Залечишь мои раны?

Пролог

Пролог

– Яр… – хриплый оклик, и Саша слегка сжала обнимающие ее руки.

– Ммм? – мужчина явно не спешил просыпаться, только прижал ее еще плотней к себе, зарываясь лицом в волосы жены.

– Там Лиза… – снова ночь, такое долгожданное время отдыха, она снова  уснула, даже не успев коснуться головой подушки, и снова ее сон прервал привычный уже плач дочери. И как часто бывает в состоянии полудремы, Саша понимала, что нужно встать, подойти к кроватке, проверить, проголодалась малышка или пора сменить подгузник, но сил не было даже глаза открыть.

– Глаша сейчас к ней придет, спи, – даже во сне он умудрялся командовать. И сейчас спорить с ним совершенно не хотелось. Получив прямое указание к действиям, Саша расслабилась, позволяя сознанию снова нырнуть в первый сон.

Она, наверное, ужасная мать, раз ее ребенок вечно плачет, капризничает, а ей сложно даже встать ради того, чтобы успокоить дочку посреди ночи. И эксплуатировать Глафиру совсем не есть хорошо, пусть она души не чает в девочке, это ведь не значит, что подобным отношением можно злоупотреблять.

Завтра… Завтра она обязательно встанет сама. Неважно, сколько спала этой ночью, просто потому, что так должны вести себя хорошие родители – подрываться от звука первого всхлипа ребенка, а не абстрагироваться от криков, разносящихся по квартире. Квартире…

– Самарский, – почему-то вдруг нестерпимо захотелось заплакать. Заплакать куда легче, чем снова заставить себя открыть глаза, признавая свое пробуждение. – Мы дома…

В ответ – тишина… Ровное дыхание, щекочущее волоски на затылке, расслабленное, прижимающееся к ее спине тело даже не пошевелилось. Неужели правда спит? А ведь Лиза уже по привычке завела песню на куда более высоких тонах, чем начинала. Еще минута, и нервы не выдержат.

– Черт, – Яр ругнулся, кажется, до него, наконец, дошло, что помощи от Глафиры сегодня они не дождутся. Дома Глафиры нет. А жаль. – Она сама не успокоится? – Самарский озвучил мысль, которую Саша холила в голове все это время. Вот бы договориться с Самарской младшей о времени, когда она может выместить все свое недовольство, взамен на эти ночные концерты. Как жаль, что с ней пока невозможно договориться ни о чем.

– Нет, – Саша невольно поморщилась, не сдерживая жалобный стон. Сколько бы она ни пыталась найти альтернативу, вставать все равно придется. Взявшись за руку мужа, девушка попыталась высвободиться, чтобы уже потом, по пути из спальни в детскую, заставить себя открыть глаза, взять дочь на руки и начать курсировать по комнате, укачивая. Курсировать до тех пор, пока Лизе не надоест кричать.

– Спи, – кажется, она жалела себя слишком громко, или стон получился слишком страдальческим, но Самарский ее опередил. Резко встав, он направился прочь, оставив Сашу одну на их огромной, такой теплой и уютной кровати. Герой. Вот в такие минуты он был для нее настоящим героем. Хотя он был для нее героем всегда…

– Я люблю тебя, Самарский, – Саша прошептала признание, уже уткнувшись в его подушку, вдыхая родной запах. Но это не помешало ее услышать. Выходя в коридор, Яр как-то грустно, практически отчаянно, рассмеялся.

Оказывается, не так-то много нужно, чтоб заполучить ее любовь. Всего каких-то несколько сотен бессонных ночей. Да, несомненно, оно того стоит.

– Ну что, малявка, полетели? – всклокоченный, не отошедший еще ото сна, сейчас он наверняка не выглядел серьезным бизнесменом, каким пытался казаться по жизни. Но, благо, видела его в таком состоянии только дочь, а она не выдаст, Яр знал точно.

Подхватив Лизу на руки, он начал до боли знакомый ритуальный танец укачивания. Такое впечатление, что всю беременность Саша прыгала от пола до потолка, крутила сальто и периодически совершала прыжки с парашюта. Чтобы теперь укачать их ребенка, приходилось прилагать немало усилий. Сегодня утомиться успел даже Яр, хотя обычно ему эта процедура удавалась куда с меньшими затратами сил, чем Саше.

Этой ночью Лизе явно было чем с ним поделиться. В привычной своей громкой манере она посвящала отца в свой день, а может, сетовала на то, что ей достались такие непутевые родители или требовала, чтоб ее вернули к милой Глаше, у которой подобных проблем вообще не возникало. Яр хотел бы знать, какой из вариантов правильный, но до того времени, когда их дочь сможет изъясняться на понятном для них с Сашей языке, родителям еще предстоит как минимум пару лет наслаждаться агуканьем и нечастыми словами.

Смотреть на часы в такие моменты – дурное дело, заставляющее только расстраиваться. Может, прошел час, может, чуть меньше, но когда, улыбнувшись напоследок, Лиза заснула, улыбку в ответ Яр сдержать уже не смог.

Аккуратно вернув дочку в колыбель, он вышел из комнаты, прикрыл за собой дверь. Удивительно, но каким бы уставшим, разбитым себя не чувствовал, направляясь к орущему ребенку, стоило вспомнить улыбку на лице дочери, и подобные мысли вылетали из головы.

Спальня встретила его темнотой и такой долгожданной тишиной, разбавленной лишь мерным дыханием Саши. Во сне она окончательно перекочевала на его половину кровати, свернувшись калачиком. Его самого, кажется, девушке сейчас заменяло одеяло, которое Саша сжала с неимоверной силой. А на губах – та же улыбка, что была подарена Самарскому дочкой минуту тому.

Опустившись на кровать, Ярослав затаил дыхание, разглядывая спокойное, по-настоящему счастливое выражение на лице Саши. Если бы не знал, как она борется сама с собой за каждую минуту спокойного сна, наверное, разбудил бы и спросил, чему так улыбается. Но ему повезло, то ли слишком пристально смотрел, то ли думал в голос, но Саша открыла глаза.