Вок Итта Элиман "Белая гильдия" часть первая

Автор: Marina Eshli / Добавлено: 07.11.22, 22:38:07

Очень много очень провокационной очень откровенной эротики! Но удивительным образом книга не скатывается в порнографию. + это унисекс, а не чисто девочковая эротика=персонажи реалистичны и их поступки и слова тоже. Но по порядку. В удивительную академию для талантов в мире, который как бы построен на осколках нашего, и это играет некоторую роль в повествовании (мне кажется, что в продолжении эта роль станет важнее), приезжает очень трогательная девушка-художник и сходу влюбляется. В близнецов-музыкантов! А они в нее. И нежность, и страсть. Юность, как есть. Искренняя и обжигающая.

Картинка кликабельна. Я бы другую обложку сделала такой книге.

Близнецы – не разлей вода, половинки друг друга (прикольный бы персонаж получился, будь они одним целым, но лучше не надо!), они и похожи, и очень разные. Ну понятно, почему героиня не может выбрать и терзается.

А еще они все трое потрясающе талантливы. И кроме очевидных талантов у них есть скрытые свойства и даже тайны.

Язык книги – потрясающий, так и хочется растащить на цитаты. Юмора хоть отбавляй. Страшных моментов еще больше!

Юноши-девушки знакомятся, искрят, учатся, шалят, и оторваться от наблюдения за ними невозможно, описано втягивающе. И уезжают на каникулы. Но до того случился концерт. Я терпеть ненавижу музыку. Я наслаждалась этим отрывком.

Эрик Травинский вышел на сцену так, словно это была и не королевская сцена вовсе, а университетский дворик, по которому он уже не раз гулял вдоль и поперек. Зал тоже будто бы был ему знаком, а всякий в нем сидящий состоял с Эриком в добрых приятельских отношениях. Даже король. Чего уж там мелочиться!

Фрак ему мешал. Нет, фрак ему очень шел, делал элегантным, придавал солидности и благородства, но именно это и мешало, сковывало в движениях и вынуждало улыбаться не так широко и беспечно, как Эрик привык. Фрак обязывал, а обязанностей Эрик не любил. Поэтому он артистично повел плечами, избавился от фрака и ловко повесил его на спинку стула. Потом повернулся к залу и поклонился королю. Своим фирменным театральным, нарочито глубоким поклоном. Одним словом, Эрик еще не начал играть, а зал уже обожал его.

Прежде ему вынесли стул и подставку для ноги. На стуле лежала его лютня. Двенадцать струн, край грифа дважды заломлен и помещался по собственной ширине в длину десять с половиной раз. На барабане протертое пятно от ладони, на деке — вензеля и звезды. Та самая лютня, с которой все началось.

Эрик взял инструмент в руки, уселся, долго возился, устраиваясь удобнее, то подгибая одну ногу под себя, то выставляя другую чуть согнутой в колене. Наконец устроился, приобнял лютню и прижал ее к животу.

Гриф вверх. Не так как на гитаре, почти вдоль колен, а несколько драматично задирая левую руку к плечу.

Он был в белой рубашке, с черным, небрежно повязанным на шее бантом. Синяк на его лице сиял как вызов. Я так надеялась, что Ричкина пудра решит дело, но Эрик с радостью послушался совета дедушки и послал пудру к ведьмам. Синяк ему был нужен на сцене для пущего эффекта. А заодно для того, чтобы жечь мне сердце открытым огнем.

Эрик ласково положил пальцы на струны, ослепительно улыбнулся залу и принялся за акт публичной любви.

Вот в кого Эрик был влюблен по-настоящему. Не в меня, не в Ричку, не в какую-нибудь другую девочку. Эрик любил лютню. Как госпожу, как богиню — благолепно, нежно и старательно, не жалея пота и чувств.

Мне казалось, что от его умелой любви лютня поет голосами разных женщин из разных времен и народов, лучших певиц, блудниц и праведниц, цариц и служанок, и голоса их множатся и стекаются в один.

Сначала нежная мелодия стерла с душ слушателей все лишнее, настраивая их на нужный лад. А когда зал был готов, Эрик повел рассказ о том, как немногие спасенные после падения Древнего мира люди, плыли по Великому морю на трех галерах в поисках нового дома.

Скрипели мачты, кричали чайки, палуба полнилась всяким народом.

Тут были и суровые мужчины, и испуганные женщины, были дети, много детей. Взрослые вели себя как взрослые, а дети вели себя как дети — радовались солнцу и птицам, затевали игры, смеялись и ссорились. Они не обращали внимания на голод, на плач матерей и подавленность мужчин. Дети катали по палубе катушку из-под лески, стараясь загнать ее в щель между двух бочек с пресной водой.

Девочка с белыми косичками держала в руке яблоко. Должно быть, на борту галеры яблоко было великой ценностью. Тем более спелое, красное, с одним только желтым боком.

Девочка его не ела, просто держала и разглядывала, не решаясь поделиться драгоценностью с тем, с кем ей очень хотелось поделиться — с черноглазым смуглым мальчиком лет десяти, который так весело и ловко лазал по реям.

Женщина с младенцем на руках сидела на корме, прислонившись к борту, волосы ее были спутаны, щеки впали, она спала от усталости и изнеможения. Какой-то мужчина принес ей в ковше воды, она пригубила, но так и не очнулась.

Тщедушный, черный от загара старик перевязывал сухими пальцами рану на ноге несчастному юноше. Неопытный матрос упал с реи и разодрал бедро крюком.

Людей было много, но большинство их историй остались скрытыми от нас, слушателей, следовало понимать лишь главное — плывущих ожидала неминуемая гибель.

На этой ноте часть закончилась. Наступила недолгая тишина, нарушаемая только нетерпеливыми кашляющими. Хлопать между частями не положено. Это мне объяснили еще днем.

И вот лютня вновь взвилась над парусами. Галеры плыли, люди терпели. Небо темнело.

В следующий части началась буря. Аккорды забили, точно брызги пенных волн, точно крики мужчин и плач женщин.

И поднялся ветер, и начался шторм, и матросы спустили паруса, и пассажиры в ужасе прижались к палубам.

Стихия бесновалась, гремела, шатала легкие посудины, играла ими, а когда наигралась вдоволь, перевернула все три разом, шутя ткнула волной, как надоевшую игрушку. Люди посыпались в воду, как яблоки из коробки.

Лютня зарыдала, прощаясь с тонущими, провожая в Подтемье мужчин, стариков, женщин и детей. Тех, кого еще пожирали и перемалывали в пене хищные волны, и тех, кто уже камнем шел на дно...

Погибель длилась всю вторую часть.

Третья часть произведения оказалась совсем другой. Светлой и пронзительной, музыка поднялась над морем, дала панораму сверху. Прозвучала лучом надежды.

В небе появились эферы. Светловолосые, красиво сложенные мужчины с огромными зелеными крыльями. Они летели сквозь ветер и мглу. Чайки рассказали им о галерах, везущих последних выживших из человеческого рода.

Эферы спасли только детей. Взрослых им было не унести.

Они отбирали у пучины моря будущее новое человечество, и море послушалось их, смирилось.

Ему и так досталась знатная добыча. К тому же ему досталось яблоко. Белокосая девочка так и не решилась ни съесть его, ни отдать. Яблоко плыло по волнам, переворачиваясь к небу то желтым, то красным боком.

Когда лютня умолкла, рассказанная история еще долго держала зал в оцепенении.

По лицу Эрика катился пот, рубашка прилипла к телу. Он выдержал необходимую долгую паузу, потом поднялся со стула, бережно опустил на него инструмент, словно благодаря за прекрасную работу, развернулся к зрителям, и все увидели, что левое плечо музыканта порозовело.

Эрик согнулся, замер в поклоне, рыща исподлобья взглядом по рукоплещущему залу. Отыскал меня, заметил, что я плачу, и выпрямился со счастливой улыбкой. Плечо его из розового стало алым.

Все было как в тумане. Эрик надел фрак, забрал лютню и, поклонившись в последний раз, ушел со сцены.

В антракте дедушка потащил меня, а заодно Ванду в гримерку. Мы стеснялись. И Феодор сказал:

— Без поддержки и одобрения женщины любой подвиг мужчины теряет всякий смысл. И неважно, сколько тебе лет. Идем, девчата.

Делать было нечего. И я пошла.

За сценой толпились люди. Какая-то пожилая дама, держа в руке пузырек со спиртом, обрабатывала Эрику плечо. Эрик сидел на стуле полуголый и кривился. Рядом с ним участливо крутилась Ричка. Эмиля нигде не было.

Я замерла на пороге и не вошла. Просто не имела права.

Все его поздравляли, охали и жалели. В моей голове все еще играла лютня, самая грустная, душераздирающая часть, где погибали люди и их некому было спасти.

Эрик заметил меня, понял, что я впечатлена, восхищена и подавлена, обрадовался этому и подмигнул мне. Мол, да ладно тебе страдать — наша тайна, все нормально. Для него все было игрой...

Я нашла укромное место среди инструментов и брошенных вещей, и там разрыдалась от избытка чувств. По-настоящему. Так, чтобы и меня уже наконец отпустило.

Ага, а потом после антракта вышел на сцену его близнец Эмиль. Читать! И улыбаться, представляя, что зрители не знают, что это другой мальчик играет, просто похожий, как две капли воды. Это лучшее описание музыки, которое я когда-либо читала. И если про музыку так, то прикиньте, как там описана любовь. О! Все персонажи обладают тропическим темпераментом. Книга напичкана девственниками и девственницами, проститутками и вдовами, другими существами, которые тоже не прочь поразвлечься. И тут сердце будет замирать то от сладостных ощущений, то от страха, как удастся ускользнуть, избежать. Кто-то там теряет девственность, кто-то сохраняет :)

А еще там свой мир со своей политикой и своей войной. Короче, волнующий микс событий. Который заставляет героев взрослеть.

В первой части поставлена логическая точка. Спойлер – все несколько потрепаны, но живы. Ну что, ждем дальнейших приключений. Кто с кем и почему воюет, кто победит, если можно победить, и кого выберет героиня.