Крылатая. Страшась полета

Глава 1

Мы часто лжем себе,

Боясь себе поверить.

Нам хочется летать.

Манят нас небеса.

Но нас страшит полет,

К земле нас тянут страхи,

И мы сидим в пыли,

Забыв про облака.

ГЛАВА 1

— Да вот же он! — орал ворон, слетая с комода на стол. — Что вы вошкаетесь, как умертвия новообращенные! Ловите!
— Где?! — отозвался молоденький боровичок, вылезая из-под стола.
— За комодом! — сообщила я, перехватывая ведро поудобнее и направляясь к месту дислокации мелкой нечисти.
Злыдень злобно оскалился и стрелой метнулся мне под ноги.
— И кто же это на ночь глядя пол метет?— слышались стенания ворона. — Да еще и от порога! Хмель, я тебе всю жизнь вдалбливаю, только к, а не от порога! К порогу и за него! Если эта тварь здесь укоренится, я тебя со свету сживу!
— Не сживет, — успокоила я, метнувшись за тварью. Но промазала и с гулом и грохотом приземлилась на пол. — Он такой же работник, как и мы.
— Я соучредитель! — не успокаивалась птица.
Хмель прекратил изображать новобрачную, прячась за кружевной скатертью, как за вуалью, и на четвереньках, рыча и ругаясь, погнался за явно потешающейся над нами нечистью. Тварь ловко увернулась от моей ноги и, изобразив премерзкую рожицу, показала мне синий язык. Точно потешается.
Злыдни вообще-то существа невидимые, но мастер Болот человек серьезный и еще с лета амулет от нечисти над дверью повесил. Так что, как только зловредина шмыгнула в дом, всем нам стало очень невесело. А потом уже весело, хлопотно и утомительно. Известно, что вывести укоренившихся злыдней из дому сложнее, чем не допустить их проникновения.

Это как с тараканами, один на виду, парочка сотен в щелях. Только злыдни еще и к обнищанию приводят. Так что беспокойство нашего второго владельца мастера Каратая я разделяла, он хоть и переродок, но за дело от всей души радеет. Злыдень повернулся к нам тыльной стороной своего округлого тельца и красноречиво похлопал по этому самому тылу когтистой ладошкой, выражая свое к нам отношение.
— Он еще и дразнится! — разозлилась я, вскакивая на ноги. В гневе я страшна, сама себя боюсь. — У, я тебя!
— Так над вами, убогими, грех не потешаться. Вы же как куры без голов носитесь. Шуму много, толку мало.
Мастер Каратай, он такой: злой, вредный, а еще едкий, противный и очень прижимистый.
— А вы с воздуха поддержку убогим оказать не желаете? — у меня тоже характер тяжелый. — А то болтать, это, знаете ли, не мешки ворочать!
— Я координирую наступление, — снизошел до ответа ворон.
— А амулет не должен был его того?— поинтересовался боровичок, раскорячившись загоняя злыдня ближе ко мне.
— Должен, — задумчиво сообщил ворон.
— Может, он бракованный? — предположила я.
— Кто? Амулет или злыдень? — в свою очередь уточнил ворон.
— Оба, — сжалилась я, с третьей попытки прихлопнув зловредность ведром. — Все!
Я устало шлепнулась на ведро. Хмель, отдуваясь и кряхтя, повалился на тот самый пол, который так неудачно подмел. Злыдень зарычал, зло стукнул в дно ведерка, да с такой силой, что меня даже подбросило.
— Сильный, — подытожил Хмель. — Давай я ведро лучше камнем привалю, а то твои кости он живо скинет.
— Мда, Хмель, — прокряхтела птица. — С такими манерами ходить тебе в бобылях до смерти.
— А что? — не понял боровичок.
— Ты ей еще про веснушки напомни, — расхохоталась птица. — И про волосы не забудь.
— Угу. Не забудет. Вы напомните, — отозвалась я с ездящего по полу ведра.
Боровичок сник и поплелся в кладовую за клеткой. Я укоризненно уставилась на ворона.
— Ну вот зачем вы над ним потешаетесь? — прошипела я.
— Данка, лучший способ бороться с проблемой — это смеяться над ней, — отозвался ворон.
— Робость Хмеля не проблема.
— То есть то, что он, как дурак, что думает, то и говорит, это нормально? — съехидничал ворон.
— Нет.
— Вот и не встревай! — рыкнул Каратай. — Мужика воспитывать нужно. А он от тени своей шарахается.
— Злой вы, — беззлобно огрызнулась я.
Ворон гордо выпятил грудь и добавил:
— А еще бессовестный, безжалостный и...
— Старый скряга! — раздалось со стороны кухни.
— Что? — ворон смешно вытянул шею, отчего перья на ней встали дыбом. — За что?
— За дело! — сообщила наша кухарка-боровичиха, выходя в гостиную. — Я анис какой просила?
— Какой? — теперь Каратай втянул голову максимально в плечи.
— Целый! — заорала Ольха. — А вы порошок купили!
— Так он же дешевле, — ощетинился ворон. — Вполовину!
— А из киселя я его как выковыривать буду? Он по вашей милости весь мутный!
— Но такой же вкусный, — решила я успокоить воинственную кухарку.
Вообще-то Ольха добрая, ласковая и смирная, но, когда они с Каратаем берутся за закупку продуктов, в доме лучше не появляться. Недели две точно, пока страсти не утихнут.
— Я его точно придушу когда-нибудь, — прошипела Ольха.
— Лучше отравить, так улик меньше, — предложила я, снова передвинувшись на скачущем ведре.
— О, светлые Боги! — простонал ворон. — С кем я связался! Женщины, вы в экономике ничего не смыслите!
— Зато в кулинарии смыслим! — рыкнула Ольха.
— И в ядах, — напомнила я.