Похоронщики

Похоронщики

Люба стояла с другими френдами на похоронной церемонии и заметно зябла в лёгкой курточке, явно не рассчитав теплоту одежды. По зонту стучал мелкий дождь. Поддувал холоднючий ветер. Промозглый хмурый бесцветный день.

Все “старейшины” были в сборе. Люба постоянно пробегала по лицам своим взглядом, сероглазо-бесцветным, невыразительным, будто навеки заплаканным и водянистым. Для них это святое. Они примчатся даже будучи больными или сами при смерти. Тут Квашнин, рыжий кудрявый круглячок с пухлыми влажными губами и глуповатым лицом — работает простым ремонтником, но к ритуалам подходит крайне серьёзно, с самого детства. Здесь серьёзная Антонина Павловна в двубортном плаще, с замысловатой накрученной наверх причёской; она как-то поначалу очень долго сомневалась в проекте, а теперь неизменно первая в организационной работе и помощи деньгами. Тут и алебастрово белокожий брюнет Мишаня, он обычно язвительно острит, но в нужное время весь такой строгий и непременно в чёрном костюме, который ему очень идёт, создавая образ почти киношного персонажа. Толик, Диля, Саша Стасенко, Катерина и все другие давние участники  —  никто не забил, все приехали.

А вот некоторые новички не соизволили явиться. Вот же любители! Неофиты от слова “фи”. Опять будут плести отговорки, ссылаться на занятость и внезапно свалившиеся обстоятельства, ага. Как обычно. Придётся их поудалять. Так не годится. Разговор короткий. Один раз не приехал на похороны  —  гуляй дальше. Без вас управимся. Люба пересеклась взглядом с Леной, та кивнула, как будто прочитала её мысли возмущения. Да она тоже так говорила. Уж не раз с ней обсуждали кадровую политику сообщества. Постепенно у них сложилось правило: дели на десять количество тех, кто собрался в интернете появиться на событии  —  вот число тех, кто действительно будет потом в оффлайне.

Гроб начали опускать в могилу на белых полотенцах. Поп запел “Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас”. Провожающие начали подходить и бросать землю. Люба тоже несмело подошла и сотворила символический жест с грунтом. Земля была мокрая  —  ладонь испачкалась. Люба спрятала руку в карман куртки. Вытирать на людях постеснялась.

Покойный был православным, что документально записано в его профайле завещания  —  прощаемся как и положено по его вере. В прошлый раз им пришлось хоронить якута Борю. Тот был помешан на фольклоре и подробнейше расписал как правильно хоронить себя согласно канонам шаманизма. Было нечто. Борька-Борька. Как же ты классно пел, сколько раз веселил своими трансляциями, псевдонародными дребезжащими песнями с извечной тематикой  —  про баб, тайгу, водку и про их вариации  —  баб в тайге, водку в тайге, баб с водкой.

А этого человека она почти не знала, он не распространялся о себе. В общем-то, все сведения о нём  —  лишь дурацкий ник 7q7q да несколько незначительных фактов. На голосовую связь он выходил неохотно, видео вообще избегал. И только сейчас Люба прочитала как его зовут  —  Коновалов Виктор Григорьевич. Ничего не говорит, если честно. Совершенно обычное имя, без малейших ассоциаций. Тем не менее, подействовало магически. Словно Люба узнала главную его тайну. “Надо же, смерть дала ему имя. А то так бы и остался 7q7q…”

Это всегда так странно: вырываться из виртуального мира картинок и видео, блёсток и кнопочек. В реальность. С могилами, крестами и священниками, будто из XVI века. Хотя что тут, действительно, поменялось за века? Та же тропинка на кладбище, что идёт посреди сельской грязи, то же унылое серое небо, что и в каком-нибудь 1583 году. Жизнь напоминает, что главное, постоянное, а что лишь радужная плёнка, упаковка на реальности. Можете развлекаться как угодно, быть ультра-модными и сверх-современными. Но вы по-прежнему умрёте. И вас закопают в землю.

Она посмотрела имена на других захоронениях рядом. Есть и совсем недавние даты. Кладбище было большим, повсюду вырастали из земли разноразмерные кресты и надгробия, украшенные пластиковыми венками и цветами, также заметно отличающиеся по степени ухоженности.

Поначалу ей казалось диковатым хоронить незнакомых чужих людей. Плакать за них. Но по прошествии лет все в их группе будто породнились и уже видели себя как одну большую семью. “Людей только горе и связывает надолго, а радость только на день”  —  так сказал её френд Семён-Саймон, уже скорее друг даже, а не френд, которого судьба тоже не очень пощадила, оставив навсегда инвалидом. Он не может особо разъезжать на проводы, да и вообще не вылазит из своей норы, хоть и гениальный сетевой ковбой, всё для них делает бесплатно. Да, конечно же, Саймон не так сказал дословно, а как обычно выругался грязно, с матерком. Но мысль такая, если её подчистить. Верная.

С каждым ушедшим они лишь сильнее ощущали друг друга: слабенькие огоньки, тоненькие свечки на пронизывающем беспощадном ветру жизни. То одну задует порывом, то другую. Однажды придёт и её очередь. Если верить врачам, ждать недолго. Каждый день к ним в раскрученную группу в социальных сетях добавлялись всё новые люди, лайки и ссылки шли потоком. Каждый день сотни юзеров скачивали их могильное приложение “Umer”, в котором можно было организовать всё целиком: ритуал, атрибутику, отпевание, поминальную трапезу, место похорон. Там же определялся круг тех, кто осуществит прощание в твоём путешествии в загробный мир. Кто-то из последующих проводит однажды и Любу. Утешение согревало душу. Сначала ты, потом тебя  —  так это работало.

Ну вот, опять. Опять слёзы. Обещала же не плакать в этот раз. Но. Невозможно удержаться.