровая Лилия. И был ей отвергнут. Но даже, будь история и правдивой - ничто бы не поколебало решимости самурая исполнить волю господина. Мужчина продолжал слушать рассуждения старика. Ни один мускул не дрогнул на его бронзовом лице. Более того, со стороны могло показаться, что он весь обратился во внимание. Отчасти так и было. Слова не особенно волновали Тецуи. Он не верил во всю пыльную мудрость потраченных насекомыми свитков. Сейчас важным оставалось лишь одно. Время. Выбор нужного момента времени. И когда момент настал - Тецуи действовал быстро и решительно. В последний миг промелькнула мысль, что ему, пожалуй, даже симпатичен этот седой, тощий китаец в аккуратном длиннополом одеянии. С тихим, успокаивающим голосом, вещающим о философии и гармонии. Но Тецуи тут же прогнал мысль, как прогоняют шелудивого пса от дверей корчмы. Старик умер не только тихо, но и практически безболезненно. Он не успел осознать, как острое, словно бритва лезвие ножа-танто, направляемое твердой рукой, стремительно ворвалось в пространство между шейными позвонками и костями черепа, непоправимо перерезая нервные волокна, и углубляясь в затылочную долю мозга. Тецуи даже не стал проверять работу. Он уже не раз пользовался этим способом - и тот ни разу не подвел его. Осторожно, словно боясь побеспокоить почтенного старца, он потянул лезвие назад. И в это время почувствовал, многократно усиленным тренировкой шестым чувством понял - он не один в комнате. На пороге стояла девушка - Тигровая Лилия, внучка Фэн-шуя. Не прерывая своего действия, Тецуи завел руку за спину. Медленно и даже лениво. Трюку его научил Мицу - сэнсей. Пока внимание противника привлечено к одной из рук - вторая без суеты подготавливает атаку. Отравленный сюрикен пропел отрывисто и взволнованно. Как настырная стальная пчела, устремляющаяся к благоухающему цветку. Девушка сползала на татами плавно, почти величественно. Так лист в осеннем воздухе планирует к земле, продлевая насколько возможно, мгновенья своего последнего полета. Тецуи высвободил, наконец, нож из тела и вразвалочку приблизился к девушке. Присев перед ней на корточки, он приложил пальцы к сонной артерии - дыхание жизни еще продолжало биться в ней бабочкой, пойманной в сачок. Мужчина приподнял девичью руку. Казалось, он залюбовался тонким фарфором кожи, почти просвечивающим на свету. На самом деле Тецуи искал синюшные пятна на кончиках пальцев - верный признак эффективности яда. И он с удовлетворением нашел их. Чуть помедлив, он привстал и уже направился к выходу, как его остановил тихий шепот. "Наклонись ко мне...". Он так же, без спешки, приблизился к девушке и наклонился над ней. Синеющие губы издавали слабеющий, но все еще различимый звук: "Самурай, ты напрасно взялся за работу убийцы. Дедушка учил меня... Я знаю, чего ты боишься..." Тецуи слушал с интересом. Воспаленный, разлагающийся мозг умирающего не раз порождал галлюцинации и видения, весьма любопытные для слушателя. В такие моменты он чувствовал себя единственным зрителем уникального, никогда больше не повторяемого спектакля. Он заботливо, почти по-отечески приподнял голову девушки. Слова ей давались с огромным трудом. "Ты никогда не обретешь покой и не воссоединишься с душами своих предков...Когда ты потеряешь лицо - они не узнают тебя... Тебя ждет бесславная смерть." Девушка сделала последнее, отчаянное усилие, и вцепившись в куртку своего убийцы выдохнула ему в лицо - "Смотри". И затихла в его сильных руках. Но еще до того, как голова ее безвольно откинулась назад, еще до того, как прическа смоляным водопадом низринулась на маты из рисовой соломы, Тецуи коснулось дыхание умирающей. Оно холодным облаком обволокло легкие, цветастым туманом поплыло перед глазами - и тяжелыми тягучими каплями осело на лицо и веки. Зрение преобразилось на несколько кратких мгновений - но и за них он увидел довольно. Из головы девушки заскользили огненными змеями языки пламени. Некоторые из них сворачивались в клубки и исчезали, оставляя после себя небольшие буроватые скользкие пятна. Другие - ползли как настоящие змеи, изо всех сил стремясь покинуть комнату смерти. Самурай слышал легенду о хито-дама - мистических частичках души человека, покидающих его тело в момент смерти в виде сгустков пламени. Но стать свидетелем подобного - ему не доводилось. Тецуи вскочил на ноги - и бросился в погоню за сполохами. Настигая, он топтал их ногами, заставляя превращаться в жалкое подобие морских водорослей, грязными ляпками пачкающими безупречные татами. Один из сполохов вдруг, остановившись, вспыхнул ярче других - и сам направился к преследователю. Он рассыпался у ног убийцы на сотни маленьких, едва приметных жарких огоньков. Язычки пламени, подобно маленьким проворным термитам заспешили вверх по ногам самурая, пробираясь под одежду, и каждый из них причинял хоть и кратковременную, но сильную, боль. Тецуи пришлось хлопать себя по бокам, чтобы потушить эти маленькие живые костры. Он стал похож на человека, случайно оказавшегося вблизи муравейника. С каждым хлопком один огненный термит умирал. Но остальные - продолжали свой путь наверх. И чем выше поднималось призрачные насекомые, тем злее и жарче становились их укусы. Когда жжение подобралось к шее, Тецуи понял, что может не успеть остановить проклятые искорки, прежде, чем они доберутся до глаз - и бросился во двор, к небольшому декоративному пруду. И как раз вовремя - волна огня безжалостным обручем сдавила шею - и выплеснулась на лицо. Погружая лицо в спасительную прохладу вод, Тецуи чувствовал, как идет волдырями и лопается кожа. На всякий случай - он погрузил в воду всю верхнюю часть тела - и осознал, что огненная магия отступила. Поднимаясь с колен и выжимая промокшую одежду - самурай громко расхохотался. Неужели глупая китайская девчонка полагала, что воина может напугать какое-то примитивное волшебство? Он поднял голову - и похолодел. У склона горы, вдалеке, стояла девушка, одетая во все белое. Мужчина мог бы поклясться что разглядел черты лица Тигровой Лилии. Впрочем, наваждение длилось недолго. Порыв ветра, подняв тучу пыли, на миг скрыл фигуру в белом. А когда пыль осела - наваждение уже рассеялось. Весну сменило лето. Наступила сумрачная осень. За ней не замедлила прийти зима. И все это время Тецуи сопровождали несчастья, непрерывной чередой проливаясь на его голову. И весь год Тецуи непреклонно преследовал призрак девушки в белом. Тогда, когда повозка, груженая углем, покатилась вдруг сама собой под откос на горной тропе. Она увлекла за собой в пропасть трех человек. И только отменная реакция бойца спасла Тецуи от гибели. И тогда, когда струна подвесного моста лопнула, когда самурай переходил на другую сторону ущелья. Цепкие руки и сноровка позволили ему избежать бесславной смерти. И тогда, когда лодка, плывущая по течению, неожиданно налетела на полном ходу на подводный валун и Тецуи отбросило на самую середину стремительной холодной реки. И тогда, когда в сосну, под которой устроили привал товарищи Тецуи, ударила молния, убив двоих. И вот что заметил Тецуи - каждый следующий раз он видел девушку все четче и четче. Она явно приближалась к нему, медленно, но непреклонно. Образ с каждой луной становился все ярче, все насыщенней, обретая при этом черты Тигровой Лилии. Несмотря на то, что лицо призрака юрэй оставалось как бы подернутым дымкой - мужчина не сомневался, чей дух не оставлял его в покое. Особенно запомнился воину случай в старой шахте, расположенной подле резиденции дайме. Люди господина заметили некие тени возле шахты. И повелитель отдал приказ - обследовать штольни, не послужили ли они пристанищем для шпионов противника. Тецуи вошел в шахту в сопровождение целого эскорта людей даймё. В отличии от них, он не стал обременять себя кольчужным доспехом. Даже если в лабиринтах шахты действительно затаился враг - Тецуи предпочел бы возможность свободного маневра крепости брони. До-мару из выдубленных и переплетенных шелковым плотным шнуром кожаных пластин да башмаки куцу из медвежьей шкуры - вот и все, что составляло снаряжение воина. Издавая минимум шума, они могли послужить достаточно серьезной защитой от короткого оружия и острых камней. Прямой обоюдоострый меч цуруги как нельзя лучше подходил для условий ограниченного пространства. Неразумно использовать дай-катана, если он при замахе может воткнуться в потолочную крепь или зацепить длинным клинком сваю. Воины быстро рассеялись, растеклись по многочисленным ответвлениям подземелья. Разбившись на пары при неверном свете факелов они обшаривали каждый угол в забое. Напарником Тецуи оказался совсем молодой худощавый паренек, одетый в дешевый складной доспех, с непропорционально огромными наплечниками - содэ. За поясом молодого героя сверкали кинжалы-саи. Воин должен уметь пользоваться любым видом оружия. Но саи Тецуи не любил. Он знал, конечно, что при должном навыке, ими можно спасти свою жизнь при атаке мечом, захватить вражеский клинок и даже попытаться сломать его, заклинив между прутьями трезубца. Но шансы воспользоваться этим в реальном бою Тецуи оценивал как самые ничтожные. Два факела отбрасывали по сторонам причудливые тени, узор которых покрывал таинственной магической резьбой стены подземелья. После жаркого летнего дня прохлада заброшенных штолен являла собой разительный контраст с поверхностью. Поворот за поворотом одолевали воины - размеренно, буднично, монотонно. Как вдруг до чуткого уха Тецуи донесся неясный звук. Будто металлические бусинки рассыпались прямо за очередным скальным выступом. Или смех шаловливого ребенка прорезал тягучий застоявшийся воздух. Самурай сделал юноше знак остановиться. Осторожно, шаг за шагом приблизился воин к повороту. Рука, лежавшая на рукояти меча готова была одним молниеносным движением рассечь неприятеля, притаившегося во тьме. Однако, миновав поворот, Тецуи увидел совершенно иную картину. На полу шахты, в круге света, производимого масляным фонарем,сидел ребенок, закутанный в белое покрывало, полностью скрывавшее и его маленькую фигурку, и лицо. Малыш увлеченно играл. Время от времени взрывы непосредственного детского смеха наполняли пространство пещеры. Перекатываясь с пятки на носок, и пристально вглядываясь в окружающий сумрак, Тецуи приблизился и заглянул через плечо ребенка. Перед ним, на утоптанном земляном полу, белели человеческие кости. Несоразмерно длинная рука с кожей, напоминавшей древний полуистлевший пергамент, показалась из складок одежды. Сгребла останки в широкую желтую ладонь - и резким движением вновь бросила об землю. Фигурка снова мелко задрожала от хохота, оценив хаотичный рисунок, образовавшийся из жутких черточек. Вдруг движение руки прекратилось. Она замерла в воздухе. Казалось, существо под покрывалом заметило приближение людей. Да и не мудрено. Юноша за спиной самурая перемещался достаточно неуклюже, выдавая шорохом их присутствие. И тут Тецуи заметил нечто странное. Пальцы этой старческой руки были напрочь лишены ногтевых пластин. Любопытство взяло верх над осторожностью, и воин наклонился ниже. И тут же - наткнулся на ответный взгляд. Если, конечно, можно было назвать взглядом то, что произошло. На четырех кончиках пальцев образовался небольшой горизонтальный разрез - и, распахнувшись широко - каждый разрез открылся светящимся во тьме глазом! Воины отпрянули. Существо издало зловещее змеиное шипение, и, оседая, принялось распадаться на трепещущие белоснежные лоскуты, образовавшие кольцо вокруг опешивших самураев. Ожившая ткань продолжала мерное, завораживающее движение, не приближаясь и не удаляясь от воинов. И почти незамедлительно, земля под ногами воинов пошла меркой рябью. Из твердой скальной породы она превращалась на глазах в глину. Ноги вязли в густом месиве, которое продолжало терять плотность. Грунт пошел пузырями, как на болоте, когда снизу поднимается удушливый гнилостный газ. Куски ткани, змеясь, как ни в чем ни бывало - продолжали свое движение. Вслед за ними, земля тоже начала по спирали, стремящейся к центру, затягивать людей вглубь. Камни перекатывались рядом, сталкивались, то появляясь на поверхности, то пропадая в ужасающей воронке. Дно уходило из-под ног неотвратимо быстро. Вот юноша вскрикнул, и взмахнув руками, исчез в грязном селевом потоке. Тецуи лишь успел выхватить клинки у него из-за пояса. Он находился ближе к скальной стене - и это спасло его. Расположив факел в трещине породы, он освободил вторую руку. С силой вогнав веретенообразный клинок в щель, Тецуи насколько мог подтянулся - и повторил то же с другим саем. Так, буквально по сантиметрам, он смог достигнуть скального уступа. И, когда привлеченные шумом остальные соратники достигли забоя, они узрели зло клокочущую массу, тщетно пытающуюся добраться до самурая... На исходе года даймё, обеспокоенный глубокой задумчивостью своего верного вассала, осторожно осведомился о причине его печали. И, узнав её, рассказал Тецуи о горной ведьме - Иси-но-гару - живущей уединенно за снежным горным перевалом. И не просто рассказал, а дал проводника, который благополучно и сопроводил воина к колдунье. Долго смотрела старая Иси-но-гару в глаза самурая, изучала пристально шрамы на лице, ощупывала его крепкие руки и, наконец, удалилась молча за перегородку из волчьей шкуры. Вернувшись, она так же молча, одела на шею самурая талисман из дубового корня. Не говоря ни слова, развернула его, больно прищемив кожу на плечах своими крючковатыми грязными пальцами, к выходу из пещеры. И буквально вытолкала Тецуи вон. Пораженный таким приемом, воин спускался с горы неторопливо, обдумывая происшедшее. Ладонь его легла на талисман, висящий на прочном шелковом шнурке на шее. Тецуи уже собирался выбросить нежданный подарок полусумасшедшей колдуньи. Но вовремя передумал. Череда неудач прекратилась после посещения им Иси-но-гару, будто ее ножом отрезали. И не видел больше зловещего призрака самурай - ни далеко, ни близко. А весной с Тецуи произошло и вовсе невероятное. Случилось это в самое волшебное время года, когда зацветает сакура и воздух наполняется тончайшим, неизреченно-прекрасным ароматом. Сердца людей открываются навстречу природе, навстречу желанию жить и приветствовать триумф обновления и молодости. Тецуи влюбился. Совершенно потерял голову, как юноша, испытывающий первое чувственное томление. Избранницу свою он встретил в окрестностях замка, прогуливающейся между фантастическим великолепием цветущих вишен. Ее расшитое кимоно, украшенное бело-розовыми цветами плыло над изумрудной травой и, казалось, растворялось, теряло четкие очертания между стволами деревьев. Тецуи потерял дар речи от восхищения увиденным. Привычной бесшумной походкой он приблизился к девушке. И перепугал ее до полусмерти, появившись как призрак - ниоткуда. Девушка смутилась, вспыхнула, застыдившись своего громкого восклицания - и убежала. А Тецуи еще долго стоял, проклиная себя за неучтивость и неумение завести разговор с очаровательной незнакомкой. Не проходило ни дня, чтобы Тецуи, коря себя, не возвращался на то место, где его неуклюжесть так некстати спугнула красавицу. Он расспрашивал местных крестьян, но никто ничего не знал об объекте охватившей его внезапно страсти. Лишь несколько раз, вдалеке, ему удалось увидеть мелькнувшее меж украшенных пенными шапками ветвей знакомое кимоно. Но видение обрывалось так быстро, что самурай не мог понять наверняка - действительно ли он видел свою неземную фею - или глаза обманули его, приняв покачивающиеся от ветра ветки сакуры - за девичью фигурку. И вот, однажды вечером, на закате солнца, когда воин готов был уже взвыть от отчаяния, за его спиной раздались тихие шаги. Тецуи в это время сидел на стволе поваленного дерева, лицом к скале, и большой валун загораживал его от глаз прохожих, время от времени появлявшихся на набитой тропе. Воин предавался думам, глядя, как вода текущего сверху ручья смачивает отполированную гранитную плиту. Почему-то он сразу понял чьи шаги потревожили его слух. Прохладное дуновение пробежало по спине, и Тецуи услышал голос, шелестевший так же вкрадчиво как весенний упоительный ветерок. "Пожалуйста, не оборачивайтесь, господин... Нас могут увидеть. Мой отец запрещает мне заговаривать с незнакомцами. Но я подумала - вы ищете встречи со мной..." " Да, это так - ответил самурай, - раз увидев вас, я понял, вы - моя судьба". Девушка молчала. Тецуи в который раз пожалел о том, что так и не научился изъясняться красиво и складно. На мокром граните воин увидел приблизившуюся фигуру. Девушка, казалось, внимательно вглядывается в его отражение. "Возможно, это и так..." - произнесла она тихо. Сердце Тецуи забилось, встрепенувшись воробьем в теплой дорожной пыли. "Нам надо поговорить обо всем - продолжила красавица - приходите завтрашней ночью к заброшенной пагоде у моста Трех Казненных. Ждите меня у реки в час Быка." "Но ... как вас зовут, госпожа?" От самурая не укрылось то, что девушка замешкалась с ответом. Наконец до него донеслось: "Называйте меня госпожа Рени". И видение в граните растаяло, как туман. Ночь вступила в свои права в положенный срок. Полная луна на безоблачном небе сияла, как начищенный драгоценный гонг при входе в храм Аматэрасу... Тецуи, вдохновленный предстоящим свиданием, уже больше часа мерил шагами берег реки возле моста. Наконец, утомленный длительным ожиданием, самурай спустился к реке и наклонился над водой, чтобы освежить разгоряченное лицо. Агатовая гладь отразила образ госпожи Рени за его спиной - невозмутимо и беспристрастно. Тецуи даже не успел удивиться - каким образом ей удалось застать его врасплох, как почувствовал прикосновение холодной руки к своему плечу. Он хотел было обернуться - и не смог. Хотел привстать с колен - и не сумел. Пронизывающий холод от ладони красавицы распространялся, растекаясь лавиной по всему телу. Плечи, превратившиеся в кусок льда, потянули Тецуй неотвратимо к поверхности реки. Талисман, выскользнув из под кимоно, уже касался воды... Самурай видел, как всколыхнувшаяся плоскость изменила черты лица госпожи Рени. Теперь из воды на него смотрела Тигровая Лилия. Вторая рука девушки-отражения потянулась к медальону. Её пальцы крепко сжали талисман. И Тецуи почувствовал, как сила, влекущая его на дно, увеличилась многократно. Самурай применил единственное средство, которое он знал для освобождения от наваждения. Мицу-сенсей называл эту технику - "крысиная голова". Мощные мышцы шеи напряглись, вдавливая подбородок в яремную выемку. А низ живота завибрировал от напряжения быстро-быстро, благодаря своим сокращениям восстанавливая поток энергии в теле, устраняя ее сгустки в меридианах цзин-ло. И на несколько секунд - это сработало!!! Тецуи успел выхватить танто - тот самый ... И рассечь шнурок талисмана, арканьей петлей захлестнувшей шею. Он успел еще услышать демонический хохот за спиной. И увидеть развевающиеся волосы Тигровой Лилии в реке. Несмотря на то, что ни одна травинка не шелохнулась в отсутствии ветра. Кончики волос показались над поверхностью реки. Медленно и неотвратимо они потянулись к лицу самурая, застывшего, подобно скульптуре из льда. Облепили, присосались как пиявки к коже в сотне мест сразу. И внезапно рванули его к поверхности реки. Движение было так стремительно, что Тецуи услышал лишь треск рвущейся материи. Так в мастерской скорняка подмастерья рвут на куски негодную шкуру зверя. И последнее, что смог увидеть Тецуи - были кровавые облака, расплывающиеся в реке. Облака, спешившие скрыть страшное отражение - отражение человека, лишившегося лица.