Интервью с Rina Ksendz ("Русалочье солнце")

Автор: Джейн и Скарлетт Эйр / Добавлено: 15.04.18, 16:54:26

Дж. и С. Эйр: Катерина, здравствуйте! Расскажите, пожалуйста, о вашем романе «Русалочье солнце». Первое, что нас интересует: что вас вдохновило на написание этого необычного произведения?

Rina Ksendz: Доброго дня. На написание меня вдохновил тот факт, что я сама очень хотела прочесть нечто подобное. Долго-долго искала похожую книгу, а потом поняла, что я и сама могу её написать. Так и родилось «РС».

Дж. и С. Эйр: В романе слышны отголоски «Вечеров на хуторе близ Диканьки» и даже «Мастера и Маргариты». Были ли это специально вставленные пасхалки, или просто так получилось?

Rina Ksendz: Не могу сказать, что я делала это специально. Скорее это бессознательные отсылки, которые выплеснулись на страницы во время написания «РС». Но спасибо, что отметили)
Я вообще слегка опасалась, что будет сплошная «гогольщина», тема очень уж Николаю Васильевичу присуща. Я Гоголя люблю, этакая «готика» моего детства, поэтому книгу можно считать данью уважения этому автору.

Дж. и С. Эйр: Вы очень бережно обращаетесь со славянскими легендами. Вам близка эта тема?

Rina Ksendz: Очень близка, это наследие земли, на которой я сейчас живу. Если можно, я тут процитирую кусок из написанного к книге «Бестиария», который неплохо ответит на ваш вопрос:

«Думаю, славянская мифология в большей или меньшей степени знакома каждому человеку, проживающему не только на территории России, но и бывшего СССР (впрочем, сюда можно отнести и другие славянские государства, не принадлежавшие советской державе, например, Хорватию и Польшу). Домовые, русалки, лешие будоражили наши детские умы, частенько фигурировали в рассказах бабушек-дедушек наравне с Золушкой и Спящей красавицей, но казались существами более реальными. Где там тот замок с принцем, хрустальные туфельки и фея-крёстная? А жилище наше вот оно, и речка-озеро недалече, и лес рядышком. Это потом уже появились викториански-аристократичные Дракулы, шитые-латаные чудовища Франкенштейна, призраки, зомби. Но они уже не были своими, родненькими, они не могли жить в старом сарае или за шкафом, куда мы бросали втайне от мамы фантики от жвачек и конфет, когда лень было дойти до мусорного ведра.

Пусть никто из нас (ну ладно, тут не буду утверждать на все сто) нечисть своими глазами не видел, но мельком-то, мельком то было! Там ряска странно на пруду дёрнулась, там за шифоньером таинственно ночью заскреблось, следы вот в лесу странные нашёл… Да и бабушка вот рассказывала... Ох, эти бабушкины рассказы, все эти «А когда я была маленькой», «А вот мне мать говорила»... Любо-дорого послушать, пусть и рассказы эти были сродни библейским легендам: когда-то происходило, кто-то видел, но почему не я? Почему Бог не пишет мне на стенах и не является в неопалимой купине? Я тоже хочу. И домового увидеть хочу, и упыря бы с удовольствием встретила.

В общем, славянская мифология – не пустой звук. Что-то да знаем, что-то да помним.»

Дж. и С. Эйр: Возможен ли был конец, в котором русалка оживает? Просто одной из нас очень хотелось полного хэппи-энда.

Rina Ksendz: Признаться, я такой конец не рассматривала. Нет, я не кровожадный автор, которого покусал Джордж Мартин, я вообще люблю своих персонажей. Просто такая концовка показалась мне логичной и в духе произведения.

Дж. и С. Эйр: Кто из героев вашего романа вам нравится больше всего, и почему?

Rina Ksendz: Только сегодня читала у Фаулза, что каждая книга автора в какой-то мере автобиографична. И, наверное, персонаж, который мне нравится больше всего и с которым я даже немного себя ассоциирую, это Лукерья. Мне кажется, каждая женщина – немного Лукерья, просто действуем мы разными способами и имеем разные цели. Но эта героиня мне очень близка, я вообще за отрицательных персонажей, хотя Лукерью я бы и не назвала абсолютно отрицательным персонажем.

Дж. и С. Эйр: Спасибо большое! Теперь расскажите, пожалуйста, немного о себе. Какие темы вас увлекают, о чём вы пишете, какая ваша книга кажется вам наиболее удачной?

Rina Ksendz: Мистика, лично мне качественной мистики ой как не хватает. Не фэнтези, не реализм, не параллельные вселенные. Мне нравится мистика в реальном историческом сеттинге, прошлое ли, настоящее, тогда создаётся ощущение, что тайна совсем рядом, вот она, протяни руку и коснёшься её прохладного, прозрачного флёра. И я люблю наличие зыбкой границы между стабильной, прозаичной обыденностью и иным миром, прорывающиеся сквозь эту опостылевшую обыденность фантомы.

Самой своей удачной книгой я считаю «Жрецов пражского бога», не книга, а звенящая струна. Писать её было больно, тем более, тема мне совершенно не присуща, это мой личный жанровый эксперимент.
Ещё возлагаю большие надежды на книгу, над которой работаю сейчас, рабочее название «Милосердия двери». В ней будет немного и от «Жрецов», и от «Русалочьего солнца», очень странный микс славянщины и слегка больного реализма.

Дж. и С. Эйр: Какие ваши три самые-самые любимые книги (других авторов)?

Rina Ksendz: «Кладбищенские истории» Б. Акунина, «Духов день» Ф. Максимова, «Синдром Петрушки» Д. Рубиной. Очень сложно вложиться в три позиции, право слово)

Дж. и С. Эйр: Если бы вас попросили описать себя пятью словами, какие это были бы слова?

Rina Ksendz: Молчание, глубина, минор, сила, тайна.

Дж. и С. Эйр: Как вы относитесь к критике?

Rina Ksendz: Положительно, если она а) конструктивная, б) даётся человеком сведущим в той области, которой принадлежит момент, задевший критика. Если человек желает мне помочь, сделать дело рук моих лучше, то я буду только благодарна.

Дж. и С. Эйр: И, напоследок, что бы вы пожелали читателям?

Rina Ksendz: Читайте хорошую литературу. Пробуйте браться за что-то новое, выходящее за рамки штамповки, которую нам активно предлагают ведущие издательства. Пробовать новую для себя книгу – это даже круче, чем пробовать новое блюдо.

Большое спасибо!

______________________

Читать наш обзор на "Русалочье солнце"

Группа автора

Наша группа