Зимнее дитя

Зимнее дитя

Я стоял у окна и вглядывался в темные глазницы дома напротив. Что скрывалось за ними? Кто прятался в них? Густой снегопад, шедший уже третий кряду день, закрывал большую часть двора и противоположного здания; то, что стояло дальше — превратилось в полуразличимые тени.

Вечер только начался, но зимняя тьма уже охватила округу. Где-то горели окна, в них теплилось что-то живое, пульсирующее, похожее, наверное, на счастье.

Я перевел взгляд на окно прямо напротив. В тусклом свете отчетливо просматривались худые фигурки двух девочек-подростков с длинными темными волосами. Они одинаково обнимали плюшевых зверей, одинаково наклоняли головы и одинаково равнодушно взирали на двор сквозь спутанные волосы. Я старался не смотреть на них, но взгляд неволей возвращался к их окну. Вестницы надвигающегося безумия. Эти демоны питались человеческим чувством вины, мощным и рвущем на части душу. Пока они смотрели на двор — у человека еще был шанс не утонуть в бездне собственных переживаний и мыслей. Хоть и ничтожный, но все-таки шанс обрести какую-то надежду на свое будущее. Но если они поворачивались к тебе лицом, то избежать мучительной смерти не получалось.

Эти демоны селились в квартирах обычных людей, которые их не замечали, и паразитировали на них, угнетая своим присутствием. Человек не видел их, но сильней ощущал груз содеянного, который рос, как нарыв, креп и прорывал густой кровью и слезами, утоляющими голод нечисти.

Мне показалось, что я встретился с ними глазами, что было лишь моим воображением. Они не смотрели в глаза, они были слепы, но неприятное ощущение их присутствия заставило меня отвернуться. Я не завидовал тому парню, что призвал их, однако поражался его стойкостью, всю неделю, пока я жил в своей квартире, демоны неизменно стояли у окна и смотрели невидящими глазами на двор. Невольно я умолял их жертву продержаться до тех пор, пока я не уйду, все-таки на моей душе были такие грехи, вина за которые не утихала годами.

Под окнами моего дома изредка проходили люди. Я лениво провожал их глазами, время от времени подмечая нечисть, выглядывающую из разных углов. По тропинке меж сугробов торопливо пробежал мальчик, он прижимал к груди пакет из местного магазина и неуклюже поскальзывался и застревал в сугробах. Кажется, его звали Колей, он дружил с таким же мальчишкой , живущем со мной по соседству.

Мои соседи — обычная семья, состоящая из матери, пропадающей днями на работе, ее детей : дочери лет тринадцати-четырнадцати и сына восьмилетки, а так же бабушки, постоянно гуляющей по соседям в поисках сплетен. Стоило мне въехать, как она стала наведываться ко мне по несколько раз на дню, а после чуть ли не силой тащила меня к себе в гости, где поила странными травяными настойками и рассказывала истории, которым было не меньше полувека.

С другой стороны, она и ее семья скрашивали время моего ожидания.

Я пришел в этот спальный район, потому что почувствовал нестабильность. Что-то темное и сильное росло в этих домах, вибрируя и призывая на помощь. Вся местная нечисть будто затаилась, демоны прятались в тиши снегопада, глубже зарывались в тени и не показывались на глаза. Только Демоны Вины стояли перед окном в тускло освещенной комнате и ждали.

Под окном пробежала моя соседка-старушка, фонарь осветил ее сморщенное лицо, оно казалось обеспокоенным. Некоторое время никто не проходил, проехала машина и молодая девушка быстрым шагом протащила небольшого пса через сугробы.

Наконец, я увидел.

Под тишью снегопада волочил ноги дряхлеющий дед. Лицо его в свете фонаря и окон казалось высохшим и нечеловеческим. Как будто тряпичная кукла, покрытая складками, шла неуверенным шагом, потеряв нити своего кукловода. Глаза у старика налились тьмой, а тень походила на огромную неряшливую кучу тряпья, демон стремительно терял силы и больше не мог себя контролировать.

Я быстро оделся и выбежал на улицу. Старик скрылся, но оставил за собой глубокий след — четыре борозды от тяжелых хвостов, которые он с трудом тянул за собой.

Я закурил и пошел по следам. Внутри росло напряжение. Такой Зверь предпочитал умирать в тихом темном месте, а когда испускал дух — превращался в сгусток энергии, способный превратить в руины весь этот район.

Этот Зверь был сильным и опасным, но он и подобные ему уже множество лет не нападали на людей, предпочитая прятаться среди нас и вести тихое существование. Смерть одного из них — несомненно, событие, но не такого масштаба, чтобы Чистильщики вроде меня ощущали их сквозь весь город.

Я докурил сигарету и тут же принялся за новую, руки замерзли, но перчаток не было. Я сунул кисти в карманы, идя по бороздам в снегу, оставленными стариком. Обычно они выбирались умирать за город. Привыкнув к новым реалиям жизни, они относительно неплохо смогли приспособиться к ним, договорившись с Чистильщиками о том, что им делать дозволено, а что нет. Умирать в центре спального района им было запрещено. Должно было случиться что-то непредвиденное и глобальное, что привело Зверя к нарушению договора. Я перебирал в голове варианты, и каждый последующий мне нравился меньше предыдущего.

Старик дотащил свои хвосты до детской площадки, покрытой толстой шапкой снега. Его черное массивное тело лежало под горками и слабо, с хрипом, дышало. Я выбросил окурок и поежился от снега, залетевшего за шиворот. Снегопад , казалось, стал гуще, он покрыл округу густой тишиной, в которой изредка проскальзывали машины и голоса людей.

Я подошел ближе. Черные глаза Зверя смотрели на меня, он слабо шевельнул одним их хвостов и замер.

— Что случилось? Ты не похож на того, кто спешит умирать. Однако сейчас вся дорога в твоей крови и магии. Кто же тебя до такого довел?

Зверь ничего не ответил. Он отвернул голову и уставился на крыши домов, тесно прижавшихся друг к другу. Морда Зверя постепенно белела, не прикрытая детской горкой. Было грустно смотреть на то, как умирает такое большое красивое существо, но времени на раздумья не было. В течение нескольких секунд после его смерти мне придется поглотить и распределить его магию, чтобы предотвратить взрыв.

Из-под брюха Зверя текла кровь вперемешку с магической силой, что-то или кто-то ранил его, и я даже не мог предположить, случайно это было или намеренно. Лишь бы это было случайно, так как для того, чтобы намеренно ранить столь сильное создание, необходимо было обладать немыслимой мощью. Не хотелось бы мне оставаться здесь слишком долго и бороться с такой тварью.

Зверь выдохнул и расслабленно замер, глаза его побелели, а хвосты начали каменеть и трескаться. Между щелей загорался свет высвобождаемой магии. Я вытащил из карманов замерзшие руки и сунул их в пасть окаменевшего существа. Внутри него все рассыпалось сухой крошкой и неприятно облепляло руки, чем глубже я лез, тем горячее становилось. Наконец я нащупал источник, маленький, жгучий и искрящийся, обжигающий кожу. Он рос каждую секунду, разливаясь теплом и жаром. Вырвав из пасти мертвеца яркий пульсирующий шар, на мгновение я задумался, а не бросить ли его куда-нибудь во дворы? Пусть разок рванет, встряхнет эту снежную тишь, вытащит всех тварей наружу, ведь столько магии вряд ли кого оставит равнодушным. Но это желание быстро прошло, я сжал шар и проглотил.

Внутри все разрывалось от боли, легкие плавились, тело горело и светилось. Затем все резко прекратилось, будто бы ничего и не было. Особенность у Чистильщиков такая — пожирать магию и усваивать ее. Мы уничтожали следы существования демонов в нашем мире, боролись с теми существами, что отказывались жить по новым правилам, но так же уничтожали и себе подобных, дорвавшихся до силы и возомнивших себя повелителями и вершителями.

Дрожащими руками я дотронулся до потрескавшегося тела, и то рассыпалось каменной пылью. О Звере теперь говорили только следы и кровь, которая уже привлекла мелких демонов. Кошачьи фигуры показывались время от времени в тенях и сверкали глазами, полными голода. Я не стал ничего убирать, мелкая нечисть все сделает за меня.

Вместо этого я пошел обратно по следам, ускоряя шаг, соревнуясь со снегом, стирающим все отметины. Зверя кто-то смертельно ранил, и мне следовало найти того, кто это сделал.

За те несколько минут, что я стоял подле умирающего демона, снег успел припорошить борозды от его хвостов и ног. Кто-то проходил поверх следов старика, и все следы перепутались. Если бы не капли крови, то, скорей всего, я бы потерялся.

Петляя меж деревьев, заборчиков, машин и всякого хлама, я дошел до высотки, покрытой тусклыми глазницами, в которых ютились люди. В какой-то из этих квартир жил Зверь. Я видел подъезд, куда тянулись следы, но внутрь не пошел, чтобы не перебивать собой его запах, который еще наверняка ощущала вся нечисть.

Где был Зверь, там обязательно должна была быть Червина — паразит, присасывающийся почему-то только к женщинам и ухаживающий в новом теле за Зверем. Какая-то древняя магическая связь была между этими демонами, но, к сожалению, вряд ли кто из людей мог о ней рассказать, а из нечисти вряд ли кто захотел бы.

Вообще все эти занятия Чистильщика отнимали слишком много сил, почти ничего не отдавая взамен. Мы были вынуждены следить за порядком только лишь из-за чувства долга, понимая, что нечисть живет у тебя по соседству и убежать от нее не получится. Отговорки типа «Со мной или моими близкими такого не произойдет» на нас не работали. Мы ощущали присутствие нечисти постоянно, а она видела нас, и при этом боролась с желанием сожрать наши тела и души. Магические способности Чистильщиков для них лакомый кусочек, но по негласному договору мы друг друга не трогали, пока одна из сторон не переступит черту.

Поэтому я стоял, присыпаемый снегом, и следил за подъездом, стараясь хоть что-то увидеть или почувствовать. Но ничего не выходило, и от этого внутри все холодело. Ведь следов не оставляли только люди.

Я выкурил всю пачку и, кажется покрылся ледяной коркой, вытаптывая круги возле нужного мне дома. До самого утра не было ничего подозрительного. Кое-как я вернулся к себе и завалился на диван, отметив, что длинноволосые близняшки все еще стоят в окне напротив, неподвижные как статуи.

Разбудил меня настойчивый звонок в дверь. Стоило мне открыть, как на меня тут же налетел поток слов и возгласов, меня ощупывали со всех сторон и тянули в соседскую квартиру. Лизавета Ивановна, моя старушка-соседка, что-то наделала с краном на кухне и заставила меня вертеть, крутить, чинить, при этом бегая вокруг с тряпками и постоянно что-то восклицая. Голова у меня была чугунная, монотонное действие успокаивало пульсирующую боль в висках, но вот громкая старушка сильно нервировала.

— Ой, как хорошо, что вы дома оказались, я уж и не знала, что делать! Светочка еще не вернулась, а Егорка маленький, чтобы как-то помочь.

Я, мокрый и уставший, сидел за столом в тесной кухне напротив Егорки, который не сводил с меня глаз. Кажется, ему не нравилось, что я присутствовал здесь, он с подозрением следил за каждым моим движением и хмурился, стоило мне что-то сказать. Это был крохотный мальчишка с прилизанными темными волосами и огромными серыми глазами, было непонятно, как в таком маленьком существе вмещалось столько злобы ко мне. Еще ни разу с нашей первой встречи он мне не улыбнулся.

— Я пирогов напекла, сейчас чайник только вскипит…

Лизавета Ивановна вытерла остатки воды с пола, быстро вынесла ведро и уже возилась с едой и чашками.

— Да не обязательно меня чаем поить, я бы лучше домой вернулся и поспал еще.

— Ох! Я вас разбудила, да? Неправильно как! Я вас пока не накормлю, тем более не отпущу!

Егорка буровил меня колючим взглядом, а его бабушка крутилась вокруг как заведенная. Было неприятно сидеть здесь и чувствовать себя каким-то зверенышем. Я вообще не очень любил находиться среди людей, а такое противоположное отношение только раздражало.

— Ба, я сегодня к Лене в гости. Приду вечером! — в коридоре громыхнула брошенная сумка и хлопнула дверь. Светочка, судя по всему, сама решала, что и как будет делать.

За окном начинало темнеть, зима скупилась на дневной свет. Лизавета Ивановна разлила чай и поставила на стол тарелку с пирогами, после уселась рядом с Егоркой, который недобро покосился сначала на меня, потом на нее.

— Кушайте, кушайте! Все свое, — лицо у старушки было добродушное и морщинистое, волосы она затягивала в пучок и походила на высохшую луковицу.

Пироги были вкусными, но неловкость от этого не уходила. Я как можно быстрей совал в себя еду, почти не прожевывая, лишь бы поскорей уйти.

— Снегопад-то все идет и идет, какой день подряд уже, — Лизавета Ивановна смотрела в окно, где падал с неба годовой запас снега. — Я вчера вечером кое-как домой добралась, столько навалило! Еще и Егорка, паскудник такой, убежал, искать пришлось.

— Убежал? — говорить с набитым ртом было не лучшей идеей, я закашлялся. Мальчишка напротив недобро зыркнул на меня, словно хотел поколотить за вопрос.

Лизавета Ивановна будто только и ждала этого, она тут же принялась рассказывать, как внук ее без разрешения ушел из магазина, пока она набирала продукты. Она рассказывала, охала и попеременно то колотила, то гладила Егорку, который насупился еще больше.

— Скажи спасибо, что матери ничего не рассказала, а то бы еще и от нее получил бы!

Мне не хотелось выслушивать эти их разбирательства, я быстро доел и чуть ли не выбежал из квартиры. Голова гудела, хотелось броситься на диван и проспать до лета или хотя бы до утра, но надо было идти к дому Зверя и караулить.

За весь остаток дня я не заметил ничего необычного, весь следующий день и затем последующий ничего не принесли. То ли Червина приходила редко, то ли она опасалась.

Через несколько дней я краем уха услышал, как две женщины обсуждали старика из подъезда, из его квартиры чем-то несло и женщины боялись, что он там помер.

Дождавшись, пока никого не будет, я быстро поднялся до той самой квартиры. Найти ее было легко, из нее правда воняло. Дверь была открыта, уходя умирать, старик и не подумал о том, чтобы запереть ее.

Внутри было темно и затхло. Коридор был заставлен стульями, сквозь них пришлось продираться, но вид у этого всего был человеческий. Комната же не походила на то, где мог жить человек. Мебели в ней не было совсем, стены были обшарпаны, с них свисали куски старых обоев, местами проходили следы от когтей. На полу валялись тряпки, из которых в углу было устроено целое гнездо. В нем Зверь и спал, даже представить себе не могу — в человеческом облике или настоящем.

Среди тряпок попадались обглоданные кости, у одной из стен разлагался труп какого-то мелкого животного, от которого и несло на всю квартиру. Судя по всему, Червина еще не появлялась. Можно было остаться и дождаться ее здесь, но воняло невыносимо, поэтому я предпочел подняться на пролет выше и караулить оттуда.

В течение нескольких часов никого не было. Нестерпимо хотелось курить. Я достал сигарету и тут же меня криком выгнали из подъезда, будто ищейки, реагирующие на малейший сигаретный запах. Чтобы не стоять у самых дверей, я отошел за угол дома. Там уже стояли и курили какие-то девушки, в темноте и снежной пелене было трудно разобрать их лица.

Одна из них, чуть более крупная и полноватая, громко рассказывала про свои похождения с каким-то парнем, не скупясь на маты. Да уж, слушать ее было мало приятного, однако вторая словно завороженная — только и делала, что поддакивала. В какой-то момент я понял, что это была соседская Светочка. Разговаривать с ней не хотелось, и я постарался незаметно уйти. Однако та сразу же обратила на меня внимание и притихла.

— Черт!

Она выбросила сигарету и принялась поправлять волосы. Она несколько раз посмотрела на меня, недовольно цокнула и заговорила первой.

— Бабушке не рассказывайте, что я курила, она ж меня убьет.

— Ладно, не буду.

Она не поверила. Смотрела, не отрываясь, оценивала. Подошла ближе, попав под свет фонаря, следом вышла и ее подружка. Света была полной, но весьма красивой, не по годам развитой. Рядом с ней мне все время было не по себе, мне казалось, что она вот-вот что-нибудь скажет такое, что слышать совсем не хотелось.

— Точно не расскажете?

— Угу, — буркнул я, закуривая новую сигарету, так как поспешил выкинуть старую. Девочка тут же протянула руку, вызывающе смотря мне в глаза. Я протянул ей пачку, откуда она вытащила несколько штук и быстро сунула их в карман.

— А вы чего за угол зашли? Специально подслушивали?

— Да нет, просто подальше от…дорожки.

Света как-то непонятно посмотрела на меня, потом переглянулась с подружкой. Подружка ее на меня почти не смотрела, только и делала, что с каким-то нечеловечьим обожанием разглядывала Светочку, которой, видимо, такое внимание нравилось. Следовало ли предупредить ее?..

— Если бабушка узнает, я ей скажу, что вы за мной следите. Лена подтвердит.

Лена кивнула, равнодушно скользнув по мне глазами. От ее взгляда внутри все сжалось, нечисть порой плевать хотела на все правила и всех Чистильщиков, живя по каким-то только своим внутренним законам.

— Вы же из этого подъезда вышли, да? У кого были? — Светочка показывала на подъезд Зверя, и мне только оставалось ругать про себя ее внимательность.

— У знакомого.

— Тут дед живет, который кошек ест. Или кроликов.

— Чего?

— Вон окно видите? — она показала на темный провал на третьем этаже. Квартира Зверя. — Мы как-то с Егором видели, как старик кусал за шею маленького зверька и отрывал куски. Было мерзко. Мы бабушке рассказали, так она вроде даже разбираться с ним ходила, потом у него постоянно шторы висели. Сейчас и не видно ничего, может, он сейчас еще кого жрет?

Глаза у нее горели, все волосы были покрыты падающим снегом. Красивая, но безмозглая.

— М-м, понятно.

— Не верите? Может, зайдете к нему? Я с вами схожу.

— Потом как-нибудь, сейчас домой хочу.

Я выкинул окурок и посмотрел на девушек. Сказать? Молчаливая Лена не выказывала никаких эмоций, пустая и равнодушная. Света достала из кармана сигарету и демонстративно подожгла ее, смотря мне в глаза. У меня уже была проблема, требующая решения, навесок из других мне был не нужен. Разберется сама.

Боль в голове приутихла, снег бодрил и приводил в чувство, пока я медленно брел домой. Я понятия не имел, что делать. Если Червина не появится, то как мне выслеживать убийцу? Почему вообще только я среагировал на этот район, почему в округе больше нет ни одного Чистильщика?

В дверях подъезда я столкнулся с другом Егорки - Колей и его, судя по всему, матерью. Оба черноглазые, черноволосые, с одинаковыми лицами и белой кожей.

— Извините!

Я кивнул Коле, но тот словно и не заметил меня, крепко сжимал руку матери и сосредоточенно смотрел перед собой. Дети кругом были один страннее другого.

Лизавета Ивановна стояла у себя на пороге и отчитывала Егора. Тот, видимо, без разрешения позвал в гости Колю, за что оба наверняка получат от матерей.

Спал я плохо, мне все мерещились тяжелые хвосты и челюсти, рвущие на части кролика. Проснулся я около десяти утра, снегопад снаружи словно и не прекращался. Было пугающе тихо, словно весь район опустел, оставив меня один на один со своими проблемами.

Однако именно в этот день мне наконец повезло. Когда я подходил к дому Зверя, шторы на его окнах были открыты, внутри кто-то был. Я быстро поднялся наверх и аккуратно открыл дверь. Червина не заперлась, почему-то вся нечисть запирала двери кое-как и лишь изредка.

Тусклый дневной свет пробивался в холодную, проветренную комнату. У стен стояли мешки, груженные костям, трупами животных и тряпьем. Гнездо было убрано. Спиной ко мне стояла старушка с головой-луковицей и смотрела во двор. Слишком близко. Будто специально. Она будто специально ждала меня тут, будто специально жила рядом со мной, хотя это был всего лишь совпадением. Они не умели планировать все настолько детально. По крайне мере, я надеюсь на то, что нечисть не умела это делать.

— Значит, вы все-таки Чистильщик, — Лизавета Ивановна повернулась ко мне и добродушно улыбнулась. Внутри у меня все похолодело, насколько натурально они научились притворятся? Я не сумел отличить ее от человека, встречаясь несколько раз на дню.

— Как есть. А вы — Червина?

— Слежу…следила за Ним. Он умер.

Я кивнул. Глаза у старушки блеснули то ли от слез, то ли от света, нервы у меня, казалось, до боли натянулись. Это же был труп. Ходячий, черт возьми, труп, управляемый паразитом.

— Его убили?

Она кивнула. Добродушие и доброжелательность оставались при ней, но все мои чувства вопили об опасности. Она была чертовски зла.

— Человек или?..

Кажется, я скрестил пальцы, умоляя ее сказать, что убийцей был кто-то из них. Совсем не хотелось бороться с озлобленной нечистью, желающей отомстить.

— Человек.

— Кто?

Она покачала головой. Она не знала.

— Позволь мне разобраться, — попросил я. Лучше я найду этого человека и разберусь с ним. Если это был кто-то с только что пробудившейся силой, то можно еще было как-то избежать конфликта с нечистью. Иногда демоны бывали на удивление понимающими.

— Я сначала думала, что это вы. Вы шли за Ним по пятам, пока Он не умер. И поглотили Его силу.

— Ты…вы видели? Кто еще видел?

— Все смотрели. Все скорбели. Мы хотели убить вас, когда вы вернулись к Его дому. Но вы не поднялись. Вы ждали меня. Несколько дней ждали. Вы почитаете наши связи. Вы не убивали.

Она изъяснялась короткими фразами, что говорило о ее волнении. Я старался не дышать и отвечал как можно спокойней, чтобы не спровоцировать ее.

— Кто-нибудь из вас видел того человека?

— Никто не видел. Человек очень тих. Или очень мал.

Я кивнул и осторожно вышел из комнаты. Внутри все звенело и колотилось, нервы едва не рвались на части. Я не оглядываясь протиснулся через коридор, стараясь не обращать внимание на черные пульсирующие нити, вышедшие из тела старушки. Они покрывали все поверхности и ритмично подергивались. Стоило случайно задеть нить, как она ощетинивалась иголками и лишь некоторое время спустя принимала прежний вид.

Я вышел из подъезда и облегченно выдохнул, с меня будто упало несколько тонн тяжести. Я обернулся. Наверху можно было разглядеть спину, разодранную пульсирующими нитями, казалось, комната уже кишела ими. Наверное, в кошмарах еще долго будет видеться перекошенное старческое лицо, из всех отверстий которого наружу рвалась злая на людей нечисть.

Краем глаза я заметил движение — справа кто-то резко побежал. Рефлекторно я бросился следом, но поскользнулся и упал. Когда поднялся, то никого уже не было. Я оббежал несколько домов, попытался разглядеть следы, но все тщетно. Люди шарахались от меня, наверное, выглядел я не очень. Убегающий был очень мал ростом, и это удручало, совсем не хотелось разбираться с ребенком.

Еще некоторое время я побродил по округе, обдумывая варианты. Судя по росту, убегал младшеклассник. Было бы глупо предполагать, что он оказался случайно рядом с домом Зверя и что случайно бросился наутек, завидев меня. Или же, может, он тоже видел Червину, тогда б на его месте я бы тоже убежал.

Наверное, придется покрутиться возле школы и попытать удачу, возможно, мне удастся что-то почувствовать среди толпы шумных детей. Если убийца Зверя и в самом деле ребенок, то он должен быть крайне нестабильным, сила в таком возрасте способна свести с ума. Сам я получил свои способности к поглощению и управлению магией в пятнадцать, когда меня пыталась загрызть многоглазая собака. Было страшно, но у меня был человек, который смог меня поддержать и направить, иначе бы я мог натворить многое, о чем потом бы жалел. Я не против стать чем-то вроде наставника для этого дитя, но не было бы поздно…

Когда я подходил к двери своей квартиры, то увидел на пороге у соседей Егорку и Колю. Мальчики о чем-то шептались. Вид у Коли был нездоровый, да и сам он был какой-то слишком худой и затертый. Завидев меня, Егор что-то проговорил в ухо другу, который робко кивнул и, тихо со мной поздоровавшись, бросился по лестнице вниз.

Может, из-за недосыпания и постоянной слежки или из-за неправильного питания, но теперь все мне казались подозрительными. Особенно подозрительным был сейчас внук Червины. Мальчик посмотрел на меня и хотел закрыть дверь, но я вовремя ее схватил.

— Сестра дома?

— Какая вам разница? — Егорка смотрел на меня исподлобья и все дергал дверь, пытаясь ее закрыть.

— Спросить кое-что хотел. А бабушка дома?

Егорка уставился на меня, как на какого-то злодея, сжав кулаки и нахмурившись.

— Я кричать буду, — сказал он.

— Правильно, надо кричать. Только когда к тебе незнакомцы лезут. Скажи, у тебя в школе в последние дни не было странных случаев? Или, может, говорят о чем-нибудь странном?

Егорка буравил меня глазами и ничего не говорил. Я особо и не ждал ничего, но попытаться стоило. Хотел уже было отпустить дверь, но тут промелькнула в голове мысль.

— Тут Света мне вчера рассказала, что вы с ней видели, как какой-то дедушка кошку ел.

Глаза у мальчика удивленно округлились, в них появился интерес.

— И что?

— Вы правда видели это? Потому что я ей не верю, не могут люди кошек есть! Врет, наверное…

— Света не врет, она видела!

— Видела? А ты не видел?

Егорка помотал головой, явно борясь с желанием выдать что-то важное и с нелюбовью ко мне.

— Врет, значит. А я-то подумал…

— Видел она! Она всегда такие вещи видит!

— А ты не видишь?

Егор снова мотнул головой. Потом сказал, словно озвучил нечто чрезвычайно важное:

— Я такое не вижу, но иногда чувствую. А Света видит, они с Леной все время вместе гуляют, потому что Лена такая же. Они смотрят в окна и видят там многое, а потом мне рассказывают. Я все знаю! — он вздернул голову и зло на меня посмотрел, — я знаю, что ты плохой, я чувствую!

Я отпустил дверь, и Егорка тут же ее захлопнул. Слышно было, как он замкнулся на все замки и убежал вглубь квартиры.

Вот значит как. У них вся семейка непростая.

Я полез за сигаретой, но пачка оказалась пустой. Не надо было предлагать сигареты Светочке. Эта Светочка облопошила меня, как идиота. Я слишком увлекся ее подружкой, что не особо обращал внимание на то, что она говорила. Она же предлагала подняться к старику. На что-то намекала? Может, знала что-то? Неспроста, наверное, встретились они мне именно у того дома. Верить тут в случайности было бы глупо.

Я вышел из подъезда и сел на скамью, дожидаясь девушки. Над головой кружили белоснежные хлопья, небо постепенно начинало темнеть. Мимо проходили люди, поскальзываясь и застревая в мешанине снега и грязи. Руки немного мерзли, я так и не достал перчатки.

Света неспешно шля в мою сторону, болтая с кем-то по телефону. Шапки на ней не было, сумка на одной лямке небрежно болталась за спиной. Заметив меня, она вскинула брови, но подошла, когда я ее позвал.

— Ок, давай, — она убрала телефон и только потом обратилась ко мне. — Что надо?

— Егорка сказал, что не видел, как старик кого-то ел.

— И что?

— А ты видела.

— Пф, сказала, что видела, а вы и поверили? Дурак, что ли? Я же придумала!

— Ничего ты не придумала.

Она отвернулась и осмотрелась.

— И что теперь? Кому расскажете — не поверят.

— У меня вопрос есть. Ответь на него честно, и я отстану и никому не расскажу, что ты всякое видишь, что людям в окна заглядываешь и что куришь.

— Егор разболтал, да? Вот же!

Она насупилась и уставилась на меня, ожидая. Я помедлил, думая, как лучше спросить, чтобы выудить побольше информации.

— Вы с подружкой все время вместе гуляете, да?

— Ну и?

— Вы с ней гуляли, когда ваша бабушка потеряла в магазине Егора?

Глаза у Светы сузились, она поняла, куда я клоню. Вся ее наглость снова из нее полезла, как из прорванной бочки.

— Наверное. Не помню.

— Видели кого-нибудь у дома старика?

— Если и гуляли, то почему именно у дома старика? Что мест для гуляний мало?

— Он кошку ел. Или кролика. Наверное, интересно было еще раз на такое посмотреть. Я бы посмотрел.

Света ухмыльнулась.

— Может, видели, а может, и нет. Может, вообще в другом месте были. Или не гуляли даже. Не помню, давно было.

— В гостях что ли была у подружки?

— Может, и была. Я часто к ней захожу.

— Недалеко живет?

— Да в доме напротив магазина. Удобно там… А что вообще про подругу спрашиваешь-то?

Я встал, отряхнув голову от навалившего снега. Взглянул на Светочку. Какая же она все-таки дура.

— Бабушке не рассказывай ничего, хотя бы пару дней.

Она недоуменно уставилась на меня, явно прокручивая в голове наш разговор и пытаясь понять, где и как проговорилась. Я уже заворачивал за угол, когда услышал ее громкий крик:

— Она ничего не расскажет! Я ей позвоню, и она точно ничего не скажет!

Света наверняка не знала, что подружка ее — одна из всей той орды нечисти, что растеклась по спальным районам города. А нечисть врать не умела.

Я купил сигареты и около часа прокружил под домом, пытаясь уловить знакомое чувство опасения, надеясь угадать, где живет нечисть. Но ничего не получалось. Уже стемнело и фонари оранжевыми пятнами легли на дорогу, усилился снегопад , и снова все стало тихим и безбрежным. Пустынным.

Руки и уши замерзли. Кружить тут всю ночь? Опасно. Все же я переживал за Свету, та могла разболтать что-то Лизавете Ивановне, а та не стала бы жалеть сил для получения информации о том вечере. Я окончательно продрог и решился вернуться, лучше присмотрю за детьми, а с утра просто выслежу обеих у школы.

Однако меня опередили. Под одним из фонарей впереди стояла моя соседка-старушка и Лена и о чем-то разговаривали. Обе выглядели безмятежными и спокойными, у меня же тяжело заколотилось сердце. Червина не станет никого жалеть, она просто придет и разорвет на части.

Я обходным путем бросился к своему дому, стараясь, чтобы два разговаривающих демона меня не заметили. Может, я успею первым и еще защищу детей от разгневанной Червины. Если эта Лена рассказала что-то не то или не так, то остатки сведений Лизавета Ивановна могла выпытать из внуков.

Грудь разрывалась на куски, когда я наконец поднялся на свой этаж и стал звонить в квартиру к соседям. Лишь бы я пришел первым!

Дверь мне открыла Червина. Она несколько секунд холодно смотрела на меня, потом вдруг радушно улыбнулась и затащила внутрь.

— Как хорошо, что вы пришли! Мне в магазин надо сбегать за продуктами, а детей боюсь оставлять одних.

Она протолкнула меня в комнату, где сидели на полу Егор и Коля и играли в машинки. На диване, развалившись, сидела Света. Увидев меня, мальчики стали шептаться, Света же недовольно закатила глаза.

— Ба, я сама с ними посижу. Тебя не будет минут пятнадцать, что я, маленькая что ли, что ты вот его позвала?

Она мотнула головой в мою сторону . Червина же словно не слышала ее, только улыбнулась еще шире, от чего внутри все сжалось. Если она сейчас выпустит нити? Успею ли среагировать?

— Ничего, ничего. Он нам не посторонний, посидит, за вами посмотрит. Вместе и поужинаем.

Старушка совсем с нечеловечьей силой усадила меня диван, сама же оделась и взяла плетеную сумку, с которой вышла в подъезд.

— Да уж…

Света недовольно меня осмотрела:

— Хотя бы разделись, что ли. Тут не проходная.

Я послушно вышел в прихожую. И что делать? Идти за Червиной? Она явно что-то задумала, оставив меня здесь. Это значит, что Светина подружка многое ей смогла рассказать, что не потребовалось вытряхивать сведения из детей. Если бы я только умел нормально с ними общаться, то, наверное, сам нашел бы убийцу Зверя. Я разделся и вернулся.

Мальчики молча катали игрушки, время от времени бросая на меня заинтересованные взгляды. Егор не любил меня и, наверное, боялся, но присутствие сестры его явно успокаивало. При ней он выглядел уверенней, нежели при бабушке. Хотя, бабушка у него необычная.

— Ну? Нашли подружку мою? Много она рассказала?

Света довольно ухмылялась, наверняка звонила своей Лене и просила ничего мне не говорить. А та бы и послушаться могла, хотя можно было на нее надавить, такие как она — простые по сути своей демоны, при желании их можно было и запутать.

— Не, не рассказала. Да и не видел ее.

— Ха!

Света довольно упала на спинку дивана. Некоторое время мы все сидели в тишине, каждый занятый собой.

Раздался телефонный звонок, и Света с недовольным видом зашаркала к аппарату.

-Коля, мама звонит!

Коля бросился к трубке, несколько раз тихо дакнул и положил ее на место.

— Мама домой зовет.

Он начал одеваться. Маленький, с каким-то особым усердием натягивал ботинки и шапку, при этом стараясь не поднимать на меня глаза, хотя я сидел прямо напротив и не сводил с него взгляда.

— Давай, я тебя провожу, — я уже встал, как он замотал головой и тихо ответил.

— Мне недалеко. Я сам.

— Темно же.

— Да он в доме напротив живет, тут две минуты бежать! — влезла Света. Коля кивнул и, быстро открыв дверь, выбежал из квартиры.

Закрыв за ним дверь, я уселся обратно. Было как-то неловко сидеть с этими детьми. Егор продолжал молча играть, Света что-то читала в телефоне. Настырно тикали часы и гудели в голове мысли.

Что-то было не так.

Я осмотрелся. Комната как комната. Дети как дети. Тепло, сухо, как раз есть время, чтобы все хорошенько обдумать. Я прикрыл глаза, стараясь припомнить вечер гибели Зверя. Что я тогда видел? Что чувствовал? Был снег, были люди. Я точно видел под окнами Лизавету Ивановну, она, наверное, бегала в поисках Егора. Червины, когда завладевали телом, сохраняли характер, привычки и память хозяина. Интересно, она задержится здесь или уйдет в поисках нового Зверя?

Часы, казалось, стали стучать еще громче, словно отсчитывая нечто важное. Внутри все напряглось в ожидании чего-то нехорошего. За продуктами ли ушла Лизавета Ивановна?

— Какой-то вы бледный. Плохо?

— Нормально, — я провел ладонью по лицу и посмотрел на Свету. Стоит спросить ее еще раз.

— Кого ты видела у дома старика?

— Вас видела, вы меня видели.

— А еще?

— Да мало ли кого я видела! Вон, каждый день куча народу мимо глаз пробегает!

— Вечером, когда Егор убежал, — я повернулся к мальчику. — Почему ты убежал тогда из магазина?

— Домой хотел, бабушка слишком долго ходила.

Егор даже не поднял головы, отвечая. Общение с детьми — не мое.

— Сразу домой пошел?

— Ну да.

— Я тебя не видел. Не видел, чтобы ты домой возвращался, — я вспомнил, как пробегали под окнами люди. Продолжительное время я следил за дорогой, многих видел и подмечал, но Егор к дому не подходил.

Егор замер, сжимая в руке машинку. Насторожилась и Света. Эти двое явно что-то от меня скрывали.

— Ну и что, что не видел!

— Я в окно весь вечер смотрел, не было никого из вас под окнами. Не входили и не выходили. Вы же чувствуете, что я не такой, как остальные. И знаете, что по району много бродит необычных людей. Будете молчать, когда говорить надо, можете пострадать.

Егор со Светой переглянулись.

— Почему мы должны рассказывать? Что вообще такого произошло тогда?

— Я не смогу объяснить, тут все очень запутанно. Просто кто-то сделал нечто неправильное, чем разозлил тех, кого злить не надо. Я бы очень хотел этому кому-то помочь, но вы мне ничего не хотите рассказать.

Напряжение внутри нарастало, часы чуть ли не кричали мне о том, что я упускаю время.

— Расскажите. Пожалуйста.

Света посмотрела на Егора и кивнула. Тот заговорил.

— Я хотел посмотреть, правда ли старик ест кошек. Света и Коля говорили, что видели, как он кого-то ест, а я…

— Коля? — внутри все сжалось в маленькую точку, ладони внезапно вспотели. Я его тоже видел в тот вечер.

— Коля позвал вместе сходить к старику. Только я не пошел, постоял у двери и убежал назад в магазин…

Я уже натягивал одежду в прихожей, ругая себя за невнимательность.

— В какой квартире он живет?

— Сто первой.

— Подъезд?

Егор со страхом смотрел на меня, он весь сжался и схватился за сестру, которая выбежала вслед за мной.

— Да что такое? Ну поднялся Коля наверх к старику, что такого-то? Не умер же никто…

Я не дослушал и сбежал вниз. Пришлось некоторое время потратить на просмотр табличек с номерами квартир, на третьем подъезде я увидел нужную. Я подергал дверь, разумеется, все было закрыто. Пришлось наобум набирать номера и просить, чтоб пустили. Сколько времени прошло с тех пор, как мальчик ушел? Десять минут? Пятнадцать?

Столько времени потеряно зря! Наконец, меня запустили, и я бросился к лестнице. Внутри все пропиталось магией. Стены дышали ею, если провести рукой по ним — то на пальцах оставалось что-то маслянистое, осевшее от недавнего мощного выброса. Как же я ничего не почувствовал, сидя в доме напротив?

Я нашел нужную квартиру, дверь была открыта, внутри же все пропиталось сильной магией. Черные нити, выпущенные Червиной, облепили все поверхности и пульсировали, наливаясь энергией.

Кто-то протяжно кричал. Я пролез сквозь хлам, наваленный в коридоре, и переплетенные нити и забежал в зал.

Их был две.

Две женщины висели в воздухе, поддерживаемые черными, похожими на ножки насекомых, нитями, вылезшими из спин, рта, глаз и ушей. В одной угадывалась Лизавета Ивановна, а вторую не получилось распознать сразу.

Мальчик, стоящий спиной к окну и прижимающий к груди окровавленную руку, крикнул что-то неразборчивое, и магия, черными вихрями кружившая вокруг него, бросилась на Червин. Нити демонов, как щупальца, рванули вперед, но тут же сгорели. Тело второй женщины дернулось и с неприятным хрустом сломалось. Руки и ноги повисли, шея неестественно вывернулась. Она с глухим звуком упала на пол.

Я рассмотрел ее лицо. Бледное и черноглазое — копия мальчика.

— Коля, — я старался говорить тихо и спокойно, чтобы не нервировать демонов, выпустивших себя наружу. Он вздрогнул и посмотрел на меня. — Все будет хорошо, не плачь.

Я постарался пройти между Червинами, но нити обросли иголками и не пустили меня вперед.

— Убийца! — прошипела нечеловеческим голосом Лизавета Ивановна. Нити разрослись и теперь переплетались, подобно разъяренным змеям.

— Он случайно! — я надеялся, я умолял мальчика, чтобы все было случайностью. Но их не бывает. — Ты же не специально ранил того старика, да?

Коля обрывисто дышал, кровь с его руки начала медленно подниматься к потолку. Он посмотрел на тело совей матери, на мгновение его лицо исказилось от боли и отчаяния, затем он закричал:

— Оно забрало мою маму! Оно съело ее, а потом все время притворялось ей! Я видел! Я знал, что оно служило тому старику, постоянно носило ему всяких животных! Если бы старик пропал, то и оно должно было уйти! Должно было вернуть маму! Должно было!

Мальчик заплакал. Он кричал и кричал о своей ненависти к демонам, сотворившим зло с его родным человеком, смотря то на меня, то на тело своей матери. Кровь из его руки растворялась в воздухе маслянистой субстанцией, покрывая собой все поверхности. Нити, подпитываемые столь мощной испускаемой магией, взбугрились и непрерывно дрожали. Сломанное тело поднялось в воздух, натянутое как на паутине. Они готовились напасть.

— Убью! Убью! Вы все должны умереть! Вы забрали маму! Вы!..

Мальчик разрывал криками горло, вопя о своей боли и потере; его глаза наливались чернотой, разбушевавшаяся магия сводила его с ума, вырываясь вихрями и царапая стены и кожу. Он разодрал мне щеку и вырвал кусок из шеи старушки. Та задрожала, выпуская из себя все больше своих внутренностей, кожа на ней натянулась и пошла буграми.

Его немного и он разнесет весь дом, превратив нас в пыль. Неконтролируемый, дикий и злой. Еще чуть-чуть и договор с нечистью будет нарушен.

Я глубоко вдохнул и протиснулся между Червинами, иглы обожгли меня болью, продырявив одежду и кожу. Я не любил людей, потому что из-за них приходилось принимать такие решения.

— Я сам.

Червины еле заметно зашипели. Я подошел к мальчику, вокруг которого плясали черные огни и вихри, и положил руку ему на лоб. Коля замер, и на лице его застыло недоумение. Пальцами я залез к нему в рот, толкая руку все глубже, нащупывая ядро. Мальчик запрокинул голову и задергался, цепляясь за одежду и колотя ногами об пол, но что такой маленький человек мог мне сделать. Рот его треснул, лицо пошло трещинами, словно высохший тонкий камень. Захватив нужное мне, я выдернул руку. Трещины прошли по всему лицу и телу, и через мгновение он рассыпался сухими кусками.

Черную смолянистую магию, наполненную злобой и отчаянием, я сунул в карман. Магия мальчика была слишком мощной для такого юного создания, он бы все равно не смог ее вынести. Скорей всего, не смог бы.

— Я очистил территорию, — сказал я Червинам. Они молчали, тесно переплетаясь своими нитями.

Еще раз взглянув на то, что осталось от мальчика, я вышел из квартиры, демоны меня не остановили. Руки сильно дрожали. Я открыл дверь подъезда и вышел на улицу, сунув их в карманы. Под окнами, запрокинув голову, стояла Света, почему-то это нисколько меня не удивило. Она повернулась ко мне, в глазах ее застыл страх. Она ничего не говорила, а я не хотел ничего слушать. И видеть ее я тоже не хотел.

Купив как можно больше алкоголя, я напился и уснул, ни на секунду не разжимая бьющееся, как сердце, черное ядро. Я не решался его поглотить, понимая, что неуправляемое — оно могло взорваться. Я не понимал, почему все было именно так и могло ли вообще быть иначе? 

Мне снился бледный мальчик, крепко сжимающий руку Червины, притворяющейся его матерью. Сколько боли вмещало его маленькое сердце? Одаренный силой, он видел смерть, которую не смог принять, его ненависть разрослась до таких размеров, что он решился на убийство. Наверное, это я и почувствовал, это и привело меня в этот спальный район. Но почему только я? Меня будто специально сюда заманили. Будто специально направляли, глушили все чувства и вели к определенной цели. Но какой?..

Утром я проснулся из-за жуткой головной боли. Во рту все пересохло, тело ломило, а в глаза неприятно бил тусклый дневной свет. Я посмотрел в окно и расхохотался. Теперь все становилось на свои места.

Все так же густо валил снег, было неописуемо пусто и тихо. Я дотянулся до бутылки и осушил ее, запивая горькое ядро. Усевшись, я заплакал. Я смотрел на спины длинноволосых девочек-подростков, сжимающих плюшевые игрушки, и лил слезы по своему греху.

Я не хотел, чтобы они оборачивались.