Подвигов время грядет

13. Казнь по справедливости

            С этого вечера каждую ночь, иногда засиживаясь до самого рассвета, Аскольд, Осверин и Рогар разбирали приносимые им сведения, складывали теорию за теорией, доказывали или опровергали их. Спорили, исчертили безумное количество бумаг, узнали столько лишнего, что порой хотелось отмываться в парильнях, пока невольно нарисованные воображением картинки не стекут вниз мыльной пеной. В какой-то степени они создали свой Тайный Совет, «тайнее тайного», как сказал один раз Аль, посмеиваясь и стараясь не зевнуть, пока за окнами занимался рассвет.

            А их дни занимала дворцовая рутина, колесо которой не останавливалось никогда, и лишь набирало обороты по мере того, как новый король собирал всю власть к своим рукам взамен окоченевших отцовских.

            Это была тяжелая, выжирающая силы дочиста работа. Порой даже тяжелее ратной.

            Пиратский вопрос пока еще терпел, северяне были бессильны до наступления зимы, у монахов и магов что-то случилось, и об их войне не было больше слышно ни слова. Оставались только работорговцы, Тайный Совет, да все ближе подкрадывалась зима, грозящая принести с собой кровь и боль.

            Не один раз Осверину приходилось, хохоча и прикидываясь пьяным, пробираться в личные спальни и леди, и их служанок. Аскольд на следующем приеме с самым невинным видом выплеснул бокал вина на придворного, как им стало известно, прячущего в нагрудном кармане отравленный порошок. Молодой лорд Витт рассыпался в извинениях за свою неловкость перед ним так искренне, что придворный сам почувствовал себя виноватым. А Рогар тем временем тихо, по одному или по двое, снимал с должностей и отправлял в замки своих верных людей, уличал в связях с работорговцами и казнил в самых дальних подземельях, таких, крики откуда не долетали даже до рядовых темниц, и улыбался, улыбался, приглашал повеселиться и с легкой руки приглашал занять невзначай освободившиеся места тех, в ком был уверен он и двое его самых близких соратников.

            И лишь один заговор, последний из всех, он обнародовал с шумом и помпой. Это легко удалось устроить – все тщательно скрываемые карты были у Его королевского Величества на руках.

            За неделю до тех событий троица стратегов грелась на солнце уходящего лета. Осверин перебирал струны гитары, дописывая новую мелодию, Аскольд читал, щурясь от яркого света. А Рогар сидел на столе, держа в одной руке бокал, а в другой ворох записок, и жестикулировал, пока говорил. Его движения были полны энергии и жизни, рыжеватыми волосами играл теплый ветер, а бокал пронзали солнечные лучи, и казалось, словно молодой король только что сделал глоток жидкого янтаря.

- О, посмотрите, какая прелесть! – воскликнул он. – Если бы все новости подавали так подробно и обстоятельно!

            Аскольд демонстративно прикрыл книгу, вложив палец между страниц, и протянул руку.

- Нет, лорд, я лучше сам прочту! – в голосе Рогара звучали азарт и затаенное предвкушение игры. Аль знал эти интонации всю свою жизнь – и только улыбнулся, радуясь, что это уже совсем не тот парень, который ронял голову в подставленные руки, стонал от бессилия и смотрел затравленно и безнадежно.

            Осверин наиграл мелодию, какую использовали комедианты, зазывая к себе народ, и театрально взмахнул рукой, передавая слово королю. Аскольд хмыкнул, пряча смешок.

            И Рогар, вот так, сидя на столе в лучах золотого солнца, зачитал спланированный, по-своему идеальный сценарий собственного убийства. Когда он закончил, повисла тишина.

- Тебя бы ничего не спасло, Ро.

- Но в этом что-то есть, - заметил менестрель. – Расскажем всем, как обстояли дела, кто, как и с кем все это устроил. Каждого причастного уже не отмыть от участия в этом заговоре, и, наверное, ни один заинтересованный не остался в стороне. Тут есть даже несколько новых имен!

- Занятно, да? – король подмигнул им.

            Аскольд и Осверин переглянулись и кивнули. Убийство было назначено на первый день осени – и у них оставалось достаточно времени, но работы предстояло немерено.

            В ту ночь их постели так и остались пусты, а в кабинете, облюбованном, казалось, так давно, в прошлой жизни, до самого утра не замолкали голоса.

            И вот неделей позже Его Величество Рогар Эрион, в сияющей короне, с чуть печальным, но решительным видом предстал перед народом. Толпа ликовала, как бывает всегда, когда король молод и красив, а возведенные подмостки обещают настоящее зрелище.

- Жители моего родного города, - начал Рогар, и толпа взревела от восторга в предоставленную ей эффектную паузу, - верные короне славные люди! Сегодня здесь будет вершиться королевский суд, и ваше слово сыграет в нем решающую роль.

            Толпа, не успев смолкнуть, заорала и захлопала вновь. Магия усиливала голос Его Величества так, чтобы он летел над площадью и был слышен всем, кто хотел бы услышать своего короля.