У склада

У склада

Турхан и Жасур стояли за платформой склада, в тени пандуса под металлической пожарной лестницей, где не было камер. И в перерыве вечерней смены покуривали плюхи, обсуждая последние мировые новости. Они так часто делали. Ты вроде и не пьяный — никто из начальства не заподозрит. Зато тупой трудодень на складе проходил заметно веселее. Коллектив тут хоть и братский, все свои работают, но всё ж руководство не оценит совсем уж вольностей. А этот мод-сорт гашиша совершенно не имел узнаваемого запаха травы, поэтому был непросекаем.

Раньше Турхан много пил. Хм. Раньше. Как будто целая вечность прошла. А это ведь не так давно было, буквально пару лет назад. Проклятая русская традиция, чёртов народ-алкаш, засасывает в своё болото слабости. Непременно надо много бухать по любому поводу. И он бухал. Почти каждый день по бутылке на пару с кем-нибудь. Тёмное было время, смутное во всех смыслах. Когда обнаруживаешь себя в незнакомых местах, после недельного запоя. С отвратительным блевотным вкусом во рту. Заляпанная, часто порванная одежда, обувь в грязи. Небритая заплывшая морда. Иногда синяки, сбитые кулаки — а они у него были будь здоров, большущие — опять дрался или просто колотил стену. Денег нет, разумеется, голяк. Обрушивается вал проблем, прежде всего с баблом связанных. И тут бы можно призадуматься: как ты дошёл да такой жизни, заняться хоть чем-то полезным. Но ведь люди пьют не для того чтобы задумываться. А скорее наоборот. Лучше немного поклянчить денег у знакомых, занять в пятидесятый раз, отправиться в следующий недельный алко-тур.

Хвала Всевышнему — такое в прошлом. С тех пор жизнь заметно наладилась. Завязал с пойлом. Занялся спортом, начал ходить в качалку. Освоил творчество, как и мечтал давным давно, ещё с тинэйджерства — собрал знакомых раздолбаев в творческий коллектив, нечто похожее на лейбл. Сделали студию в его квартире, записывали крутозаваренный хопчик с жёсткими текстами. На самом деле его звали Тимур, но то имя отдавало отвратительным козлиным амбре ссаных штанов прошлой жизни. Поэтому он взял себе псевдоним Турхан и очень скоро сжился с ним. Заинтересовался политикой — продвинулся в Партии Справедливости, в руководстве молодёжного крыла, Шабааб. Стал бригадиром в своём районе, часто зачитывал свои речитативы на митингах. А для многих новеньких, которые постоянно приходили в партию, он теперь вообще ориентир.

Вот так можно легко стереть своё прошлое. На вчерашнего подзаборного бродягу смотрят как на авторитета, на звезду, лол. Правда, особой монетизации подпольная слава не давала. Хотя, почему. Давала. Либеральных журналисточек из малоизвестных изданий. Которые иногда брали у него. Интервью. Ох. Вот это приключение было. Но, согласись, всё лучше, чем синячить и свинячить бомжом презираемым, валяться по подъездам голой жопой на ступеньках. Нужно лишь заставить себя. Поставить. На должное тебе место. Проявить волю. Пойти вверх, а не вниз. Вверх-то всегда труднее, но зато и ништяков больше. Вот и работу приемосдатчика ему подкинули год назад. Работка не ахти, но с потерянной молодостью, без образования — лучше ему не найти. Терпимо. И теперь есть деньжата на жизнь.

— Америкосы считай уже всю планету захватили, — резюмировал изучение новостной ленты чёрноволосый остроносый Жасур, с занятным почти женским лицом — может в кино сниматься, причём за оба пола сразу играть. — Это уже новая империя, покруче Британской.

— Не, брат. Америка — такая же захваченная корпорациями страна, — поправил идеологическую линию Турхан. Империализм — слишком старая форма оккупации. Так грубо уже никто не работает. Они хотят построить гипер-завод из мира. То есть в Штатах и Европе это что-то типа офисов будет, управление. Россия, бывший СССР, Ближний и Средний Восток — поставки топлива. Африка, Южная Америка — всякое сырьё. Китай, Индия — сборка, отвёрточное производство. Каждому цеху уже отведена роль. Всё население планеты, все люди. Ты прикинь. Миллиарды счастливых рабов! И мы в том числе.

— Мы — нет.

— Считаешь, мы — не рабы?

— Мы — несчастливые, брат, — пошутил Жасур и довольно засверкал чёрными глазами.

— А. Ну да. Россия для грустных, — Турхан всегда был сдержан, на правах главаря контролировал эмоции, лишь поджатыми губами и кивком дал понять, что оценил юмор. — Опять же в России работать никто не любит. Нам бы вкалывать вот на очередную корпорацию, торгующую импортными побрякушками и радоваться. Еда и стеклянные бусы в обмен на газ. А мы не хотим.

— Работать никто не любит. Негры в Африке любят работать? Вряд ли, брат. Бразильцы? Вьетнамцы? Идеальные трудяги существуют только в мозгах у барыг.

— Салам, пацаны, вот вы где! Я вас ищу, — внезапно объявился озабоченный толстый Рустемчик, по-рыбьи лупоглазый, с мерзкими редкими усиками и тощей порослью, знакомый мелкий делец с соседнего склада, держащий свою фирму с оригинальным названием ООО “Шевалье”. Почему шевалье — не мог объяснить. Что-то изящное.

— Асалам. Какими судьбами?

— Меня сейчас прессовать будут. Помнишь, фашисты, про которых я говорил? — запыхавшийся Рустем, почти не имевший акцента в обычной жизни, от волнения его снова приобрёл, слово “фашисты” получилось особенно смешным.

— Которые из младо-гадо-патриотов?

— Да-да, они. Вычислили меня. Говорят, дань плати с января этого года. Я пробовал мирно с ними решить — не хотят мирно. Приедут, всё разнесут, сломают, сожгут. У меня людей не хватит воевать.

— А охрана где?

— Охране наплевать, пойми, брат! Разбирайтесь сами, говорят мне, ещё ничего не произошло ведь!

— Мусоров вызови.

— Какие мусора?! Нельзя! У меня одни нелегальщики тут работают. Ну, свои ребята. Я работу всем даю.