Пророчество проигравших

Пророчество проигравших

«Однажды, спустя много-много сотен лет...»

Два цвета — серое и белое. Серое, низкое небо над головой. Белый, обжигающий босые ступни снег под ногами.

«...когда тучи разойдутся, и солнце вновь осветит мир...»

Она бежит ровно посередине. Тонкая полупрозрачная фигурка на грани между серым и белым. Слишком хрупкая для этого сурового места. Слишком беззащитная.

«...когда деревья снова станут зелёными...»

Её преследователи вписываются в хмурый пейзаж гораздо лучше. Шестеро сильных, одетых в броню из небесного металла воинов. Трое из них скачут верхом на единорогах, трое — на огнегривых найтмарах.

«...зажурчат ручьи, а в поднебесье запоют птицы...»

Кони мчатся галопом, но она всё равно быстрее. И только сожаление колет иголкой — взлететь бы. Подняться выше облаков, полной грудью вдохнуть разряженный, но хотя бы не ядовитый, воздух. В последний раз не мигая посмотреть в глаза солнцу.

«...когда мы сделаемся для этого мира сказкой...»

Увы, проклятое оружие захватчиков лишило её возможности менять форму. И потому она может только бежать — босиком, по лезвию между белым и серым.

«...и ваши потомки будут самоуверенно считать себя единственными хозяевам мира...»

Если бы воины были одни, она бы смогла оторваться. Но между ними и ей по мертвенной белизне несутся три чёрные тени. Клыки их остры, а лапы почти не касаются снега. Они пожирают расстояние, как плоть настигнутой добычи, и вот уже можно почувствовать за спиной их огненное дыхание.

«...тогда те из нас, кто выжил, выйдут из подполья...»

Тени взмывают над гранью тремя чернильными росчерками, и в пейзаже появляется ещё один цвет — кроваво-красный.

«...и вы все...»

Первая тень валится на снег, разбрызгивая алое по белому из рассечённого горла.

Вторая, с распоротым брюхом и лишившись передней лапы, с жалобным воем отпрыгивает вбок.

Но третья успевает сомкнуть тяжёлые челюсти на шее добычи.

«...сдохнете».

На полотне не добавляется цвета — кровь жертвы прозрачная, как вода. В воздухе не добавляется звуков — уши преследователей слишком несовершенны, чтобы услышать этот предсмертный крик. А когда они наконец подъезжают и спрыгивают с сёдел, на всякий случай обнажив мечи, то оставшаяся в живых демоническая гончая горделиво стоит над убитой беглянкой.

— Сильная тварь, — не без уважения говорит самый старший из отряда. — Из воздушных, не иначе.

— Да, из воздушных, — другой преследователь подходит к мёртвому телу и присаживается перед ним на корточки.

— Осторожнее, — предупреждает стоящий в отдалении товарищ. — От этих чего угодно можно ожидать.

— Не от дохлых, — отмахивается смельчак. Разглядывает жертву, но не решается коснуться — даже закованной в кольчужную рукавицу рукой. — Красивая. Вот одного не пойму, как эти твари могут быть такими красивыми?

— Ты лучше спроси, как они могут быть такими смертоносными, — буркает ещё один воин и точным ударом меча добивает покалеченную гончую. — Две собаки за одну воздушницу — многовато, нет?

— Нет, — отзывается самый старший. — Взгляни на её когти. И нам ещё повезло, что она не успела принять боевую форму полностью.

— Да уж, — соглашается тот, что рядом с жертвой, уважительно смотря на её длинные голубоватые когти.

А его опасливый спутник замечает:

— Из такого бы коготка славный кинжал вышел.

— Ну, иди отруби, — в тоне старшего явственно слышна брезгливость. — Если такой смелый.

А последний, до сих пор молчавший воин коротко приказывает:

— Хватит болтать. Возвращаемся, буран близко.

Его спутники беспрекословно подчиняются — кто со скрываемой радостью, кто с лёгким разочарованием. Но прежде чем отойти от мёртвой жертвы, тот, кто её разглядывал, замечает рядом с телом торчащую из снега металлическую ручку. Поддавшись любопытству, берётся за неё и вынимает небольшое зеркало в оправе из электрума. Хмыкает:

— Забавная штука. Зеркало, которое ничего не отражает. Интересно, зачем оно было ей нужно?

— Тебе не всё равно? — буркает опасливый, уже сидя в седле. — Выкинь эту дрянь.

Смельчак пожимает плечами, однако прячет находку в седельную сумку. Последним взбирается на единорога, и отряд срывается с места в галоп, оставляя мёртвых на откуп грядущей метели.

«Вы все сдохнете, победители. Обещаю».