Увидеть море-2

Глава 1: Целая головка чеснока.

* * *
Человек – это сосуд.

Я часто встречал это выражение. В книгах. В стихах древних поэтов. Мало кто понимает, насколько это точное, даже буквальное описание. Недооценённое. Вы, наверняка, сталкивались с этим банальным философским парадоксом. Как отвечать на вопрос «Кто ты?». Особенно, если спрашивающий вам не знаком. Вы можете сказать «человек». Но в этом ответе нет силы. Нет ценности. Или назвать своё имя: «Я – Вася». Но тогда диалог приобретает оттенок бессмысленности. И если человеку последовательно повторять «Нет… КТО ты?», то через некоторое время он смутится. «Что вы имеете в виду?» - скажет он. Или скажет: «В смысле «Кто я?»
А в голове у него возникнет немного тревожное чувство. Возникнет вопрос: «А кто же я?». И, как слои с луковицы, он будет снимать со своего «Я» эти банальные клише – «человек», «мужчина», «менеджер»… И доснимается до пустоты, так, что даже зябкий холодок пробежит по спине, как будто бы он вдруг оказался голым на вершине горы, открытый холодному космическому ветру бесконечности.

У Пелевина в романе «Ампир V» люди представляются просто оболочками для «языка» - червеобразного оранжевого нароста на нёбе, древнего сверхсущества, субъективно превращающего человека во всесильного вампира, объективно просто использующего его как сменную одежду, механизм для перемещения в пространстве.

Так и в реальной жизни мы все ищем свой «язык». Что-то, что нас наполнит, придаст форму, смысл и, главное, поставит на свою ступеньку, отведёт свою нишу в социуме.
Именно поэтому люди так часто хотят «узнать друг друга получше». За этим благозвучным эвфемизмом скрывается банальное желание узнать место человека в общей иерархии. Сравнить его со своим местом, ранжировать и либо обесценить, либо убедиться, в том что он стоит выше, а значит интересен, и почувствовать влечение.

Сосуд – скучен. Важно лишь наполнение. Мы все - лишь набор функций и социальных ролей. И та функция, которую мы освоили лучше всего, и является тем, кто мы есть.

- Иванов? Что ещё за Иванов?
- Как? Ты его не знаешь? Гениальный скрипач!
- Ааа! Ну, конечно! Боже, конечно! Срочно познакомь нас! Я просто сгораю от нетерпения! Он такой интересный!

И у самого Иванова нет больше проблем с ответом на вопрос «Кто я?»

- Кто я? Я – скрипач!
- Тот самый Иванов? Извините, не узнал! Это такая честь!

И, как «язык»-вампир, подавляющий волю человека, завладевающий его сознанием, так ведёт себя и функция, в которой мы преуспели.

- Иванов, если будешь усердно заниматься, из тебя выйдет отличный скрипач! – кто-то сказал мальчику, после его первого успешного выступления. И с этого момента функция «скрипач» стала медленно порабощать Иванова. Он стал самозабвенно пилить гаммы. Читать книжки о великих скрипачах. Перенимать их привычки, манеру говорить и одеваться. Общаться с такими же начинающими скрипачами. И вот, через десяток другой лет, этот «вампир-язык» полностью порабощает его. Нет больше незамутнённого Пети Иванова, который любил ириски, бегать на заре к пруду, чтобы половить плотвичек, и мечтал стать космонавтом и, "как папа".

Полностью подчинившая его функция «скрипач» лишь презрительно или в лучшем случае снисходительно кривит губы при воспоминании об этих «увлечениях». Ей неинтересно прошлое сосуда. То время, когда он был пустым. Тогда в нём свистел ветер. Теперь он обрёл смысл. Он важен. Он до краёв наполнен лакированной кожей, мелом, вкусно пахнущим деревом, пыльными портьерами, нотным станом, вкрадчивым пиццикато и роскошным чуть мятым букетом роз.

Он вдруг как-то очень легко свыкается со словом «призвание». И теперь функция – не просто его хозяин. Она – его Бог. Тот кто даёт пищу, тот кто даёт защиту, любовь и признание в обществе. И самое главное, тот, кто наполняет его жизнь Смыслом.

Нет, нет. Не смерти человек боится. Человек боится несуществования. Страшного чувства, что никакого «Я» нет. Вот почему ему так важно «найти Себя».
Но не «Себя» он на самом деле ищет. Он ищет иллюзию, маску, что-то имеющее реальную суть, форму и ценность в глазах общества. Что-то, чем он наполнит своё бесплотное «Я» и заставит окружающих людей его увидеть.

- Господи, так это же Иванов – великий скрипач! - воскликнут люди.

И по жилам сосуда разольётся теплое, приятное умиротворяющее спокойствие. «Люди видят меня. Значит я существую. Я живу. АЗ ЕСМЬ».

И насколько сладко это чувство существования, цельности и осмысленности, настолько же ужасно неуютна и гложуща пустота в сосуде. Она толкает к наркотикам, пьянству, чревоугодию и бесконечным развлечениям, к чему угодно, что позволит забыться, отвлечься от этого страшного ощущения пустоты. Да что там говорить! Она толкает некоторых на путь ужасных злодеяний. Настолько мучительно им не отражаться в глазах окружающих.

- Ах, вы не видите меня? – с леденящим отчаянием вскрикивает такой несчастный. – Так я заставлю вас увидеть!

Именно поэтому многие маньяки так хотят признаться. Жаждут, чтобы их поймали и разоблачили. Пусть все узнают. Пусть в лицах окружающих отразится страх, ненависть и отвращение. Пусть их осудят и казнят. Но в этот недолгий период они будут существовать. Они будут.

- Петров? Не тот ли это ужасный маньяк? АА! Конечно, слышал! Настоящее чудовище!

Да. Это он. Петров. Настоящее чудовище. Мерзостный нарыв на здоровом теле общества. И это прекрасно!
Его ненавидят, а он хотел бы, чтобы его любили. Он не хотел быть таким.

Но ещё больше он не хотел быть никем.


Глава 1: Целая головка чеснока.

* * *
В номере я задержался лишь для того, чтобы бросить вещи, ополоснуть холодной водой своё помятое после долгого перелёта лицо, почистить зубы и смазать непослушные волосы глиной для волос «Uppercut» из чёрно-белой плоской жестяной банки со стилизованным под старину изображением двух боксёров, один из которых наносил другому удар снизу. Причём наносил неправильно, и об этом после четырёх лет занятий боксом я мог авторитетно заявить. Глянув в зеркало, я увидел худощавого темноволосого мужчину лет тридцати пяти в чёрных джинсах и тёмно-синей спортивной кофте с капюшоном. Нос его был чуть длиннее, чем приличествовало по канонам правильности черт лица, а жирная кожа была слегка изрыта кратерами юношеских угрей. Причём юность их владельца ушла уже давно, а вот угри почему-то решили остаться навсегда, видимо, повинуясь какому-то сентиментальному чувству.

Ничего нового я в зеркале не увидел, поэтому лишь быстрым движением пригладил мужчине волосы на макушке и покинул номер.

Вечер был юн, а ночь нежна, ведь дорога в неё была вымощена развлекательной программой в формате «алкогольный променад с коллегами по барам города N».
На телефон мне уже позвонили Фред и Джо. На телефон мне уже позвонили Андрей Ермолаич и Лёха. И я всем им сказал, что, конечно же, иду.
Я всем был нужен. Я был незаменим.

Причина была проста. Лёха с Андреем Ермолаичем не говорили по-английски. Фред и Джо не говорили по-русски. А я был переводчик.

Слегка подрагивая всеми внутренностями в предвкушении первой кружки холодного пива, я выдержал тридцать секунд поскрипывания лифта и, как молодой ягуар, выпрыгнул на ресепшен, стоило металлическому чреву лишь приоткрыть свои створки.

- Извините, вы - Павел? – женский голос остановил меня у самой вращающейся стеклянной двери, за которой уже виднелись тёмные силуэты моих курящих коллег. Обернувшись, я увидел девушку у стойки.

Мы посмотрели друг другу в глаза и мне стало радостно, тревожно и грустно. Словно встретил родную, любимую после долгих лет разлуки, но через секунду понял, что обознался.

Она стояла передо мной, одетая в джинсы и тёмно-серую кофту. Густые волосы цвета мёда, льна и каштана. Широко распахнутые серебряные глаза. Слабая улыбка.

- Извините ещё раз, меня зовут Анна. Я организатор конференции, мне сказали, что вы переводчик «Руспромзолота».
- Да, это я.
- Слушайте, замечательно. Мы с Асылом привезли аппаратуру для синхронного перевода на завтра. Вы не могли бы взглянуть, всё ли в порядке. Может, что-то ещё нужно?
- Да, давайте.
- Отлично, Асыл, покажи Павлу, что мы привезли.

Она говорила всё это, а я не отрывал от неё взгляда. Поэтому, когда сбоку забасил мужской голос, я вздрогнул и непонимающе уставился на его владельца. Оказывается, рядом с Анной всё это время стоял молодой казах с атлетической фигурой и какой-то ультрамодной прической. В руках у него был чемодан. Он открыл его, и моему взору явились ряды приемников с наушниками и одно побитое жизнью китайское «шептало».

- Да, всё на месте, - глупо сказал я и снова уставился на девушку.
- Ой, ну классно, что мы вас встретили, теперь будем спокойны, - улыбнулась мне Анна. – Спасибо.
- Да, - сказал я и продолжил стоять, впившись в неё взглядом.
- Спасибо, - ещё раз сказала она.
- Не за что, - сказал я и продолжил есть её глазами.

Повисшая пауза была плотной и вязкой, как сливочное масло. Я стоял перед ней с отключенным мозгом и не мог придумать ни одного повода для продолжения беседы. Но и уйти я физически не мог! Меня тянуло к ней со страшной силой. Хотелось обнять её прямо здесь, целовать её лицо, губы, тискать её тело и вдыхать запах волос. Хотелось так сильно, что по спине побежали мурашки и стало даже слегка страшно, от того, что я не смогу совладать с собой. Моё неимоверное напряжение, видимо, наэлектризовало всё вокруг и передалось ей, она застыла, как кролик перед удавом, улыбаясь слегка растерянной и ошеломлённой улыбкой.

- Но… вы знаете… - выдавил я, когда моё поведение уже начало выглядеть немного неприличным.
- Что…что .. – с энтузиазмом откликнулась Анна и даже подалась мне немного навстречу всем телом.
- …надо же всё обсудить….
- Да?
- Да. Ну, как всё организовать. Ну…это…нюансы…
- Да, да, давайте. Нам нужно сейчас ещё пару звонков по организации на завтра сделать, а часа через два можно здесь встретиться внизу.
- Да! – радостно выдохнул я и засветился глазами, как фарами.
- А мы кстати в караоке потом хотели пойти, можете присоединиться, если хотите, - подхватила Анна. – Асыл хорошо поёт.
- Асыл? – непонимающе перевел я взгляд на казаха.
- Не-не-не, Анна преувеличивает. Если бы она сказала «хорошо читает», я бы согласился. Не, петь я тоже могу, но в основном это всё-таки хип-хоп. Эм-Си, диджеинг, это моя стихия, хаха..
- Тогда через два часа мы вас ждём, Павел?
- Да, супер. Договорились.

Подхватив, чемоданы они кивнули мне на прощанье и пошли в сторону лифта. Сзади эта девушка выглядела тоже великолепно и у меня заныло под ложечкой. Около лифта Анна ещё раз обернулась и бросила на меня какой-то короткий и, как мне показалось, испуганный взгляд.

Лифт мягко загудел, унося её вверх, а я всё стоял, очарованный. Одна моя часть рвалась за ней чтобы ещё раз хоть на секун…

- ПАША, ну ты чо? Ну мы тут околели уже тебя ждать!

Директор рудника Лёха был человеком прямым и даже немного грубым.

- ..там Фред посинел уже! Пойдём быстрее.
- Всё! Бегу!

Бросив последний тоскливый взгляд на створки лифта, я повернулся, прыгнул во вращающуюся дверь и вывалился на мороз к моим оловянным от стужи и беспивья коллегам.

* * *
Что ж ты гой-еси не весел, буйну голову повесил. В ресторане я и переводил без огонька, и пил неохотно. На смену непривычному радостному возбуждению пришла пустота и горечь. Я что рехнулся в самом деле? Увидел незнакомую девушку и возомнил себе невесть что. К тому же она была с парнем. Спортивным красавичком-казахом моложе меня лет на десять. Я вспомнил своё дурацкое поведение и мне стало стыдно.

На самом деле я уж не помню, когда со мной такое случалось. Ну, может, и было что-то похожее пару раз за всю жизнь…Выставил себя дураком короче. Возомнил о себе… нафиг ей молодой и красивой сдался какой-то переводчик. Переводчик-синхронист…пффф…

Это приставка, которую последнее время я стал почему-то добавлять к слову «переводчик», когда меня спрашивали, кем я работаю. Такая извиняющаяся – хвастающая интонация. Что мол «да, я переводчик, но не простой! Эгегей!» я – СИНХРОНИСТ! И все обязательно говорили, «ой, это так трудно, наверно, я бы ни за что не смогла!» С недавних пор я стал почти стесняться своей профессии. И если того, что за тридцать пять лет я не сделал никакой карьеры и остался на должности специалиста было мало, то последней соломинкой, переломившей хребет моим попыткам сохранять какое-то подобие внутреннего дзена, стала одна из очередных корпоративных пьянок, где я был, как всегда, в ударе. Дело в том, что за годы работы переводчиком я побывал на стольких рабочих совещаниях всех уровней, посетил столько тренингов и курсов, что уже давно стал разбираться в управлении предприятием не хуже любого топ-менеджера. В тот вечер я спорил с финансовым директором о том, как лучше рассчитывать IRR и NPV, подхватывал беседы геологов о правильном определении реголита и глубокомысленно вещал директору по персоналу об инновационных тактиках повышения вовлечённости сотрудников.

- Паша, - неожиданно прервал меня наш финансовый директор, - А почему ты работаешь переводчиком?

За столом все вдруг замолчали и, как по команде, уставились в мою сторону.

- Что значит…хмм.. почему, хаха, - глупо хихикнул я. – Мне нормально…
- Я, кстати, тоже всегда хотел спросить, - присоединился к вопросу один из топ-менеджеров. – Просто ты так много всего знаешь, такое ощущение, что ты давно уже вырос из переводческой должности.

На лицах окружающих было написано любопытство, я вдруг понял, что они, видимо, уже обсуждали это между собой и не пришли к единому мнению.

- Хорошая профессия, - неуверенно продолжил я. – Меня устраивает, ну и получается хорошо…

Вопрос застал меня врасплох.

- Не, если устраивает, всё нормально. Ты реально классный переводчик, - продолжил финдир. - Просто мне казалось, что ты уже давно способен на большее.
- Ты так думаешь? – совсем уже позорно промямлил я.
- Я в этом уверен.

После этих слов все как-то сразу отвернулись и продолжили галдеть о каких-то своих вещах, а я задумался, поражённый сказанным. Этот десятисекундный диалог затронул потаённые струны моей души. Глубоко запрятанное чувство недовольства своим местом в жизни. Да, мне нравилась моя работа. В принципе я даже зарабатывал неплохие по средним меркам деньги. Меня ценили как профессионала, но… Но мне хотелось большего! Просто гонять слова с русского на английский и обратно одновременно с говорящим мне давно наскучило. И да, я нередко придумывал и подсказывал какие-то идеи и решения многим своим коллегам-менеджерам по их части, со мной считались, благодарили, но ни в какое изменение моего положения это не выливалось, а ведь я бы мог… я мог…

Нда… похоже моё чувство недовольства своим местом в жизни было не такое уж и глубоко запрятанное.

В общем, этот разговор, что-то изменил во мне, я стал стыдиться своей профессии. Мантра «у других и такой работы нет» и «многие бы позавидовали» работала всё хуже. В душе поселилось какое-то радостное ожидание. Как же! Ведь все они считают, что я могу!
Но там же поселилось и чувство горечи.

Могу. А что я могу? Что, чёрт подери, я ещё могу, кроме как «зис проджект вилл би деливеред он тайм энд он баджет эз риквестед бай зе кастомер»?
Нет, если бы мне дали шанс. Какой-нибудь, к примеру, про…

- Пашка, ты чо-то, как зомби, сёдня! Не выспался что ли? Телефон твой звонит, а ты не слышишь.
- А? Что? Ага! Алё?

Низкий грудной голос с бархатистыми нотками в трубке мгновенно вызвал в памяти недавний волшебный образ.

- Павел, здравствуйте, это Анна, ну мы тут заканчиваем, можем через пятнадцать минут уже встретиться на том же месте. Вы как, не передумали?
- Нет-нет, - хрипло ответил я. – Я выдвигаюсь.
- Hey, Pavel, where you going? – встрепенулись Джо с Фредом. – We just got here!
- Sorry, gentlemen, there is some urgent matter I have to attend to. Have fun and don’t drink too much! I’ll see you all tomorrow.

И я поспешно покинул их, не давая полемике развернуться.


* * *
Уже в такси я был охвачен сожалением, но прибыв на место, сник совсем. Анна переоделась в платье с блёстками и туфли на каблуках, а дурацкий Асыл выглядел, как Джеймс Бонд в тёмном пиджаке на литых плечах. Я же прибыл лишь с багажом двухчасового самоуничижения и запахом пива.

- Алло, - казахский Бонд поднял трубку и скривился. – А завтра утром я могу их выслать? Хорошо, ладно, я понял, дайте мне час.
- Мне придётся задержаться, - он с сожалением посмотрел на Анну. – Заказчик просит срочно выслать портфолио.
- Как жаль…- разочарованно протянула Анна.
- Ну, ничего, - моментально воспрял духом я. – Мы пока найдём нормальный караоке, а ты подъезжай прямо туда!

Ответом был долгий тяжёлый взгляд Асыла, ему не понравился мой радостный тон.

- Ладно, Ань, тогда оставь мне свой телефон, я позвоню, скажете, куда ехать.

* * *
Мысль о том, что у моего соперника не было номера телефона Анны так воодушевила меня, что в такси я болтал без умолку. Шутил и наслаждался её звонким смехом.
Они не вместе!» - стучала мысль под электронный бит в моей голове. «Они не вместе! Туц-туц-туц!».

Я не сомневался, впрочем, что эта горилла жаждет заполучить девушку, которая был предназначена мне судьбой.

(Без особых колебаний я уже наделил Асыла всеми плохими качествами в мире, а себе казался бесстрашным рыцарем, спасающим принцессу от дракона).

Чарльз Буковски однажды сказал: «Обычно я плох, но, когда я хорош, я хорош дьявольски». Это было про меня в тот вечер. Ну, в смысле, вторая часть.
«Золотой голос» оказался именно таким караоке, как мне нравится. Там собиралась поющая элита N-ска. Атмосфера была приличной, а люди ценили хороший слух и голос, хлопали, и изо всех сил старались перепеть друг друга.
Учитывая, что одним из бессмысленных хобби, на которые я убил несколько лет в расцвете молодости, было пение в группах, не было более удачного шанса, чтобы впечатлить избранницу.
Стратегия подавления провинциальных конкурентов была отработана до автоматизма: я начал с “Angie” от The Rolling Stones.
В караоке могли быть люди, умеющие петь лучше меня, но точно не могло быть людей, которые смогли бы переплюнуть моё английское произношение.

Расчёт был верен. Выступление вызвало град рукоплесканий. Столики оживились и активно зашуршали страницами книг со списком песен. Вызов нового конкурента был принят.
За пятнадцать минут мы услышали французский романс от сестёр-близняшек, пару дискотечных хитов и одну сносную «водку на столе» от тучного мужчины в узких джинсах.

Я эксплуатировал ситуацию вовсю, смешил, забалтывал и два раза пригласил свою спутницу на медленный танец.

- У меня такое чувство, как будто знаю тебя всю жизнь, - сказала мне Аня, после очередного танца, и я понял, что настало время пить на брудершафт.

Легкое касание губ переросло в полноформатный поцелуй, который прервала только девушка, принесшая мне микрофон. Подошла моя очередь петь. Ситуация, как по мне, приобретала характер кульминационной, поэтому я решил, что пора применять что-то убойное.

- Я люблю тебя до слёз! – пел я, прижимая руку к сердцу.
- Каждый день, как в первый раз! – вкладывая в голос всю нежность одинокого командировочного.
- Вместо лжи красивых фраз! - я действительно здорово пел, и Аня купалась в завистливых взглядах из-за соседних столиков.
- Это облако из роз… Я-я-я люблю тебя до слёз, - вместе с последними аккордами я опустился на одно колено и поцеловал её руку.

Караоке взорвался аплодисментами и криками «Браво!». Но, словно вишенка на торте, к нам засеменил из угла невысокий кривоногий мужичок в золотых перстнях, с бутылкой самого дорогого шампанского в руках.

- Уважаемый, я - владелец этого клуба. Хотел сказать, что вы поёте очешуительно! – (судя по малиновому лицу он был изрядно пьян). – Вам в подарок вот эта бутылка шампанского от заведения и всегда бесплатный вход!

После этого он сначала довольно долго тискал меня, потом зачем-то переключился на Анну, отчего я слегка напрягся, но в итоге решил, что радушия тут было больше, чем иного умысла.

В такси до отеля мы с Аней почти не разговаривали, потому что не могли перестать целоваться, и вдруг она отпрянула и изменилась в лице.

- Господи, я совсем забыла! – она сунула руку в сумочку и достала телефон. – У меня двенадцать пропущенных от Асыла!

Она панически посмотрела на меня. Волосы её были спутаны, а помада размазана.

- Мы потом ему всё объясним! – от меня требовалось что-то сказать, и я сказал. Было ли это достаточно осмысленным…это другой вопрос. Но мозг мой уже давно перестал работать.
- Как же неудобно получилось, - простонала она и вновь упала в мои обьятья.

Лишь ненадолго разделившись на ресепшене для конспирации, мы целовались в лифте и целовались перед дверью в её номер.

Открыв дверь, она быстро повернулась ко мне.

- Паша, ты мне очень нравишься, но я так не могу. Извини, - она быстро чмокнула меня в губы. – Спокойной ночи!

Дверь передо мной захлопнулась, и я застыл, как средневековая статуя с открытым от изумления ртом.

- Что это было? – спросил я у тёмноволосого мужчины в зеркале, вернувшись к себе в номер.

Как гоночный рысак, подстреленный снайпером прямо в сердце за секунду от финиша, я отказывался верить, что всё кончено. Ноги на автомате понесли меня к мини-бару, а рука безжалостно свернула шею одной из мини-бутылок виски, этим сухим тихим хрустом вернув меня в реальность. Виски обжёг глотку, а слух обожгла хлесткая трель отельного телефона на тумбочке.

- Я передумала. «Приходи», — прошептал голос в трубке. Я ломанулся к двери, как кабан сквозь ноябрьские заросли, чуть не навернувшись об открытую дверь мини-бара.

Волосы её были распущены, а платье сменил халат.

- Я надеюсь, я не пожалею об этом, - улыбнулась она.

На протяжении пары часов у меня было такое чувство, что она не жалеет, но потом она вдруг села на кровати и закрыла лицо руками, тихо качая головой.

- Что случилось? – обеспокоился я.
- Оох, не знаю… я должна была тебе раньше сказать, - она посмотрела на меня в глазах её стояли слёзы. – Понимаешь, у меня есть парень... жених в Москве, мы собираемся пожениться через два месяца.

Вечер шоков и потрясений для меня все никак не мог закончиться.

- Мне так стыдно…но просто, когда я тебя увидела сегодня, у меня было такое странное чувство, мне даже стало страшно…
- Почему, - удивился я.
- И ты пойми, со мной никогда такого раньше не бывало. Просто… я как-то сразу поняла, что у нас с тобой всё будет, ну, что я изменю своему мужчине с тобой и, что я ничего с этим не смогу сделать... Это, наверно, плохо?
- Вопрос философский, - опять ляпнул я что-то неуместное и решил, что, просто обнять её будет самым безопасным.

Мы пролежали так несколько минут, потом я поцеловал её в шею, и моя рука скользнула ниже.

- Это неправильно, ведь я люблю его, - она повернулась ко мне, её широко распахнутые глаза смотрели вопросительно.

С детства у меня была мания. Я много читал. Читал всё подряд, от народных эпосов, до медицинских справочников. И, по правде, особой пользы эта уйма прочитанных книг мне в жизни не принесла, но тут вдруг из пыльного архива книжных цитат в моём мозгу, выпрыгнула одна, как мне показалось, весьма подходящая:

- Как говорили древние мудрецы, - сказал я. – Если съел один зубчик чеснока, можешь смело приканчивать всю головку – запах будет тот же самый.

После этого я притянул её к себе, и мы слились в долгом поцелуе.

* * *
Спускаясь в шесть утра за добавкой виски, я испытывал смешанные чувства. С одной стороны, посланная мне судьбой девушка оказалась лишь чьей-то неверной невестой, которая, к тому же, не собирается менять своих матримониальных планов из-за командировочной интрижки. С другой стороны, разве мог я обижаться на судьбу за сегодняшний вечер?

На улице я с удивлением встретил пьяного в стельку Асыла.

- Ну вы где были! Я сто раз Анне звонил! Три караоке-клуба объездил! – он патетически вскинул вверх накачанные руки.
- Сорри, чувак, - я отобразил лицом всё сожаление в мире. – Мне что-то плохо стало, и я домой поехал. А Анна должно быть спать легла.
- Вау, облом, сочувствую! – пьяно покачал головой казах. – Ладно, я её ещё вытащу куда-нибудь. Может завтра? Ты видел эту попку?

После этих слов он начал сокращать мышцы ладоней, как краб, при этом плотоядно причмокивая.

- Она ничего, - согласился я.