X470

X470

ПРОЛОГ

Меня ведут по светлому коридору. Где-то вдалеке виднеется черная пустота. Каждый шаг, шаг за шагом, уводят меня куда-то вглубь. 

В бесконечность… В бесконечность…

Я не помню, как попал сюда. Яркое свечение заставляло меня щуриться, вплоть до резкой мышечной боли. 

Слишком ярко… Слишком ярко…

Тело выло от боли и пустоты, но пустоты внутренней. Возникает смутная картина: тебе больно, но ты ничего не чувствуешь, не ощущаешь. Живой труп — звучит дико.

Белая комната… Белая комната…

Я не видел, я не понимал. Или не хотел понимать. Там было четыре человека — все в белом. И я — в белом. Все одиноки. И я — одинок.

У них не было имен. Только пустые цифры. Множество пустых цифр. Ни букв, ни знаков — полное рассеивание человеческих настроений.

— Седьмой! Седьмой! Верхняя площадка! Верхняя площадка! — (голос из ниоткуда).

Повеяло холодом, кожу будто бы распирало, глаза слезились, а дышать становилось все тяжелее.

— Номер четыре! — Где-то я это уже видел. Или помнил? Или просто виденье? — Господи! — У этого парня множество цифр по всему телу!

— Эй! Эй! — окликнул я мимо проходящего. — Ты не помнишь меня?

— Я лишь труп. Хотя тебе виднее, — проворчал в ответ четвертый номер.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

РОВНО В ЧЕТЫРЕ

Мне совсем поплохело — до блевоты. Глаза раскрылась, но нос все так же был забит. Бесконечные басовые биты долбили мои и так уже переношенные перепонки.

«Я спал, — подумал я. — Неужели это действительно действует?»

Встать я не мог — не слушались ноги, руки, и кисти конкретно подергивались. Башка буквально звенела от боли и звуков, отражающихся от комнатных стен.

— Черт! Неужели все настолько плохо! Говорил же! Говорил! Не надо!

Звуки внезапно пропали. Вместо этого ощутилось неродное чувство похуизма и вседозволенности. Даже не знаю, как это объяснить. Представьте, что вы лужа, воссоединившаяся с бензином! Вас постоянно глушат прожженной резиной и топчут пронюхавшими ботинками. Но вы по-прежнему на своем месте, и любая чертовщина вам близка и бесполезна, потому что вы — лужа! Сраная, погрязшая лужа, которая скоро замерзнет или испарится в кусках дырявого асфальта. Вот это настоящий похуизм, несмотря на то, что вы живой организм, молекула, атом, частица, элемент или еще какая-нибудь научная дребедень! Дерьмо живет своей жизнью, а жизнь сочится отовсюду.

Данная мысль заставила меня встать с провонявшего мочой кресла и резко двинуться в сторону водяных струй проржавевшего душевого крана. Дело в том, что в таком состоянии ты мог пробыть не дольше недели. Не было никаких гарантий, что хотя бы за день ты не обделаешься и не захлебнешься собственной блевотиной, находясь в неконтролируемом трансе с наушниками в ушах и плеером в руке.

Невероятно! Совсем недавно наркотики перевоплотились в цифровые программы, со своим языком и кодами. И главное — это можно было сделать самому, скачать в общедоступной сети или же просто купить на одном из ближайших радиорынков, которых стало еще больше, чем было.

Внешняя среда осталась та же — непригодная и дикая. Но опыт прожитых лет и врожденные привычки заставляли привыкать к подобного рода условиям. Не менялось ничего! Те же потрепанные болванки, «перепаянные» приставки, краденные телефоны и просроченные продукты. Все это дополняло внешнее окружение ностальгией по былым временам и абсурдностью бытия.

Зазвонил телефон, вернее внутренняя компьютерная связь. По привычке стал называть ее телефоном, хотя смысл оно носило несколько другой. Нет, ты не видел своего собеседника, но ты ощущал его присутствие — будто бы он находился рядом с тобой и дышал тебе в уши. Ты ощущал его интонацию, его запах и много еще чего. К этому быстро привыкаешь, но никак не можешь осознать.

— Ну че ты не отвечаешь? Я уже несколько раз набирал! У меня «телефон» уже перегрелся от постоянных наборов (перекодировок).

— Я просто был в душе… И…

— Тебя совсем переклинило на этом дерьме? Черт! Брат, так нельзя! Это же смертельная штука!

— Я знаю, знаю! Но поверь, это того стоило.

— Ладно, речь не об этом. В общем, я тут покумекал и нарыл кое-что интересное. Не то чтобы сверхинтересное… Но думаю, тебе стоит взглянуть на это вживую! Ты понял?

— Ладно, ладно! Что там у тебя?

— История долгая. Короче, приходи ко мне в четыре. Ты понял? В четыре! Не в шесть, не в восемь вечера, а в четыре!

— Я понял! — и, крикнув, бросил «трубку».

Мой давний друг всегда был несколько сдвинут на всяческих программных идеях и прочей ерунде. За это я его и ценил — за одержимость. За одержимость тем, что еще не было придумано. Хотя это и не приносило никому ни единой пользы. Впрочем, главное не результат, а смысл. Усевшись за родное просиженное кресло, я снова надел на свою голову наушники и пытался раствориться в окружающем меня пустынном пространстве.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ