Маненький Нъэко

Брюс шел по улице Ленина в Элисте, мимо золотой обители Будды Шакьямуни. Только что, он купил 250 граммов виски в попутном магазине бело-красного цвета. До этого, был напряженный рабочий день с переговорами, согласованиями и прочей ерундой, которую обычный обыватель даже не поймет и скажет, что это все ерунда какая-то и надо заниматься нормальной работой. Доить лошадей или выщипывать волосы у молодых женщин в зоне бикини. Целый день на стройке в роли ведущего инженера никогда для Брюса не проходил незамеченным. Он их помнил наизусть. Все 27 дней, которые он провел на стройке полностью за всю свою жизнь. Брюс был родом из обычной русской семьи. Отец Иван был инженером, а мать Эльза - гинекологом. Еще была младшая сестра Вика и собака Дружок, которая лаяла без понимания на все и всех проходящих мимо их дома. Фамилия у семьи была корейская, но за долгое время пребывания в Калмыкии, со времён переселения его прадеда, все уже давно стали русскими. Семья Ли жила очень скромно и была довольна своим обыденным существованием.

Сегодня на стройке, ботинки Брюса, купленные около двух лет назад, дали сбой и подошва при прохождении лужи, некогда очень стойкая к такой ерунде, давала понять правой ноге, что время пришло. Брюс заглянул в попутный обувной магазин и не долго размышляя, взял такие же ботинки, как и были у него по сей день на ногах, только со скидкой в половину. Правда, уверенный в том, что у него 42-ой размер, при примерке оказалось, что размер на самом деле 43. Продавщица магазина на это сказала, что это маломерки. Это было одно из тех непонятных слов, которое продавцы всегда говорили, в случае, когда что-то не подходит клиенту.

Присев на лавке бульвара, Брюс открыл бутылку, сделал пару глотков, выдохнул и задумчиво посмотрел в сторону золотой обители. Лучи осеннего солнца сладко отливали на пагодах храма и возвращенный свет очень уж радовал сетчатку его глаза. Хотелось, что бы так продолжалось вечно. Брюс переобулся в новые, только что купленные ботинки, и с удовольствием отметил для себя, что не прогадал. Старую обувь он незамедлительно оставил около урны, в надежде, что может быть они кому-то пригодятся. Хотя, о чем тут говорить, конечно, никто не возьмет ботинки, оставленные на бульваре между скамейкой и урной. На Брюса нахлынули чувства воспоминаний. Он вспомнил про то, как с этими, старыми ботинками побывал в Калуге, Геленджике, Мизуре, Петербурге, Сочи, Мурманске, Москве бессчётное количество раз, Ялте. Спускался на немыслимые, искусственные низины, в подземные бункеры и поднимался на величественные высоты Кавказа. Высоты, с которых не было видно земли. Там было только небо, Брюс и его ботинки. Эта обувь была всегда и везде с ним, и он даже не понимал в момент ее эксплуатации, какой это близкий и интимный предмет его одежды. Брюс обсуждал в них различные проблемы, решал вопросы, находил компромиссы. Учился, напивался, клялся, просил прощения, радовался и ненавидел.

Брюс сделал еще пару глотков. Солнце к этому моменту уже село. Новая обувь красовалась на его ногах, старая стояла рядом с лавочкой. Ли бросил последний взгляд на старые ботинки, спрятал бутылку в рюкзак и пошел в направлении дома. Оглянулся еще один раз. Ботинки гордо оставались стоять перед урной. Казалось, что они стояли гордо и ни каплей, ни одним свои шнурком не показывали недовольства. Брюс пришел домой, допил свой напиток, принял душ и лег спать. Больше ничего не напоминало ему о произошедшем. И к моменту сна все забылось.

Утром, воодушевленный и радостный Брюс Ли шел на работу в новой обуви. Жизнь была прекрасна. Новый ботинки, новый объект, новые знакомства и новые ощущения. Молодые жительницы Калмыкии подмигивали, а впереди была еще вся жизнь. Проходя по улице Ленина, в сторону остановки, где его ждал водитель, он случайно, мимолетно, сам того не желая, наткнулся взглядом на них. Они все там же стояли гордо и в одиночестве. За всю ночь не нашлось ни одного человека, кто мог бы поднять на них руку или ногу или что-то еще. На бульваре было много прохожих, в отличии от вчерашнего вечера. Никто не обращал на них внимания. Брюс сделал вид, что тоже не при чем и сжав сердце прошел мимо. Именно в этот момент он испытал чувство, которое ранее было ему не знакомо. Именно сейчас он испытал то, что испытал апостол Петр около 2000 лет назад. Все новозаветное учение стало вдруг понятно и осмысленно. Все писания легли как на ладони. И пусть Брюс не отрекся трижды, но даже первое отречение открыло ему всю скудность его существования. Ли младший, дошел до ближайшей опоры, сел на лавку и закрыл лицо ладонями. Слезы, горячие искренние слезы брызнули из его глаз.