Трамвайный дзен

Трамвайный дзен

Ничего нет необыкновенного в том, что кто-то заболел. И заболел так, что уже не сможет вылечиться. Необыкновенно только узнавать, что этот кто-то – ты. Когда это событие твоей жизни, кажется, что вселенская несправедливость вся разом обрушилась на тебя. Наступает полное отрицание миропорядка и помутнение рассудка и ничто не может вернуть тебя в дзен. Но до этого было еще далеко. Я шел в поликлинику, в которую ходил уже полгода каждый день, как на работу. Сегодня должна была решиться моя дальнейшая судьба. Я волновался. 
- Здравствуйте, доктор, ну что пришли мои анализы?
- Да пришли, не могу вас обрадовать. Готовьтесь к худшему. Это ваша последняя весна.
С доктором мы уже давно привыкли шутить на тему конца, что как то так легко он сказал, а я воспринял.
- Хм. То есть деньги на лечение собирать не надо? - этот вопрос меня в последнее время очень тяготил.
- Нее….
- Болезненных процедур и операций – не будет? - этот вопрос тоже остро стоял, химия выматывала покрепче работы в шахте.
- Увы.
- Можно есть все что угодно? - отчего то я так развеселился.
- И сколько угодно. Вас уже ничего не спасет, - поддержал меня доктор, но лицо его выражало всю боль еврейского народа. - Можете выписываться из нашей поликлиники, чтобы нам статистику по смертности не портить. - Доктор усмехнулся искренне, -  проигрываем "психиатрии", хотим подтянуться.
- Выпишусь и что дальше?
- Здравствуйте, и все! Ешьте. Пейте. Гуляйте. На концерты ходите! Съездите туда, куда очень хотели. И возьмите в дорогу какую-нибудь хорошую книжку о загробной жизни. 
- Я, доктор, атеист, мне про загробную сказки….
- Прекрасно, возьмите книги о загробной жизни и читайте их, как сказки. И как в детстве, начинаем в них верить! Почитайте Дидье Ван Ковелера «Запредельная жизнь», «Страна потерянных душ» Шустермана Нила. Вам будет приятнее уходить туда, где вас ждут. Куча ограничений, комплексы, страхи, навязанные обществом привычки - там, - доктор указал пальцем в белоснежный потолок кабинета, -  всего этого нет. И, кстати, подвяжите с атеизмом. Там этого не любят.
- Я убежденный.
- Переубеждайтесь. Процесс занимает не так много времени. Буддифицируйтесь!
В следующие полчаса я посетил книжный магазин и прикупил там книгу «Буддизм. Начало». Я, наконец-то стащил с лица медицинскую маску, которую не снимал уже не помню сколько. Вдохнул городской воздух!
-  Боже мой! – воскликнул я и осекся, - боже, да еще и мой, нормальное знакомство с новой жизнью!
Реакция, как вы поняли, была на воздух, который после маски мощным потоком ворвался в мои хрупкие легкие, привыкшие к фильтрации и дозированной подаче кислорода. Мой учитель химии, вероятно, был бы очень удивлен, моей чувствительностью к тяжелым металлам и примесям, растворенным в воздухе, и пожалел бы, что поставил мне тройку в аттестат. Окислы серы и азота щекочут волосинки в носу. О! Дизелек проехал – свинцом одарил. Нацеплю-ка, пожалуй, обратно дозатор металлов. Хоть и нет у меня шансов, как сказал врач, но все же, хочется остаток дней провести в хорошем настроении. 
Отвлекшись на мысль о воздухе, чуть не пропустил свой трамвай. Счастливый ввалился в вагон и обнаружил даже свободное место, но тут из под моего локтя выпорхнула бабушка-капустница. Она язвительно улыбаясь, припарковалась на стульчик, и была вполне счастлива, держала подмышкой вилок растения, в честь которого была мной названа. Я, словно и не планировал занять кресло, встал рядом и взялся за верхний держатель. Голова моя кружилась. Маска словно стала плотней, дышать стало труднее, и я остро начал ощущать углекислый газ, выдыхаемый пассажирами. 
Рядом с капустницей сидела женщина с девочкой лет пяти. Малышка пыхтела в окно и что-то рисовала пальчиками на запотевших островках. Мое отражение служило фоном для ее рисунка. И поскольку это было самое интересное, из того что происходило в  в трамвае, я увлекся ее творчеством и ... вылетел из вагона.
- Эй, полегче!
Быть влитым в кусок стекла, вставленного в оконную раму трамвая, скажу вам так себе состояньице. Нет, когда по твоему лицу водят пальцем, тыча периодически то в глаз то в ноздрю, еще куда ни шло, но когда трамвай делает крутой поворот с проспекта на узкую улочку и тебя колошматит на стрелках, словно под тобой взорвали тротиловую шашку, и в тот же момент разросшаяся акация впивается в твою спину, нестерпимо! На это я не подписывался. 
Но шалунья и не думает отпускать меня! Нарисовала мне на лбу третий глаз. Кстати, этот глаз кажется, видит на 360 градусов или даже больше, он как – всевидящее око. Ха, я даже могу заглянуть внутрь себя! Да что я там не видел, меня уже на сто рядов просветили. Девочка, фантазерка,  хохочет. И вот они с мамой выходят. Я пытаюсь сесть на их место.  Но! Постойте! Мы так не договаривались. Кажется, я весь в этом отражении? … Стало трудно дышать, словно я в плену узкой пещеры. Двигаться я могу только в плоскости стекла и не дальше рамы. Насчет ограничений "там" доктор явно напутал.
Какой в вагоне странный переполох, пытаюсь из своего стеклянного плена посмотреть на пол, куда глядят остальные пассажиры. С самой высокой точки окна видно только как капустница машет на кого-то рукой, выказывая безнадежность состояния. Трамвай  резко остановился, я еще попрыгал в своей плоской прозрачной, но плотной тюрьме, но мой третий глаз помог разглядеть картину на остановке: Мужчину, которого я считал собой, уложили на скамейку. Его рука безвольно повисла прямо в пыль асфальта. Маску сняли с лица. Он не нуждался в ней больше, мне показалось, что и во мне он больше не нуждался. От этой мысли стало легко. Трамвай снова тронулся. Я покрутил своим всевидящим глазом по сторонам, и начал ждать новых событий, пассажиров и остановок!
- Мужчина, вы бы уступили женщине, беременная все-таки.
Я немного задремал, кажется. Это вы мне? Пытаюсь повертеть головой, открыть глаза. Очень тяжело откликаются веки, словно опухшие после крепкой попойки. Звуки доносящиеся откуда-то сверху мутно разлагаются, словно я нахожусь под водой, а со мной разговаривают с воздуха. Глаза не слушаются, я пытаюсь встать, но тело как в невесомости просто отталкивается от чего-то мягкого и слегка кувыркается.
- Ой! Шевельнулся! – вдруг булькнуло мне в позвоночник. – Спасибо, мужчина.
- Да, пожалуйста, - улыбаясь подумал я…