Отцы и дети. Бороться или простить?
Как часто родители не одобряют выбор детей, особенно в том, что касается личной жизни и выбора избранника? Тема вечная, болезненная, насущная. Об этом писал еще Шекспир в "Ромео и Джульетте". Пишут об этом и сейчас. Вот подборка романов, где героям также приходится бороться с непониманием своих родителей.
Моя новинка
ДРЯННОЙ ДЕКАН
- Так. - Тихо цокая невысокими каблучками, прикрепленными к атласным домашним тапочкам цвета пыльной розы, мама подошла к шкафу, достала оттуда плюшевый халат и положила его рядом со мной, а сама села рядом. - Что-то случилось?
- Просто не хочу сегодня ехать на занятия, - вздохнула я. - Мне что, нельзя хотя бы раз проспать?!
Мама помолчала. Милосердие боролось в ней с родительской строгостью. И последняя перевешивала, как обычно.
- Можно. Но это плохо скажется на твоей успеваемости, и, главное, репутации. Ты совсем недавно в Литературном, и прогулы…
- “Успеваемости”? “Репутации”?! - перебила я ее. - Да пофиг вообще. Мне декан самолично предложил свалить куда подальше из их Литературного…
- Интересно… И чем ты заслужила такое предложение?
- Ничем! - гневно, а потому почти искренне, соврала я. - Не нравится ему, что я посреди учебного процесса заявилась, и что пройденная мной программа отличается от той, что дают у них!
Тот факт, что декан по совместительству еще и отец моего нового парня, я решила опустить.
Алиса без (страны) чудес
- Ну почему? За что ты так жестока ко мне?
- Я? – удивилась вторая женщина, - я ни разу за всю твою жизнь не подняла на тебя руки, я никогда не наказывала тебя суровее своего молчания, я дала тебе все, что могла дать, а временами больше, я люблю тебя больше жизни. Как ты можешь?
- Вот именно, суровее твоего молчания я и не знала наказания. Ты молчала, когда я провинюсь, но сейчас- то я в чем виновата? Почему ты молчишь? Мама мне двадцать пять лет, я хочу это знать!
- Алиса, мое солнце! А сейчас то, зачем тебе это знать? Вот потому что тебе уже двадцать пять лет, вот потому что ты скоро создашь свою собственную семью, я считаю, что то, о чем ты так усердно просишь – просто бессмысленно. Моя жизнь прожита, а ты живи с чистого листа, - женщина зажмурилась, вздернула голову вверх, сложила руки на груди и отвернулась к открытому окну, старательно вглядывалась вдаль, но как будто смотрела внутрь себя.
- Я видимо приехала зря, ты непробиваема! Что должно случиться, чтобы ты сдалась и сжалилась надо мной?
- Я не наказываю тебя, а щажу. Ты не понимаешь Алиса. Как же ты еще молода и горячна! Твой мир перевернется. А я с таким трудом выстраивала его, стараясь создать для тебя сказку, мир добра и любви. Ты любима, дочь, и даже не понимаешь, как этого, бывает, не хватает другим. Твой мир – это любовь. Оставайся в нем! Я прошу тебя.
- Мне это надо. Ты не понимаешь меня.
- Конфликт отцов и детей вечен.
Сердце для "железного человека"
- Но ведь это ребенок с аномалией. Вы не боялись брать ее? – не понимал их вселенского умиления этому явлению.
- Да ладно тебе, какая аномалия? Она ни на что не влияет. И ее никто не видит. Чего бояться то?
- А как же дети в детском саду?
- Каком саду? Бог с тобой! Мы ее в школу то отдали, скрипя сердце. Я так к ней прикипела, что не мыслила и минуты без нее, - рассмеялась по-доброму женщина, - Сеня была всегда дома. Никакой сад она не посещала, кроме ботанического со мной за ручку.
- Понятно! – сказал я, хотя у самого больше вопросов было, чем ответов.
Вьюга злится
— Самое первое, я хочу извиниться перед вами, — тихо заговорил Вадим, сначала посмотрев на Александру, а потом на ее мать.
— Я думаю, ты знаешь, куда всунуть свои извинения, да? — грубо выкрикнула Александра.
— Саша! — стукнула по столу Валерия. — В приличном обществе так не изъясняются.
— Лера, этот мудак меня бросил и даже не соизволил объяснить причину. Взял и за секунду заблокировал мой телефон.
— Я полюбил твою мать. Хотела, чтобы я пришел и сказал тебе это? — так же громко спросил Вадим.
— Да! Хотела бы! Или ты думаешь, я бы об этом не узнала? Я бы хотела хоть какое-то объяснение, а не дежурное «все дело во мне, потому что я мудак!».
Я выбираю тебя
— Бать, давай короче. Мне кажется ты окосел немного. И мне слышится какое-то "но".
— Степаныч хочет гарантий. Он требует династический брак.
— Чего?!
— Да. У него две дочери, можешь выбрать любую. Одна почти твоя ровесница. Старовата, да не спорю. Есть помоложе, учится еще. Красавицы обе, умницы. Хороший товар.
— Пап, ты что сдурел? Пап ты охренел что ли?
— Сядь, Андрей! И не ори на отца. Завтра знакомиться едем. Они тут недалеко живут.
— Пап, я против! Я не собираюсь участвовать в этом фарсе!
— Хорошо! Я уважаю твое мнение. Ровно до вечера. Вечером сходишь к матери в больницу, ночь переспишь, а утром, пожалуйста, мне положительный ответ на блюдечке! Без истерик…
— Да пошел ты…
— Андрей, не смей так с отцом, вернись!
Влюбиться в своего мужа
- И что же они показывали? – равнодушно поинтересовалась мама.
- Правду, - я решительно посмотрела на леди Арсению, отставив в сторону своё чайное прикрытие. – Они показывали демонам правду.
- И какова она? – спросила мама, оставляя своё собственное прикрытие в виде бокала. – Правда.
- Болезненна и неприятна, - скривилась я. – Но именно её признание способно сделать нас лучше. Свободнее.
- Ты считаешь, что правда сделала тебя лучше? – речь леди Арсении была привычно холодна и практически не эмоциональна. Но мы говорили, и она меня слушала.
Руки мои задрожали, и я вцепилась пальцами в парчовую ткань юбки. Выдуманное пламя под моими ногами, казалось, уже жгло ступни сквозь туфли.
- Не до конца, но ещё может сделать, - вспоминая о своей силе и смелости слова в нереальности, я задала маме, пожалуй, сейчас самый значимый вопрос: - Кто мой отец?
Папа для одуванчика
Но мама знала, что делала. Она меня слегка раздразнила, чтоб я успела эмоционально отреагировать на то главное, что она приберегла «на сладкое».
Сидя за столом, она прикрыла глаза рукой, демонстрируя, что ей невыносимо больно говорить о чем-то.
- Меня все осудят, - начала она. – Но у меня нет другого выхода. Я заслужила право на женское счастье. Курт позвал меня замуж. И, сама понимаешь, младенец, который появится во время нашего романа, перечеркнет все. Я решила оставить ребенка в роддоме.
- Как оставить? Родить и сделать вид, что ничего не было? – я непонимающе уставилась на нее. – То есть отказаться?
Какой-то дурной сон? Заявление мамы безжалостно рвет в клочья нашу привычную жизнь обычных людей. Бьет под дых так, словно узнаешь, что твой близкий человек – жестокий убийца.
Этого просто не может быть! Пусть я имею не идеальную мать… Но оставить ребенка в роддоме?! В голове просто не укладывалось. Нет, умом я понимала, что Курту мама не нужна «с приплодом». Но зачем ей Курт, если для этого придется пожертвовать ребенком. Девочкой, между прочим. Как и я. Моей сестрой…
Я представила, как эта маленькая беззащитная крошка остается одна, никому не нужная, с клеймом «отказник», и горло сдавило спазмом.
- Как ты можешь?! - хрипло выдавила я. – Ты же не кукушка!
Хотя о чем это я? Если б не бабушка, то и я осталась бы в роддоме.
- Так и могу! - резко ответила мать, сбросив скорбно-виноватую маску. – Этой мой единственный шанс! Впрыгнуть в последний вагон!
- Мам, ну это же…предательство! Настоящее преступление! – я не знала, какие еще подобрать слова, чтоб удержать ее от чудовищного поступка.
- Преступление? Ну тогда ты тоже соучастница. Будешь знать, что твоя родная сестра в детдоме и жить с этим, - припечатала родительница, окончательно смяв мою способность адекватно реагировать. Я растерялась, потому что чувство чужой вины придавило бетонной плитой, будто я сама предательница.
- Вот ты осуждаешь меня. А если ты такая правильная, не дай пропасть сестренке…
Измена. Ты меня еще вспомнишь
– Милена здесь?! – я вскакиваю из-за стола и говорю громче, чем рассчитывала.
– Конечно, здесь! Где ей еще быть? Это ее родной дом.
– Мама! Она спала с моим мужем! – громко говорю я и слышу шаги в коридоре. – Ты позвала меня, чтобы поговорить! Я не хочу ее видеть. Мы могли бы поговорить наедине, зачем ты так поступаешь? – я уже хватаю сумку и чуть не падаю в обморок, когда вижу лицо сестры в дверях кухни.
– Вы сестры! В вас течет одна кровь, глупая! Вы должны поддерживать друг друга всю жизнь!
– И мужьями делиться тоже?!
– Ну ка замочи и не груби мне, неблагодарная девчонка! – лицо мамы начинает покрываться багровыми пятнами, а на шее бешено пульсировать яремная вена.
– Ты что издеваешься надо мной? Хочешь сказать, что вы ее защищаете?!
– Оступилась разок, с кем не бывает! Как будто ты идеальная, Кир! Если твой мужик смотрит на других, значит, ты где-то недоглядела, недокормила, не ублажила!
Растворяясь
— Что ты там застряла, копуша?! Бессовестная! Поднялась быстро!
Закусив щёку изнутри, я взлетела наверх пёрышком, отыскав маму в папином кабинете. Она сидела за столом перед монитором, положив острый подбородок на сомкнутые в замок ладони. Её недобрый взгляд говорил обо всём сам за себя.
— Села рядом.
Приказной тон и кивок на мягкий пуфик справа от книжного шкафа. Я не смела возражать.
— Что ж, барышня, ты думала, что всех сможешь обхитрить? Мне всё известно! Всё!
Уловка, которая работала со мной в детстве, но не работает сейчас. Этим образом мама вынуждала меня признаться самой в совершённых «грехах», подтвердить ошибку. Как правило, с первого раза у меня не получалось угадать, за что именно меня собираются наказать и просто перечисляла всё подряд, даже то, о чём мама не знала, что только усугубляло моё текущее положение, делая наказание ещё более суровым.
Мама тяжело вздохнула, сверля меня взглядом. Выдержать его было невозможно, поэтому я ещё сильнее прикусила щёку, пока не почувствовала вкус металла на языке, и опустила глаза в пол.
19 комментариев
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарий
ВойтиСпасибо
❤️❤️❤️
Спасибо за подборку.
Благодарю вас за подборку
Удаление комментария
Вы действительно хотите удалить сообщение ?
Удалить ОтменаКомментарий будет удален безвозвратно.
Блокировка комментирования
Вы дейтсвительно хотите запретить возможность комментировать ?
Запретить Отмена