Психология проклятий

Глава девятнадцатая

"Качественная мера магии зачастую определяется соотношением магического результата и количеством вложенной в него энергии. Особенно лёгким считается определение дозировки в том случае, если полученное легко измерить или рассчитать. Особенно интересным считается просчёт минимальной дозировки определённых заклинаний, дающих в итоге стабильный, ни от чего не зависящий результат, не пропорциональный магическим вложениям. Направленная на исследование таких заклинаний работа позволяет в будущем составлять мерки и экономить энергозатраты при использовании вышеупомянутого вида волшебства".

Котэсса выдохнула. Абзац получился красивым. Писать спецкурсовую, впрочем, оказалось не так прекрасно, как о том говорил Сагрон, но, по крайней мере, она была свободна от лишней работы и могла тратить своё время на тематику, которой занималась, а не на очередную ерунду профессора Куоки. Как он согласился заменить тему с инновационными часами на тему с магическим дозированием, девушка понятия не имела, но, однако, Сагрон и его песни о чувствах явно имели на заведующего немалое влияние.

Она уже даже ругаться с ним перестала. Терпеть Сагроновы изречения приятнее, чем профессора Куоки, а темы у него в разы адекватнее. Да и… Сколько б Котэсса не отрицала свои чувства, они были. И ревновала она, и иногда даже радовалась тому, что, хоть и случайно, прокляла его тогда, а теперь он действительно никуда не мог от неё деться. Наверное, что-то было такое в Сагроне, что трудно игнорировать любой нормальной девушке. Нет, она искренне пыталась, делала вид, что не замечает и фамильярностей, на которые он её подбивал, и цепких заинтересованных взглядов, а всё равно не получалось.

Мотнув головой, Котэсса вновь склонилась над листом бумаги, продолжая запись актуальности.

"Таким образом, исследования в области…"

За спиной что-то с ужасающим треском разбилось.

Котэсса тоскливо посмотрела на календарь. День всех влюблённых! Двести девяносто девятый день года. И кто только придумал такое? Поиздеваться они, что ли, решили над всеми теми, кто не страдает особенными чувствами.

- А я хочу, чтобы вы немедленно ушли отсюда!

Котэсса оглянулась на Сорму. Та, как обычно, свято уверенная в собственном исключительном праве на комнату, на требование Рейны только сердито поджала губы.

Рейна схватила вторую тарелку и занесла её над головой. На самом деле, бить что-либо было строго запрещено, но её это сегодня не волновало. А что? Котэсса потом всё склеит, всё починит, наколдуется до измождения, а её соседки повторят опять свой концерт по заявкам, требуя очередных благ, которые им никто бы в своём уме никогда и не позволил.

- Я требую, чтобы вы покинули комнату! – повторила она. – Я никогда ещё не приводила к себе своего молодого человека, но мы с ним сгораем от любви и просто не можем больше ждать. Я не могу больше ждать! Я устала от одиночества!

Сорма взвыла. Громко так, с чувством, с толком, с расстановкой, она чётко взяла ноту и не собиралась прерываться ни на секунду. Магический приёмник, реагировавший на девичий голос словно на приказ включиться, тут же заиграл. Ещё и мелодия попалась такая противная, что Котэсса даже прониклась сочувствием ко всем, кто мог это услышать.

- Вон! Вон! Вон! – скандировала Рейна, бросаясь из одного угла во второй. – Я хочу, чтобы никто не посмел испортить мне этот вечер!

Котэсса попыталась сосредоточиться на уже написанном. Она должна закончить сегодня вступление, иначе это никуда не годится. Дописать хотя бы эти несколько строк… Ведь как она без этой курсовой будет продвигаться дальше в бакалаврской? А с такими криками, что раздавались у неё за спиной, можно было сойти с ума от раздражения, если честно.

- Вон! – прогрохотали прямо над головой, и девушка окончательно осознала, что добра не будет.

- Ну куда, по-твоему, мне идти? – она вскочила со своего места и обернулась на Рейну.

В комнате творился самый настоящий хаос. На полу валялась целая гора стеклянных осколков, поверх них – на воздушной подушке, разумеется, чтобы не пораниться, - лежала ленивая и ещё больше поправившаяся Сорма, вытянувшая свои не шибко длинные ноги так, чтобы Рейна, пытаясь добраться до своей части комнаты, обязательно зацепилась и упала. Вещи – среди них Котэсса узнала и свою блузку, - валялись на полу безумным комом.

- Мне нужна свободная комната ровно до полуночи, - ласково улыбнулась Рейна. – Разве у тебя нет кого-нибудь, с кем бы ты могла погулять?

Котэсса закатила глаза. Погулять? Да она хотела работать, а не терпеть требования своей влюблённой соседки.

- Ага, она сейчас пойдёт, будет охмурять моего бедного Сагрона! – вклинилась в разговор Сорма. – Оплетёт его своей паутиной, проклятая ведьма, затащит в свои любовные сети. Бедный, бедный, он так страдает от того, что меня нет рядом.

- Всё, с меня хватит, - Котэсса достала сумку, с которой обычно ходила на занятия, и швырнула в неё уже написанную часть курсовой, несколько чистых листов и книгу, с помощью которой осваивала теоретический материал. – Хотите, чтобы я ушла – пожалуйста.

- Э, а убрать?! – возмутилась Рейна. – Ты должна привести комнату в порядок.

- Сама приберёшься, - огрызнулась Котэсса. – Не я била эти тарелки, не я разбрасывала вещи и не я выла весь вечер.

- Но Тэсси!

- И я вам не Тэсси, - девушка буквально вылетела из комнаты, надеясь на блаженную тишину коридора или хотя бы улицы, пусть там и было холодно да подходила к концу осень, но нет.

День влюблённых, само собой, повлиял не только на состояние её собственной комнаты. В коридоре тоже было очень шумно. Всюду витали какие-то алые, розовые и голубенькие сердечки, под ногами раскрылся портал, предназначенный, очевидно, для поимки красной девицы в качестве компании на следующую ночь. За окном взрывались фейерверки, кричали какие-то люди, вопили правоохранители. Выходить туда было, наверное, опасно, и Котэсса почувствовала себя пленницей сложившейся ситуации. И возвращаться в комнату тоже не хотелось; она всё равно ничего не успеет сделать.