Возрожденный молнией

Глава 20. Dreams (Сны, мечты и кошмары)

—  Ах, вот ты где! Джон! Джон! Я нашёл! — ликующе воскликнул коп. — А ну-ка вылезай, мерзавец! Руки на машину! Быстро.

Брезент, которым мы укрыли ящики с фруктами и овощами, был мгновенно сдёрнут. Франко присел и медленно, очень медленно сполз вниз. Спрыгнул. Повернулся, широко расставив ноги и положив руки на деревянные панели, которые ограничивали кузов. Подскочивший к нему коп, быстро обыскал его, заломил руки Антонелли за спину и защёлкнул наручники. Потом обыскал меня, ловко вытащив из кармана моего пиджака револьвер, которым я так и не решился воспользоваться.

Вальяжно подошёл высокий полицейский с погонами лейтенанта. На одутловатом почти без бровей лице с несоразмерно маленьким ртом и длинным носом змеилась довольная улыбка. Фамильярно похлопал Антонелли по щеке. И внезапно размахнувшись, ударил его под дых. Равнодушно понаблюдал, как итальянец корчится от боли. А когда тот, тяжело дыша, встал, и прислонился к машине, коп с такой силой врезал ему в челюсть, что Франко перевалился через деревянные ограждения кузова и без сил сполз вниз.

—  Уберите этот мусор, — процедил сквозь зубы лейтенант.

Вытащил из кармана большой носовой платок, снял фуражку. Вытер вначале лысую с редкой рыжеватой порослью голову, потом протёр внутри фуражку, вновь нахлобучил по самые уши. И лишь потом объявил:

—  Вы все арестованы, как сообщники. Всё понятно?

—  Я хочу сделать заявление, — быстро сказал я. — Эта девушка — Элизабет Шепард. Её похитила шайка преступников во главе с Карло Моретти. Мы с Франко Антонелли освободили её. Вы должны отвезти её домой, к её дяде Джозефу Шепарду.

—  Вот как? — лейтенант осклабился, постучал дубинкой о ладонь. — Серьёзно? И чего только не придумают эти мерзавцы, чтобы вывернуться. Вот мы сейчас отвезём вас в участок и там поговорим об этом.

Я бросил взгляд на Лиз, надеясь, что девушка подтвердит мои слова. Но она молчала с совершенно бесстрастным лицом, будто находилась вовсе не здесь, а где-то совсем далеко.

Нас отвели к чёрному фургону с большим белым щитом и надписью «Департамент полиции Бронкса» на двери. Я помог Лиз взобраться по ступенькам внутрь.

Когда я залез, Антонелли, уже сидевший там, поднял опухшее и окровавленное лицо. Сквозь глаза-щелочки бросил какой-то на удивление безучастный взгляд, словно смирился со своей судьбой. И это разозлило меня. Захотелось схватить парня за плечи, встряхнуть. Нельзя сдаваться! Плюхнулся на жёсткие деревянные доски напротив. Досада и ярость душили меня, заставляли колотиться сердце.

Вся эта афера, затеянная нами, была обречена на провал с самого начала, и я понимал это уже тогда, но надеялся на чудо. На какой-то русский авось, что прорвёмся, что Бог или какие-то высшие силы, что помогали раньше, не оставят нас. Но всё тщетно. Кто настучал на нас — продавец с автозаправки, или в автомастерской. Или просто кто-то из прохожих, обратил внимание на подозрительных людей. Проклятые американцы, доносительство у них в крови.

Я не знал, куда мы едем — в бортах фургона не было окон, даже зарешеченных, абсолютно глухие голые металлические переборки. Тусклый свет, проникавший лишь через перегородку, отделявшую нас от кабины, мутно-белыми пятнами падал на заплёванный металлический пол, заляпанный подозрительными пятнами. По бокам от нас, как каменные истуканы, застыли конвоиры в чёрной форме. Фургон покачивался на ухабах, елозил из стороны в сторону, будто лодка на волнах. Мерно гудевший мотор изредка взвизгивал и вновь начинал нудеть на одной и той же противной ноте.

Наконец, мы остановились. В открытую дверь хлынул ярко-белый свет и воздух, пропитанный запахом водорослей, и речной воды. У меня сердце замерло, когда я выпрыгнул из машины. Мы вновь оказались на пирсе, но теперь там покачивалась большой бело-синий катер с выступающей из палубы застеклённой рубкой. На носу белой краской было выведено —  «Police New York City”. Волосы шевельнулись у меня на затылке и противно взмокли ладони — я понял, куда нас собрались везти. Беспомощно оглянулся по сторонам, как загнанный зверь, но откуда ждать подмоги теперь? Антонелли в наручниках, Лиз безучастна, покорилась судьбе, смирилась. Как мне сбежать? Как?

Конвоиры согнали нас на палубу. Один из них грубо толкнул меня в спину к деревянной скамейке, о которую я едва не споткнулся. Но, сделав короткий шажок по качающейся из стороны в сторону тверди, я опустился на жёсткое сидение. Рядом со мной примостилась Лиз. А Франко усадили напротив. И тут же конвоиры зажали его с боков, будто опасались, что даже в наручниках он попытается сбежать.

Громко и резко застучал мотор, перешёл в рёв дикого зверя. И, сделав крутой разворот, катер помчался, подскакивая на волнах. Ледяная волна обрушивалась на палубу, обдавая мириадами ледяных брызг.

Рыхлой зелёной стеной, едва тронутой золотистым пожаром осени, вырос перед нами остров Хаклберри. Катер остановился у причала, где уже качалось несколько моторных лодок. А на берегу вверх дном лежала изувеченная выстрелами «Принцесса Лилит».

Я передёрнулся — навстречу вышел сам Карло Моретти. Но теперь на лице босса мафии светилась только брезгливость и высокомерие. Остановился чуть поодаль, сложив руки на груди, наблюдая, как копы, а теперь я понял, что это были переодетые бандиты — выталкивают нас на дощатый причал.

—  Ну, что, Стэнли, — проронил он таким ледяным голосом, что, казалось, он сможет им заморозить всё вокруг на километр. — Я тебя предупреждал.

Перевёл взгляд на избитого Франко, подошёл ближе и похлопал его по щеке, снисходительно, почти по-дружески. Но итальянец дёрнулся в сторону и на лице появилась гримаса отвращения.

—  Отведите их! — приказал Моретти.