День Интеграции.

В мире наступила тишина. Исчезли все звуки большого города, затихли сигналы мессенджеров, и рыбаки в порту больше не швырялись друг в друга колкими фразами. Но самое главное — и от этого Антону до сих пор было не по себе — исчезли людские голоса. Все до единого. С того момента как все семь с половиной миллиардов жителей Земли прошли Интеграцию, голос человечества умолк навсегда.

Три года до Интеграции

В классе стоял невообразимый шум. Учитель мистер Керриган не был авторитетом, и, честно говоря, давно перестал пытаться. Все, что ему хотелось — поскорей провести этот последний чёртов урок и прогуляться до булочной через дорогу. В тишине и спокойствии.

— Есть желающие выступить с докладом? — произнес Керриган без особой надежды, что его кто-то услышит.
Карла робко протянула руку вверх. Она до жути боялась выступать перед одноклассниками, но огрести от отца за плохие оценки за четверть было еще страшнее.
— Прошу, мисс Престон, — сказал Керриган. — Приятно, что хоть кто-то готовился.

Под всеобщее улюлюканье Карла прошагала к доске. Смешная девочка из небогатой семьи, да еще и с брекетами — сколько шансов, что во время чтения доклада её не поднимут на смех?
Карла раскрыла тетрадь, набрала полную грудь воздуха, и… не смогла произнести ни слова. Её шею словно сжали невидимые, но очень сильные руки.
— Ну же, мисс Престон, — не то ободряюще, не то умоляюще взглянул на нее мистер Керриган.
— Я… я… нне… — еле слышно произнесла Карла. Она оглядела лица ребят в классе: скучающие, увлеченные гаджетами одноклассники, похоже, ничего не заметили.

Карла несколько раз сглотнула ком в горле, и попыталась еще раз.
— Агргаргхгрх! Аугххрр! — к невероятному ужасу девушки, из её рта вместо слов вылетел поток нечленораздельных звуков.
Класс на секунду оцепенел, а затем взорвался диким хохотом.
Это было ужасно, но еще хуже было то, что происходило с самой Карлой. Лицо девушки то краснело, то бледнело, а горло словно царапали изнутри раскаленными спицами.
Адресовав мистеру Керригану полный отчаяния взгляд, Карла вылетела из класса.

— Голос так и не вернулся к ней?
— Увы. Врачи разводят руками.
— Как я понимаю — это не единичный случай?
— Нет. За неделю уже пятеро. Домохозяйка в штате Мэн, двое молодых людей в Форксе и дальнобойщик из Массачусетса.
— И что у всех был нервный срыв?
— Нет, в отличие от Карлы Престон, все эти люди были признаны физически и психически здоровыми.
— А что говорят эпидемиологи? Это какой-то вирус?
— Возможно.
— И что, все эти люди теперь… немы?
— К несчастью, да. Изменения голосового аппарата оказались необратимыми.
— Надеюсь, этого больше не повторится. Нам не нужна широкая огласка.
— Согласен. Слухи о неизлечимых болезнях накануне выборов нам совершенно ни к чему.

Два года до Интеграции.

«… носит характер пандемии. Врачи до сих пор не могут выяснить, что же явилось первопричиной: физиология, давшая сбой, или же нарушения психики. Так или иначе, по словам эпидемиолога доктора Возницки, если так будет продолжаться и дальше, к 2021 году больше половины жителей Земли останутся без голоса».

— Выключи это дерьмо! — рявкнул один из завсегдатаев паба по имени Клаус. Бармен знал, что после второй пинты с ним лучше не спорить, и переключил телевизор на спортивный канал.
— Так-то лучше, — Клаус удовлетворенно кивнул, когда скучный голос диктора сменился неистовым ревом трибун.
— Говорят, ученые изобрели некое устройство, которое позволяет читать мысли, — вставил свое слово интенсивно потеющий мужчина в костюме-тройке. — Оно поможет, когда все мы потеряем голос.

— А ты кто такой? Я тебя не знаю, — произнес Клаус, с трудом фокусируя взгляд на незнакомце.
— Еду в город по работе. Мне порекомендовали ваше заведение, как весьма… эээ… милое, — ответил мужчина, стараясь не смотреть, как одни из алкашей блюет на улице, издавая характерные звуки.
— Значит скоро мы все типа телепатами будем? — хмыкнул Клаус, разглядывая остатки своей выпивки.
— После того, как каждому человеку на Земле будет вживлен имплант, запустится программа Интеграция, которая и объединит наши сознания воедино…

Один год до Интеграции

— Воедино?! Я не хочу, чтобы какой-нибудь левый чувак копался в моих мозгах, мам!
— Антон! — Людмила Павловна с силой поставила чашку на стол. — Когда наступит день Интеграции, больше не будет никаких «левых чуваков». Мы все станем единым сознанием, коллективным разумом, способным совершать невероятные открытия!
— Ты говоришь так, словно это круто, — молодой человек встал из-за стола и подошел к окну. — Это все из-за болезни, ты не забыла?
— Конечно я не забыла, — Людмила Павловна примирительно обняла сына за плечи. — Но эта болезнь открыла нам новые возможности. Как говорится: нет худа без добра.

Антон лишь покачал головой. На соседнем балконе дед с бабкой слушали допотопное радио, а внизу, на детской площадке, подростки пытались изобразить что-то наподобие брейк-данса. Интересно, после Интеграции люди будут выходить на улицу? Или находится в потоке единого сознания будет интереснее?
— Так или иначе, Антон, на следующей неделе наша семья проходит имплантацию чипов, — голос матери стал жестким. Она ринулась в наступление, смирившись с тем, что сын не приемлет разумных доводов.
— Что?! — Антон почувствовал что задыхается от гнева. — Вы не можете решать за меня!
Схватив куртку, он направился в коридор.
— Антон, семья Ани прошла чипирование вчера утром, — мама предприняла последнюю попытку.

Этого не могло быть. Аня не могла не сказать ему.
— Мне нужно позвонить ей, — парень высвободил свою руку из цепких пальцев Людмилы Павловны.
— Антон, пожалуйста! — в глазах мамы виднелись слезинки. Возможно, не самые искренние, но все же.
— Я вернусь вечером, мам. Там и поговорим.

Бжжж! Телефон Мэй Чжунг коротко завибрировал. Девушка прочитала сообщение, и её сердце затрепетало от волнения.
«Выйдешь за меня?»
Напротив Мэй сидел смущенный Сяо Лан, а в его руках было маленькое обручальное кольцо.
Вместо ответа Мэй Чжунг кинулась ему на шею. Еще бы! Так сложно найти себе мужа, особенно теперь, когда треть планеты больна этим неизлечимым недугом.
«Я так счастлива, Сяо!» — быстро написала она. — «Надо сообщить родителям».
«Они уже в курсе. Я просил благословения у твоего отца»
«Сяо… Это так мило!»

Телефоны в их руках вибрировали не переставая. С тех пор как Сяо и Мэй потеряли голос, их общение происходило исключительно через мессенджеры.
«Сыграем свадьбу в день Интеграции?» — предложил Сяо.
«Так долго?!(( Почти целый год ждать! Может быть, в следующем месяце?»
«Как скажешь, дорогая»
«Люблю тебя»
«Люблю тебя. Чмоки-чмоки».
Мэй примерила кольцо, и уже через несколько секунд селфи, подписанное как «Аааа! Я выхожу замуж!» облетело все социальные сети.

— Не хочу возвращаться домой.
Антон и Аня прогуливались по набережной. На виске у девушки красовался кругляш размером с пять копеек, на который Антон поглядывал с недоверием. Да, тот самый чип телепатии. Сейчас он неактивен, и поэтому абсолютно бесполезен. Ученые долго думали, и все же решили, что разумнее всего будет активировать всех людей на планете в одной и то же время. Этот день икс и решено было назвать Интеграцией.

— Я не хочу, чтобы что-то менялось, — сказал Антон, прислушиваясь к ночным шорохам. Аня не ответила ему: пару дней назад она и вся её семья потеряли голос.
— Я просто хочу остаться собой, понимаешь? — Антон с силой зашвырнул камень в речку.
Вместо ответа Аня легонько сжала его руку. Меньше чем через год человечество совершит переход в иное измерение, и если не успеть обзавестись чипом до этого момента, рискуешь навсегда остаться неандертальцем среди человеков разумных. Пережитком эволюции, слабым звеном.
Антон был классным парнем, и иногда Ане казалось, что у них все серьезно, но сейчас он слишком сильно тупил.

— Поживу пару лет без чипа, — Антон покивал куда-о в темноту. — Если станет совсем стрёмно, пройду эту вашу Интеграцию. Так ведь можно?
Аня не знала. Говорят, младенцев, которые родятся После, будут активировать в первые минуты жизни. А что касается тех, кто сознательно отказался от чипирования…

Шесть месяцев до Интеграции

— Мы можем провести имплантацию внутриутробно, — предложил доктор Намикава. — Тогда малышка пройдет Интеграцию вместе со всеми и сможет читать ваши мысли.
«О, это так классно, правда, Сяо?» — новость привела Мэй Лан в неописуемый восторг.
«А это не опасно — проводить операцию на таком маленьком сроке?» — насторожился Сяо, словно забыв, что разговаривает с самым лучшим хирургом города.
— Чипрование — стандартное мероприятие, — улыбнулся Намикава. — Знали бы вы, сколько таких операций мы проводим каждый день.
«Ну пожааалуйста, Сяо-тян», — взмолилась Мэй, скорчив умоляющую гримасу.
Её супругу ничего не оставалось, кроме как согласится.

Месяц до Интеграции

Улицы Бостона пестрели афишами.
«Второе пришествие близко! Отринь импланты и уверуй в Господа нашего спасителя!»
«Любишь выделяться? Ментальный чип из белого золота по привлекательной цене…»
«Продам бункер. Телефон…»
В преддверии Главного События Последнего Столетия, люди разделились на два лагеря. Кто-то считал дни до Интеграции, мечтая о том, как будет гулять по Марсу, не вставая с дивана, а кто-то всерьез верил, что за всемирным объединением мозгов грядет апокалипсис.

На фоне всеобщего безумия, Карла Престон продолжала оставаться той самой «девочкой, с которой все началось».
Вначале она перестала ходить в школу, а потом и вовсе выходить из дома. Целыми днями Карла лежала на диване и мечтала о том, что когда сознание всех людей на Земле объединится, когда языки исчезнут, а расстояния перестанут быть преградой, она наконец-то сможет найти себе парня.

Две недели до Интеграции

— Слышь, Доран когда в последний раз заходил? — спросил Клаус, потирая свою окладистую бороду.
— На прошлой неделе, — тут же ответил бармен. — Я слышал, он отправился в Тибет.
— В Тибет?! — Клаус оглушительно заржал. — На кой чёрт?
— Решил, что в момент Интеграции, он должен быть на месте силы.
— Может и мне в Тибет ломануться? — Клаус продолжал веселится. — Слышь, Стефан! Махнем в Тибет? Автостопом?
— Лучше на Стоунхендж, — отозвался Стефан. — Сейчас допью и погнали.

— Это наш последний шанс, понятно? — после того как в один прекрасный день мама Антона проснулась немой, голосом совести в их семье пришлось стать неразговорчивому отцу, Валентину Сергеевичу. — Мы уже три раза переноси визит к врачу. Больше они нас не примут.
— Шли бы без меня, — тихо сказал молодой человек, уныло попинывая плинтус в коридоре клиники.
— Мы своих не бросаем, — отец шутливо подмигнул, но столкнувшись со взглядом Людмилы Павловны, вмиг приуныл. Все-таки это должен был быть назидательный разговор.

Над дверью загорелась лампочка. Людмила Павловна подпрыгнула от неожиданности и суетливо принялась запихивать семейство Артемихиных в кабинет.
— Ну что, сегодня не сбежите? — шутливо поинтересовался врач и, не дожидаясь ответа, пошел мыть руки.
Антон послушно уселся в кресло и тут же столкнулся со взглядом матери. С тех пор как она потеряла голос, её единственным способом воздействия на него стал вот этот скорбно-осуждающий взгляд.
— Все нормально, мам, — отмахнулся Антон.
— Волнуетесь, молодой человек? — поинтересовался врач и, прежде чем Антон успел что-то сообразить, щедро натер его висок спиртом. — Один маленький укол, и вы станете таким же как все.
«Как все». В шестнадцать лет, когда больше всего на свете хочется свободы, услышать такие слова страшнее приговора о смертной казни.
— Нннет, — промычал Антон и мотнул головой.
— Сидите спокойно, юноша! — врач уже занес огромный шприц над его височной костью. — Нам ведь не нужны несчастные случаи?
— Нет! — голос Антона приобрёл силу.
— Я думал, мы договорились, сын! — произнес отец, разумеется, с подачи Людмилы Павловны.

Но Антон уже не слушал.
— Не буду! Не буду! Не буду! — прокричал он, брызжа слюной. Вся его природа бунтовала в этот момент. Симпатичные доктор вмиг превратился в зомбяка из компьютерных игр, который хочет высосать его, Антона, бесценные мозги. Изо всех сил оттолкнув руку со шприцем, молодой человек выбежал из кабинета. На улицу, на свежий воздух, подальше от всех этих чипов и коллективных сознаний.
— Я не такой как все, — сказал он, улыбнулся сам себе и закурил сигарету.

День Интеграции

Какие бы надежды или страхи человечество не питало по поводу будущего, дни, отпущенные до Интеграции, неумолимо подошли к концу. Как и предполагал некий доктор Возницки, более половины жителей планеты остались без голоса. И все же, в пабе в этот день было шумно.
— Пошумим напоследок, что скажете?! — бойко произнес диктор с экрана телевизора. Многомиллионные трибуны, на которых он стоял, ревели от гула. Дудки, палки-стучалки и другие шумоизвлекатели создавали просто невообразимый гвалт.
— Раз эволюция сыграла с нами злую шутку, пусть Земля запомнит нас как самых громких её обитателей!!
— Аминь! — Клаус поднял стакан, до краев наполненный пивом.
Бармен и Стефан молча сделали то же самое.
— Запускаем обратный отсчет! — прокричал в камеру диктор. — Десять!

Девять!
Мэй Лан и Сяо Лан держались за руки. Телефоны больше были не нужны: меньше чем через десять секунд они услышат не только мысли друг друга, но и мысли своей малышки. Мэй плакала от счастья, а Сяо с мужественным лицом гладил её по голове.

Восемь!
Карла лежала на диване и хрустела чипсами. Ну а что — в последний день можно себя порадовать. Когда наступит Интеграция, она обязательно бросит все вредные привычки. Похудеет на пять килограмм, съедет от деспотичного отца и непременно заведет себе бойфренда. И никто, никто и никогда больше не будет смеяться над нелепой девочкой с брекетами.

Семь!
«Мы расстаемся. Извини».
Антон снова и снова перечитывал сообщение от Ани. Какой же он дурак! В этот момент его мать с отцом, должно быть, считают секунды до Интеграции, а он стоит под дождем в полном одиночестве. Без девушки, без друзей, без чипа.

Шесть!
Но были и те, кто не считал секунды. Мистер Керриган, например, пил кофе с булочкой, а его молодая соседка, мисс Паулз, вела в этот момент весьма бурную интимную жизнь.

Пять!
Британские учёные до конца не были уверены, что Интеграция сработает, ведь никто и никогда не тестировал подобное в масштабах семи с половиной миллиардов человек.

Четыре!
«Надеюсь, я не угробил всех людей на планете?» — покрываясь потом, подумал изобретатель ментального чипа профессор Вяземский.

Три!
Так или иначе, пути назад больше не было.

Два!
Один.

В мире стало тихо. Умолкли стадионы, площади и парки. Машины больше не мчались по автострадам, с диким рёвом обгоняя друг друга.
В школах не слышен был детский смех, а в пабах — звон стаканов и шипение свеженалитой пивной пенки.

Люди сидели по домам. Немые словно рыбы, с остекленевшими глазами. Они смотрели сны о других городах и странах, общались и знакомились, учились и обменивались информацией.
Интеграция взломала их черепные коробки и объединила сознания в единый мегамозг.
Люди лежали в своих постелях и не шевелились. А зачем, когда их разум теперь способен в мгновение ока перенестись в любую точку мира?

Антон стоял под мостом и прислушивался к тому, как гулко дождь барабанит по жестяной кровле. Он все еще мог говорить, но знал, что это не надолго.
Он побывал дома. Родители ничего не сказали; куда там — они даже не заметили его появления. Не заметит и Аня. Теперь всем было все равно. Тот, кто вовремя не купил билет — навсегда опоздал на поезд в светлое будущее.

Хотелось плакать, но Антон решил вести себя как мужчина. Он вспомнил все до одного фильмы про выживание и был уверен, что несколько недель точно протянет.
— Что ж, поищем других выживших, — бодро сказал он себе и направился прочь из города.