Ты никуда не денешься...

Ты никуда не денешься...

— Срочно приезжай! У меня украли паспорт!

Хорошо, что она звонит в рабочее время не так уж часто. Примерно раз в неделю. И ты уже успела привыкнуть.

— Успокойся, на месте твой паспорт. Лежит в шкафу в самом верхнем ящике. Мы же позавчера смотрели…
— Если ты немедленно не приедешь, я вызываю милицию.
— Хорошо, жди!

Швыряешь телефон в сумку и вопросительно смотришь на шефа, который с комфортом устроился за своим огромным столом. Судя по одухотворенному выражению лица, наслаждается содержимым какого-нибудь сайта для взрослых.

Опять придется отпрашиваться. Ты открываешь рот, но шеф уже сам говорит:

— Конечно, поезжай, не проблема…
— Мне еще надо отчет просмотреть… — ради приличия мямлишь ты.
— Да ерунда,  все сами доделаем, — беззаботно бросает он и снова ныряет в свой виртуальный мир.

Тебе несказанно повезло. Начальник — твой бывший одноклассник и сосед по парте, беззастенчиво списывавший у тебя контрольные и диктанты. Да и приличный аттестат он получил только благодаря твоей изобретательности на всех экзаменах.
Самое удивительное, что он до сих пор это помнит. Еще относительно недавно ты была отличным работником, однако сейчас от тебя все меньше толку.

С завистью смотришь на коллег… Как, оказывается чудесно просто оставаться в офисе, листать отчеты и пользоваться корпоративными запасами кофе, не опасаясь, что в любой момент тебя сдернут с рабочего места.

На часах половина второго.

В автобусе две очень-очень пожилые пассажирки обсуждают вчерашнее ток-шоу, бойко перебрасываясь репликами и о каждом из участников добавляя весьма любопытные подробности. Кондуктор, которая совсем не на много младше, с интересом прислушивается, иногда вставляет какое-нибудь уместное замечание, при этом успевает продавать билеты и мгновенно отсчитывать сдачу.
Тебе кажется, что мир вокруг наполнен адекватными и бодрыми старухами. Повезло же их близким!
Снова булькает телефон.

— Ты идешь или нет?! — кричит  она.
— Иду, иду, скоро уже буду!

От остановки до дома десять минут.
По пути заходишь в магазин, выбираешь продукты, ловишь себя на мысли, что делаешь это не торопясь, вчитываясь в этикетки, и берешь в руки то, что даже не собиралась покупать. Тебе не хочется идти домой.

Паспорт, разумеется, на своем законном месте. Просто она положила сверху свой носовой платок в горошек.

— И зачем, спрашивается, ты мне звонила? — интересуешься ты.
— Я тебе не звонила. С чего ты взяла?

Что тут ответить? Она действительно не помнит.
А ведь начиналось все с невинных вопросов: какое сегодня число, какой день недели, когда она получала пенсию…
Толстая врачиха из поликлиники (между прочим, сама глубокая пенсионерка) невозмутимо приговаривает:

— А что вы хотите? Возраст! У других бывает еще хуже. Горааааздо хуже!

Ты с ужасом представляешь, как это — горааааздо хуже.

Всяческие таблетки, пищевые добавки, твои жалкие поползновения притвориться, что все наладится, ни к чему не ведут.


Ты, кажется, намерена отправиться в театр? Как бы не так, она уже подошла к плите, зажгла и потушила спичку, открыла кран, смотрит на тебя с вызывающей улыбкой на увядшем лице. Теперь ты утаскиваешь в сумке коробок со спичками и оставляешь готовый обед в термобоксе, но страх не проходит.

Собираешься на новогодний корпоратив? Она ходит за тобой по всей квартире и ноет, что у нее нет ни одного нового платья, одни обноски. Ты заводишься, распахиваешь дверцы ее шкафа, выбрасываешь на кровать недавно купленные вещи. Глупо, конечно, но есть же хоть какая-то справедливость? Ехать веселиться уже нет настроения. Раздеваешься, смываешь тушь, вынимаешь из ушей серьги со стразами и на целый вечер забиваешься в свой уголок у окна.

Она когда-то выхаживала тебя после кори и скарлатины? Теперь ты должна
каждое утро уговаривать ее выпить таблетку от давления. Таблетку она в конце-концов проглатывает, но с таким видом, будто делает тебе великое одолжение.
Она подарила тебе жизнь.
Ты — поздний ребенок. Единственное утешение на старости лет.
Так вот же тебе, получай! Получай по полной программе!


А она между тем требует внимания:

— Сегодня полдня прибиралась в буфете. Ты развела такую грязь!..

С нехорошим предчувствием ты отправляешься на кухню. Распахиваешь дверцу.
Блинский блин! Опять! Твои вышитые салфеточки и упаковки с пряностями перемешаны с грязными пакетами, которые валялись на балконе.
Перемешаны не просто так, а явно в соответствии с какой-то издевательски изощренной системой. На это и правда могло уйти полдня.

Ночью, значит, тебе придется наводить порядок. К счастью, назавтра она не заметит, что ты все сложила по-своему.

Как ни в чем не бывало, она предлагает:

— Раз уж сегодня воскресенье, и ты не работаешь, пойдем погуляем. Мне нужен свежий воздух.

Назревает скандал. Она непременно хочет надеть свое изъеденное молью древнее пальто, которое ты много лет пытаешься выкинуть, и уверяет, что новый пуховик ее уродует. Потом долго отмахивается от теплого шарфа. Когда-то в детстве ты тоже не любила тепло одеваться…

— Грех, тяжкий грех так обращаться с матерью! Настанет время, и ты пожалеешь!..

И тут ты срываешься на крик, наверно, слышно соседям. Тебе уже все равно. Раньше казалось важным, что о тебе могут подумать... Но какая разница, если с самым близким человеком уже никогда не найти понимания?

После того, как ты, задохнувшись, умолкаешь, она совершенно самостоятельно обматывает шарф вокруг шеи. Даже слегка усмехается… Или это тебе мерещится?

В маленьком скверике, где вы обычно гуляете, сказочная красота. По краям дорожек выросли пышные сугробы, ели усыпаны сверкающими снежинками. Под шатром беседки, где нашли приют целые воробьиные поколения, раздается веселое чириканье. Сегодня солнечно, и птахи почуяли весну за полтора месяца до ее прихода.

Молча шагать по скрипучим снежным дорожкам и перебирать в памяти сцены из любимых фильмов, представлять, что у тебя все чудесно… Забраться в свой воображаемый уютный мир и не высовываться из него…

Она тяжело виснет на твоей руке и в тысячный раз подробнейшим образом рассказывает, сколько добра сделала сорок лет назад родственникам твоего покойного отца. Заодно припоминает, что квартира и все-все-все достанется тебе, а ты такая же неблагодарная тварь, как и те самые родственники.
Ты прекрасно знаешь, что завещание давно написано в пользу твоего брата. У нее с ним идиллические отношения. Он появляется два раза в год — в день ее рождения и на восьмое марта, дарит ей халат, или тапочки, или чашку с блюдцем.
Когда ты однажды робко попыталась прояснить родственно-имущественные планы, он небрежно спросил:

— Тебе-то зачем? А у меня семья.

И спокойно отправился восвояси походкой уверенного в себе, состоявшегося человека. Да, у него семья, немалая должность и солидная лысина. Он старше на пятнадцать лет, он все вовремя успел.

Вдруг вспоминаешь, как в твой день рождения она вопила, что ты отдаешь свою зарплату какому-то мужику, который положил глаз на квартиру и обманет тебя в два счета. Было бы забавно взглянуть на этого мифического мужика, но весь свой праздник ты проревела в подушку. Тем, кто звонил поздравить и спрашивал, почему у тебя такой голос, врала, что простудилась.

Наступают ранние зимние сумерки.
Пора возвращаться домой.

Остаток вечера проходит на редкость мирно. Она, сидя за журнальным столиком, рассматривает фотографии, вынутые из нескольких альбомов. Ты, устроившись на диване, распускаешь старый свитер. 

Ты забыла купить молоко, надо бы сбегать в магазин, пока он не закрылся, но силы куда-то делись. Ты можешь только тихонько вытягивать нитки из сложного узора и сматывать их в клубочки.

Потом ты расчесываешь на ночь ее поредевшие, но все еще пышные волосы, любуешься ее тонким профилем. Тебе уже не хочется дальше выяснять отношения и припоминать обиды... Потому что она по-прежнему — твоя мамочка. И ты никуда от этого не денешься...